Новые лица (2)

Ему была известна некая молоденькая женщина по одной единственной фотографии, что оставила мать. Она тогда рассказала сыну, что был и, наверное, есть у неё родной брат: а вот эта девушка – его дочь.
Путаный и сбивчивый, похожий на приступы, рассказ матери о брате своём он, конечно, не воспринял достойно. Но и мать ничего не могла объяснить. Он лишь помнит, что старательно слушал, а мать то плакала, то кричала, то вообще проваливалась в каком-то постыдном забытьи. И что-то произошло с ним такое, что-то врезалось в сердце его, будто некое уверение или чувство, чему он никак не находил объяснений. И теперь, быть может, только теперь всё начинало в нём связываться – на ощущении пока, на предчувствии – в целое повествование.
Он спешно оделся, сбежал по ступенькам вниз, проскочив переход во мгновение – и вышел, буквально, из русской печи, через заднюю потаённую дверь.
Едва отряхнувшись и ступив на некрашеный пол, Владислав ощутил смятение: с белых стен на него прямо пялились «новые лица» без глаз. А на одном из портретов, будто вчера написанном, он узнавал себя.
Но что-то его торопило – он выскочил прочь, завёл «мотор», что стоял у калитки – и перво-наперво заехал на почту, чтобы дать сестре телеграмму: адрес той был указан на фото. Затем развозил пассажиров, и с удовольствием болтал с ними – а сам всё думал и решал возникшую перед ним задачу.
Так вообразилось ему, что начать можно с дядиной смерти. Но тут мысли его смешались, разбежались по всем направлениям. И неведомая чувственная стихия вновь овладевала им.
В полдень, от усталости, он даже вздремнул на неприметной стоянке. Засыпая, боковым зрением Владислав успел заметить, как некто, сойдя с тротуара, вяло взмахнул рукой.
Но сознание его уже пребывало по ту сторону пограничного состояния. И снилось Владиславу теперь, будто человек, взмахнувший рукой, настойчиво стучит в лобовое стекло, и подаёт зовущие знаки.
— Вы, — говорил человек- приветливым тоном, — должны всё оставить, и прийти ко всем нам. Мы назначим вам должность, всё станет совсем иначе.
— Но я не хочу, — возражал Владислав.
— Мы никого не просим, — отвечал тот же тон. — Мы вас приглашаем! Мы зовём! Никто ещё не отказался, поверьте.
И Владислав тут же почувствовал, как мужчина подтолкнул его в спину – и от этого толчка Владислав вздрогнул, и тело его закачалось, плывя, словно шлюпка, по глади фиорда.
Только вместо открытого моря тело его уносилось вверх, к горам – и там, над безбрежной пропастью, он видел заблудшую женщину, висящую над обрывом фиорда. А фиорд – не фиорд, в самом деле, а сюжет его будущей книги. Владислав поразился последнему.
— Зачем вы сюда приплыли? — спросит его заблудшая женщина. — И кто вы? Здесь одни только скалы, здесь делать вам нечего. А там в глубине, среди скал – шатёр со флагштоком. Легенда расскажет вам, что когда-то в шатре со флагштоком, много тысячелетий назад, расчленили одного человека. Тысячи лет уж прошли, а я сторожу его останки, и рассказываю об этом легенды. Правда, никому до сих пор так и не рассказала. Потому что вы первый, кого я увидела.
Заблудшая посмотрела на Владислава бесцветными глазами, и продолжала, как бы извиняясь на каждом слове
— На моей всё проходит памяти... И, чрез большие столетия, люди, жившие здесь, всё ждали, что вместо убитого выйдут на свет из шатра двенадцать лиц новых – шесть мужчин и шесть женщин. А тот, кто узнает и поймёт этих новых людей, обретёт себя в том, расчленённом. Теперь наступает и его, убиенного, время...
Владислав что-то хотел спросить, но язык ему не повиновался, и даже шипения слов он не расслышал Жуткий страх переполнил его... А женщина всё продолжала, будто говорила воочию с ним.
— Вы не бойтесь, молодой человек, это, как в сказке. Его снова срастят, окропив водой мёртвой. А когда принесут живую, он проснётся, и вернётся на землю. И тогда люди, безмерно и вновь, обретут своё прежнее счастье, дарованное высшим разумом.
И следом исчезла заблудшая женщина. Возобновился престранный стук в лобовое стекло. Хлопнула правая дверца... А на переднем сиденье, возле спящего Владислава, обрела своё место фигура прохожего...
Новоявленный пассажир всё кричал, и трогал Владиславу лицо. Спящий мгновенно покрылся испариной... А пассажир был слеп, и суетлив безо всякой меры... Они долго говорили в машине, щёлкали кнопками автомагнитолы, и всё время о чём-то спорили.
— Браво, юноша, браво! — гремел его голос. — Так ночью возвращайтесь ко мне, мы перетолкуем подробно. Я буду вас ждать в «мёртвом» доме. Запомните, ночью!
А когда, наконец, посторонний вроде бы вышел, герой наш открыл глаза. Одинокий прохожий – всё, что он помнил из нелепого полусна полу бодрствования – снова вяло махнул рукой.
***
Мне приснилась однажды
подспудная месть,
Будто кто безобразный, беспамятный есть,
Будто кто ненароком сомненья
мои
Совратил блудным оком, сразил
без любви.
Я, на стыд невзирая, молитву
шептал:
«Где, скажи, дорогая, родной мой
портал?»
Я стоял в тусклом свете, сомненья губя –
И не видел, как дети теряли
меня.
Но смущённая Духом, незваная мать
Всё шептала мне в ухо: «Пора умирать...»
Она очень жалела: «Посыльный не скор.
Уголовное дело – подшит приговор!»
Но успел я, вставая, спросить,
как сейчас:
«Ты ль, подруга седая, мне
смерть про запас?»
Но «подруга» молчала, гадюкой
глядя –
Под своё одеяло тащила
меня.
Я женюсь на гадюке, плевать мне
на сон –
Может, выгладит брюки (такой моветон!)
На руках моих дама – то ведьма «виней»,
А над ней голограмма сплошных
королей.
Мне не взять той колоды, не сбросить с руки –
В моей зимней берлоге короткие
дни.
Декларация века – всего-то пять слов:
«Убивать человека проще двух
пустяков».
***
Человек в такси передёрнулся, и выключил магнитофон. Что, какие ещё испытания, могли его ожидать? Он и так слишком думал о матери…
«Брат, её брат – этот дядя!..»
Снова мысли его разбежались, растеклись, словно лужа. Нужно было себя хоть чем-то занять. Владислав припарковал машину у «оперного», и выключил двигатель.
Было два часа пополудни, время обеда. Он зашёл в кафе «Театральное», и заказал на второе бефстроганов.