Несгибаемый дезертир Михаил Шишкин - крошечное колесико машины, производящей говно

uborshizzza — 08.03.2013 В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)


Во времена Перестройки вышел фильм Э. Рязанова «Забытая мелодия для флейты». Там была песенка, исполняемая всегдашними главными врагами русского народа – чиновниками: «Мы не пашем, не сеем, не строим, мы гордимся общественным строем». Еще был анекдот про футболистов, тоже вечный: «Папа, кем ты работаешь?» - «Есть такая профессия, сынок, родину позорить».
Сегодня у нас появилась приличная прослойка людей, занятых тем, что они позорят родину и стыдятся общественного строя.
Только что один из этой когорты, писатель Михаил Шишкин, заявил, что отказывается представлять Россию на международной книжной ярмарке США «BookExpo America 2013» по политическим соображениям. В письме Шишкина Федеральному агентству по печати и массовым коммуникациям (Роспечать) написано, что он не может быть представителем «страны, в которой власть захватил коррумпированный преступный режим, государство представляет собой воровскую пирамиду, выборы превратились в фарс, суды служат власти, а не закону...Мне как русскому человеку и гражданину России стыдно от того, что происходит в моей стране. Принимая участие в книжной ярмарке в составе официальной делегации и пользуясь предоставленными мне как писателю преимуществами, я одновременно беру на себя обязательство представлять государство, политику которого я считаю разрушительной для страны, и систему, которую я не приемлю».
Несчастный представитель Роспечати теперь что-то лепечет о том, что Шишкин таким заявлением хочет привлечь внимание к своей персоне, так как у него выходят два романа на Западе и что этот ход подсказали ему пиар-агенты. А хотя бы и так – что это меняет? Зачем они его вообще заявляли в качестве представителя страны? Разве они не знают о его позиции, которую он демонстрирует везде и всюду, во всех своих книгах и интервью:
Посмотрим в Википедию. Известно, что биографические статьи там пишутся не без участия заинтересованных лиц. Читаем:
«Михаи́л Па́влович Ши́шкин родился в семье русского моряка-подводника, участника Великой Отечественной войны, награждённого двумя Орденами Красного Знамени и учительницы-украинки. Дед по отцу в 1930 году был объявлен подкулачником и в результате раскулачивания репрессирован и погиб на строительстве БАМа, бабушка Любовь Шишкина (умерла в 1993 году) бежала из деревни с двумя детьми и устроилась уборщицей под Москвой, старший брат отца Борис пропал без вести в 1941 году. В 2010 году Михаилу Шишкину удалось выяснить, что дядя был расстрелян в немецком плену в 1942 году в результате ложного доноса, как еврей. Младший брат Павел Шишкин (1926—1995) пошёл на войну в семнадцать лет, чтобы отомстить за брата, после обучения воевал в 1944-1945 годах подводником, всю последующую жизнь был вынужден скрывать, что он — сын репрессированного.
Мать была парторгом в школе, когда разразился скандал с тогдашним школьником Владимиром Буковским, ей удалось сохранить работу благодаря декретному отпуску, впоследствии она стала завучем и директором. В этой же пятьдесят девятой школе учился и Михаил. Семья распалась ещё до рождения Михаила, первые годы жизни будущего писателя прошли в подвальной московской коммуналке в Староконюшенном переулке. Любовь Шишкина, бабушка по отцу, окончившая три класса церковно-приходской школы, тайно крестила ребёнка. Уже в школьном возрасте Михаил составил отрицательное мнение о Советской власти, сам занимался фотокопированием книг, напечатанных за границей («тамиздат»). Во времена Юрия Андропова мать была из школы уволена за то, что разрешила провести вечер памяти Владимира Высоцкого.
Михаил Шишкин какое-то время работал дворником, укладывал асфальт. Окончил романо-германский факультет Московского государственного педагогического института (1982). Работал три года в журнале «Ровесник», писал об искусстве, переводил с немецкого. Затем 5 лет школьным учителем в физико-математической школе № 444 города Москвы, где преподавал немецкий и английский языки.
Михаил Шишкин был женат триджы, имеет по сыну от первых двух жён, оба раза брак продолжался семь лет. Первая жена — Ирина из России, вторая — Франческа Штёклин из Швейцарии, славистка по профессии, ей посвящён роман «Взятие Измаила». С рождения сына Константина в 1995 году писатель проживает в Швейцарии, в Цюрихе. Помимо литературного труда занимался переводами, давал уроки, преподавал в американском университете. В 2011 году Михаил Шишкин женился на Евгении Фролковой. В 2012 году Шишкин получил стипендию ДААД (DAAD Künstlerprogramm) на год в Берлине, где и намеревается жить до лета 2013».
Как видим, не из графьев. Деды и бабки – из крестьян. Правда, одна из бабок - еврейка, но тоже, наверное, не из Ротшильдов, т.е. его происхождение такое же, как 99,999% советских людей. Но всячески нагнетается драматизм: деда-подкулачника репрессировали, отец всю жизнь это скрывал, боялся разоблачения. Но его так и не сумели разоблачить, а, наоборот, награждали орденами Красного Знамени. Потом выясняется, что родители развелись еще до его рождения, общался он с отцом мало, откуда же он знает, как тот боялся, тем более, что после 1953 года прошла реабилитация?

Дядю расстреляли немцы, но виноваты в этом русские (как рассказал Шишкин в одном из интервью), потому, что это они, наверняка его выдали. А еще преступна советская власть, потому что не сообщила об обстоятельствах смерти дяди его родным. А ведь архив, где было дело дяди, хранился после войны в СССР. Конечно, матери и брату было бы намного приятнее знать, что он попал в плен и его расстреляли, приняв за еврея.

Он 1961 года рождения, но бабушка крестила его почему-то тайно. Я – 1958 года, и меня крестили вовсе не тайно.
Жил в полуподвале в коммуналке, но в самом центре Москвы, значит, ходил в хорошую школу. Наверняка ведь потом дали отдельную квартиру, но зачем об этом писать? Разве это квартира?
Далее его мать чуть не уволили из-за ее ученика Буковского, но все же не уволили, а сделали потом даже директором школы. Думаете, быть директором школы хорошо? Ошибаетесь. Шишкин считает, что «у нас учителя всегда были внизу». Его бабка была крестьянкой, а потом перебралась в город и стала уборщицей, его мать уже была директором школы, но все равно, это был самый низ жизни. Потом мать все же была вынуждена уйти из школы, но он к этому времени уже был взрослым. Шишкин считает, что увольнение вызвало у нее инфаркт и рак, от которого она умерла, а он не думает, что его собственное поведение, когда он по идеологическим причинам год с матерью не разговаривал, тоже могло способствовать развитию у нее болезней?
Вот здесь рассказ про его маму. Шишкин из тех писателей, что черпают материал исключительно из собственной биографии.
http://www.snob.ru/magazine/entry/20546
В общем, сколько не выжимай драматизм, а в сухом остатке остается учительский сынок, живущий в центре Москвы, не служивший в армии, окончивший довольно престижный факультет иностранных языков. Первое его место работы после института был журнал «Ровесник», где платили очень неплохие деньги: «И вот я, еще мальчишка, сопляк, вдруг поднялся на завидную социальную лестницу: зарплата приличная, гонорары еще лучше, поездки за границу. Со мной вроде бы все было в порядке — я не врал, был честен по отношению к себе: ни слова о партии не писал».
Но не таков наш герой, чтобы жить спокойно.
«Три года я поработал в журнале и понял: больше не могу участвовать во всем этом. И спустился с уютной социальной лестницы в самый низ — в школу. К сожалению, у нас учителя всегда были внизу. Все мои житейские колебания, переходы моя жена Ирина выдержала. Жена преуспевающего журналиста вдруг стала женой начинающего народника. На несколько лет я “ушел в народ”. Она поддерживала меня, когда я писал свой первый роман».
Очень показательно: он родился и жил в учительской семье, окончил педвуз и только три года проработал в журнале, но этого хватило, чтобы работу учителя он уже считал «хождением в народ», опусканием на дно жизни. Дно жизни располагалось недалеко от моего дома – это была 444 матшкола, выпускники которой поступали исключительно на мехмат и физфак МГУ, в МИФИ, МВТУ, ФИЗТЕХ.
О том времени, когда его унижали высокими гонорарами в «Ровестнике», Шишкин пишет: «Я почувствовал себя крошечным колесиком машины, производящей говно». Те, кто пробовал читать его дальнейшие произведения, поймет, что и дальше он своему жизненному кредо не изменил.
Ну а потом развелся с женой, оставил сына и женился на швейцарской славистке. С ней и отправился в Швейцарию. К этому времени он уже был русским писателем. Когда-то советские диссиденты использовали жен-иностранок, чтобы вырваться из СССР. В 90-х годах это уже не было нужно, но привычка осталась – все равно так удобнее с работой и всем остальным.
Чем еще родина насолила писателю? Критики его просто обожают, каждое произведение принимают на ура, завалили премиями. Я не видела отрицательных рецензий. Тем не менее, возвращаться он не собирается, сейчас живет в Берлине. Кстати, это немцы расстреляли его дядю, приняв за еврея. Но на немцев Шишкин зла не держит. Вот страдания своих родных, принятых от России, он простить не может. Самому-то ему грех жаловаться. Но наша страна ему не нравится не только в связи с его личными обстоятельствами, но и по более глубоким причинам.
Но Шишкин не сразу уехал, а вначале пытался что-то здесь изменить. В частности, в на школьное дно он спустился именно поэтому:
«И оказалось, что школа – это такой же символ всей страны, как армия или тюрьма. И в ней все отражается. Отношения в детском коллективе – это абсолютные отношения диктатуры. Мне захотелось что-то поменять хотя бы в своем классе, изменить закон, по которому живет и влачится эта жизнь. Веками здесь жили по принципу: сильный отнимает у слабого пайку, занимает лучшие нары, а слабого оттесняет к параше. Хотелось, чтобы в этой стране жили по закону человеческого достоинства. Пять лет я проработал в школе. Совершенно искренне и честно делал все, что мог. У меня ничего не получилось. Я не смог изменить страну».
Странно, что Шишкин даже в матшколе нашел лагерные порядки. Почему у меня в соседней обычной школе ничего такого не было? Может быть, беда в математике? Никто не отбирал у меня пайку, да и пайки у меня не было – был бутерброд. А когда не было – со мной делились подруги. Могла и я с ними поделиться. Может, это было проявление ГУЛАГа? Не надо было делиться?
Разочаровавшись в своих педагогических способностях, Шишкин решил стать революционером.
«Я понял, что для того, чтобы что-то изменить в детском сознании, надо начинать с их бабушек и дедушек.
Когда ты пытаешься перестроить всю страну, которая веками жила по законам диктатуры, на законы демократии, то для детей, как и для всей страны, ты становишься слабой диктатурой. Ничего не получается. Ты для их же добра должен стать сначала злым паханом.
Когда я все это понял, я от отчаяния решил, что для того, чтобы все это изменить, нужно все взорвать».

«Я пошел на баррикады в 91-м, потому что свято верил, что можно чего-то добиться. Я понял, что нужно начинать делать новую Россию с детей. Я считал, что они должны быть воспитаны не на чувстве необсуждаемой власти силы, а на чувстве уважения человеческого достоинства.
А тем более, если все мужское население страны, которое принимает решения, проходит эту инициацию рабством в армии, где первый год тебя делают рабом, второй год ты делаешь рабом. После этого человек на всю жизнь в себе это несет, приходит с этим в семью и воспитывает с этим детей. Где прервать этот бесконечный круг превращения людей в рабов?».
«Когда в России все это случилось, я действительно пошел на баррикады. В 91-м году я был учителем, и когда я там, у Белого дома, на баррикадах, увидел детей, которых я учил, я многое почувствовал. Тогда бы я все это повторил.
В уходившем времени я чувствовал себя каким-то беглецом, шпионом, которого легко разоблачить — дома у меня лежали запрещенные книжки. Но вдруг я осознал ранее невозможное: эта противостоящая тебе страна — твоя страна. Ты берешь на себя ответственность за нее, чтобы она изменилась. И ты для этого что-то должен сделать».
Вы будете смеяться: опять ничего не получилось! Вышел он к Белому дому, но ничего не изменилось! Мне, правда, кажется, что все изменилось: страна потеряла треть территории, изменился общественный строй, но это не те изменения, которых он ждал.
«Гражданином своей страны я впервые ощутил себя не в 16 лет, получив серпастый-молоткастый, а в 85-м, когда вдруг почувствовал, что эта страна зависит и от меня, от того, что я буду делать. Вдруг все стало возможным, и это было чудесное, никогда до того не испытанное чувство ответственности. Я пошел работать в школу учителем, чтобы изменить мою страну. Страна менялась, жирела, но именно то, что я хотел в ней изменить, изменить как раз не удалось. Хотелось, чтобы здесь ничего не унижало человеческого достоинства. Не получилось. А может, и вовсе невозможно. По бумагам я гражданин РФ и Швейцарской Конфедерации. К «поэту-гражданину» не имею никакого отношения, да и никогда не имел. Или ты «гражданин», или поэт. В русской литературной традиции есть два типа отношения поэта с государством. Одна идет от Пушкина — первый поэт должен быть вместе с первым читателем. Эта традиция очень болезненная: творческая интеллигенция в России из поколения в поколение летит, как мотылек на свечку, на власть. Ни разу еще это хорошо не кончилось. А суть другой традиции сформулировал Бродский: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». Вот я и живу в глухой провинции у Альп».
«Писатель всегда делится на борца (для меня это пример Солженицына) и на несгибаемого дезертира, который принципиально оставляет все тонущие корабли. И если бы я должен был делать выбор, то в начале своего пути я бы, безусловно, выбрал бы роль борца.
А сейчас я считаю, что если опять будут баррикады в России, то нужно быть несгибаемым дезертиром, как Набоков. Потому что писатель должен во всем участвовать по молодости, чтобы узнать, что это такое. А в сорок пять я буду все это переживать по телевизору».
Народишко как был сволочь, так и остался. Ему хотелось, чтобы здесь ничего не унижало человеческого достоинства. А что здесь унижает его достоинство?
Мне вот очень противно читать такие высказывания, которые Шишкин себе позволяет по отношению к России и тем, кто в ней еще остался. Но кому какое дело до моих рабских чувств? То ли дело чувство собственного достоинства Шишкина!

---

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив