НЕПОНЯТНАЯ ВОЙНА

putnik1 — 26.11.2014

И на этом раздел "Белое и черное" книги "Империя Добра" завершен. Впереди работа над последними тремя главами из раздела "Белое и красное", - и в путь...

У всех нервы

Хронологически эта глава должна было бы предварять предыдущую, но, на мой взгляд, ее место именно здесь. Ибо события, о которых пойдет речь, объясняют, откуда и почему появился на Юге тот самый психоз, жертвой которого стал, в частности, Денмарк Вези, а затем и весь Диксиленд, как черный, так и белый... А суть этих событий в том, что в начале ХIX века рабские мятежи в США качественно изменились. Если раньше они случались нечасто, при стечении очень особых обстоятельство, то теперь пошли волной, несколько раз на год, и хотя по масштабам и последствиям ничего страшного не случалось, тенденция нарастала, страша видимой непонятностью причин. Если где-то кто-то был с рабами жесток, это еще как-то можно было был объяснить и понять, но, - идеальный пример, - в имении Чатем, принадлежавшем старым, британского еще корня вирджинским аристократам Фитцхью, к сотне с лишним своих рабов господа относились, как средневековые сеньоры к своим вальвассорам. Вплоть до (отчеты сохранились) содержания для чернокожих врача, а также отпусков и премий специалистам (их в имении было много), чтобы те могли выкупиться на волю. Некоторых черных детишек даже учили грамоте и рисовать! И вот при таких-то тепличных условиях, в январе 1805 года рабы Фитцхью взбунтовались. Причем по причине, совершенно в те времена немыслимой: в связи с тем, что после дождей вышло солнце, надзиратель прервал рождественские каникулы, пообещав рабам дать отгулы после того, как урожай будет собран.

Такое вообще могло быть только в имении старомодных Фитцхью, у всех прочих, даже из числа самых либералов, вопрос о каких-то отгулах вообще бы не стоял, - и тем не менее, негры начали перечить, а потом перебранка перешла в драку, - то есть, прямой бунт, - и гасить его пришлось уже силой оружия. Естественно, погасили, а виновных (всего лишь пятерых) наказали: двоих застрелили при попытке к бегству, одного, разбившего надзирателю голову, повесили, а еще двоих продали куда-то на Антилы, - но сам по себе факт, да еще с учетом того, что причину своей вспышки усмиренные внятно объяснить не могли, напугал южан очень сильно, этом отозвавшись в Чарльстоне через почти 20 лет. Ибо Вирджиния же, - с ее умеренными, а то и вовсе либеральными нравами хозяев, с работой на «легком» табаке, - считалась эталоном «черно-белого» сосуществования. И если уж тут, ни с того, ни с сего, без лидера и внятной цели, началось подобное, повторяясь с тех пор чуть ли не раз в два-три месяца, так чего могли ждать «хлопоковым», «рисовым» или «сахарным» штатам? Да ничего хорошего. И события 1811 года аккурат в Луизиане это подтвердили.



Сепаратизм и аннексия

В скобках. Совсем еще (в 1803-м) недавно французская Луизиана, а ныне «Орлеанская территория», в добровольно-принудительном порядке проданная Штатам (как потенциальному союзнику, способному, если откажут, и отнять) Наполеоном, «стояла» на тростнике, будучи второй после Кубы сахарницей Европы и Америки. А стало быть, и на тяжкой работе, выжимающей человека быстро и надежно, в связи с чем, негров в штат при всех властях завозили много. Когда действовал запрет на ввоз, контрабандой, - и без всяких промежуточных инстанций, прямо из Африки, потому что никаких особых навыков и даже владения языком от полевого рабочего никто не требовал, был крепок и вынослив. Сюда же, в свою языковую среду, бежали из окровавленного Санто-Доминго и уцелевшие французы-плантаторы, вывозя с собой рабов, знающих толк в переработке сырца. И «цветных», - как рабов, так и вольных, - с учетом куда более вольных, нежели англо-протестантские,  католических нравов тут тоже более чем хватало. В итоге, соотношение белых с черными, и в среднем-то немалое (65:35, включая в 65 десять процентов "вольняшек"), в некоторых округах, типа Немецкого берега, подкатило под 12:55, сильно зашкаливая за все мыслимые где угодно показатели, и это нервировало губернатора территории Уильяма Клейборна, не привыкшего к такому количеству этнически сомнительного контингента, да к тому же подозревавшего испанцев в распространении среди рабов «антиамериканских» настроений.

Причины на то имелись, и веские. Новые территории, включая первоклассный порт Нового Орлеана, были невероятно богаты, экономически перспективны, но и проблемы было очень много, - в том числе, и политических. И дело даже не в том, что в окрестностях бродили шайки беглых рабов, базирующихся в плавнях озера Пончантри, выкурить откуда их не представлялось возможным, - с этим как раз справлялись, - но край был инфицирован идеями, привезенными с Гаити, а это было куда опаснее. А и более того. Аккурат за рекой, на левом ее берегу, лежала Западная Флорида, совсем включенная в состав Орлеанской территории, и этот факт осложнял ситуацию многократно. Ибо отняли ее Штаты у испанцев не напрямую, а в два хода, сперва спровоцировав восстание обосновавшихся там американских поселенцев. Повстанцы в сентябре 1810 года прогнали донов, которых было очень мало, объявили о рождении «Государства Флорида» и попросили Вашингтон либо признать их, либо принять в союз как штат.

Но не выгорело. Вопреки всем предварительным обещаниям, Штаты попросту ввели в «государство» войска, аннексировали его и, не предоставив никакой автономии, включили в состав Орлеанской территории, притом, что Западная Флорида традиционно конкурировала с Луизианой. А это, естественно, пришлось крайне не по нраву как «флоридцам», так и флоридским испанцам, - и их естественное недовольство аккуратно подогревалось властями Восточной, - все еще испанской, - Флориды, отражавшими, кроме всего, и интересы Франции, державшей в тот момент Испанию под полным контролем. Короче говоря, поводов для головной боли у м-ра Клейборна было более чем, а если не забывать о тяжелой вражде старожилов Луизианы с «понаехавшими» и продолжающими ехать янки, так завидовать ему и вовсе не стоит. И это только про белое население. Не беря в расчет черное, которому при испанцах жилось куда легче, и «цветных», под французами считавшихся полноценными гражданами, а теперь оказавшихся не пойми чем, без всяких прав. Скобки закрываются.



Марш левой, два, три!

А теперь перенесемся на Немецкий берег, часть луизианского побережья, где кучно, одна к другой, теснились на речном берегу богатые плантации, а цветовая гамма населения отличалась особой концентрацией темных тонов. Именно в тех местах, в субботу 6 января 1811 года, несколько рабов, - негр Квамена и два мулата, Гарри и Хендерсон, - пришли на плантацию полковника Мануэля Андре, чтобы вместе с приятелем, тоже мулатом Шарлем Делондом, рабом-надсмотрщиком. А также (для белых это было тайной, для черных – нет) паханом банды беглых, обитавших в округе, отметить финиш рабочего сезона. Посидели, выпили, еу и, как потом оказалось, довели до ума план давно задуманного бунта. Решено было в понедельник начинать, соответствующие указания пошли по поселкам, где имелись ячейки заговорщиков, - и 8 января Делонд дал сигнал, лично напав с топором на владельца.

Правда, полковнику Андре, хотя и тяжело раненому, удалось добежать до конюшни и ускакать, но его сын, лежавший в постели с приступом лихорадки, спастись не смог. После этого два десятка мятежников во главе с Делондом двинулись вверх по реке на север от Нового Орлеана, по пути обрастая сбегающимися на стук барабанов сторонниками (примерно 10-25% на каждой плантации) и где речами, а где и затрещинами заставляя сомневающихся негров присоединяться. Более всего всех, видевших это шествие поражало, что полевые работники двигались не беспорядочной толпой, а колонной по четыре человека в ряд, под испанскими и французскими знаменами, стараясь держать шаг. «Это, - записал очевидец, - несколько походило на армию, хотя ружей было очень мало, в основном топоры и мотыги». Даже в Вирджинии, где рабство было довольно легким, а отношение к рабам, даже плантационным, патриархальным. И уже не как в случае с Габриэлем, - харизматические лидеры, объединяющие вокруг себя всех, желающих странного, все же большая редкость, - но стихийно, без видимых причин.

Как ни странно, плантации на своем пути мятежники хотя и поджигали, но не особенно старательно (два дома из пяти так и не сгорели), а вот на поиск и убийства времени не тратили; единственным исключением стало убийство плантатора Франсуа Трепанье, которого, не слушая уговоров Делонда, зарубил топором мулат Кук, еще один зачинщик мятежа, присоединившийся к основным силам во главе группы примерно в два десятка всадников, - и далее именно Кук пытался ловить белых и отдавал приказы жечь имения. Впрочем, приказам никто, кроме его людей, не подчинялся, общепризнанным лидером был Делонд, но тот не подтверждал, объясняя, что заниматься глупостями не время, а надо спешить, - правда, не объясняя, куда и зачем. В итоге, несмотря на очень серьезный масштаб событий, - от 200 до 500 участников, в основном, молодые полевые рабочие, - погибло всего двое белых, остальные сумели заблаговременно спастись бегством, причем, в основном, благодаря своим рабам, что-то знавшим и заранее предупредившим хозяев.



Встречный бой

Итак, колонна чернокожих чеканила шаг, с каждой милей прирастая вооруженными чем попало подкреплениями. После прохода плантации Мюльон, самой большой на Немецком берегу, издалека она, по свидетельствам очевидцев, «напоминала небольшую армию». Поместье было разграблено, обширная коллекция оружия роздана всем, кто не имел ничего, кроме палок, а дом подожжен, однако раб-мулат по имени Бэзил с риском для жизни погасил пламя, крича, что лучше умрет, чем позволит родному дому сгореть, и сам Кук, плюнув, приказал выбросить факелы. Вскоре, на очередной плантации, Делонд велел разбивать бивак, поскольку уже стемнело и люди, отшагав около 32 километров, нуждались в пище и отдыхе. А тем временем, белые, отойдя от шока, разворачивались для подавления мятежа. Раненый полковник Андре, успевший перебраться на другой берег, отказался от госпитализации и взял на себя командование формирующимся ополчением, одновременно, получив новости, засуетились и в Новом Орлеане, отправив к месту событий солидные силы: сотню волонтеров, 30 солдат и 40 морских пехотинцев под командованием майора Хэмптона. Однако к 4 часам утра 9 января, добравшись до места ночлега «армии» Делонда, Хэмптон обнаружил, что бивак уже покинут и приказал форсированным маршем идти вверх по реке, куда ушли бунтовщики, в направлении большой плантации Бернуди. Туда же, с другой стороны, двигалась местная милиция, - 80 бойцов, ведомых полковником Андре, усиленная взводом солдат майора Перре.

Вот этот-то отряд примерно в 9 часов утра, почти нос к носу столкнувшись с мятежниками, числом (по минимальным, то есть, скорее всего, верным данным Перре) до 300 рабов, причем около половины конных, обстрелял их, атаковал в лоб и после получаса упорной рукопашной обратил в бегство. Около полусотни черных были убиты, 27 белых ранены, из них семеро довольно тяжело, и организовать преследование рабов, отступивших в болотистый лес, по свежим следам не удалось. Впрочем, это уже было делом техники. Подоспела колонна Хэмптона, подтянулись новые группы плантаторов с опытными следопытами, знавшими болотные тропы назубок и собаками, и небольшие группы беглецов начали отлавливать одну за другой, кого-то беря в плен, а кого-то и убивая на месте, как, скажем, Делонда, пойманного 11 января. Опознанного полковником «главаря бандитов» не стали ни вязать, ни допрашивать. «Ему, - писал жене ополченец Сэмюэль Хэмблтон, участвовавший в поимке и казни, - отрубили руки, прострелили коленные чашечки, а потом, пока он не истек кровью, бросили в костер и смотрели, пока он не испекся наподобие свиньи».

В общем, поймали почти всех, последнего – 13 января, «пропасть без вести» посчастливилось считаным единицам, да и то, учитывая фактор кайманов, не факт, что очень уж посчастливилось. Провели допросы и опознания, выяснив, что практически все «зачинщики» и лидеры мятежа – мулаты-старожилы, а подавляющая часть рядового состава – уроженцы Африки. Затем состоялся суд, - по французскому праву, без жюри присяжных, - и  18 рабов, изобличенных как активисты, пошли на плаху, а их головы, насаженные на пики, были выставлены на обозрение; через год путешественник, ехавший мимо места казни, иронизировал в дневнике: «Эти изящные украшения похожи на черных ворон, оседлавших шесты». Еще 11 пойманных негров вздернули в Новом Орлеане, - троих  на центральной площади города. Всего же, включая павших в стычке у Бернуди и убитых  на месте, чернокожих погибло 95 человек, и за каждого казненного власти выплатили  компенсацию в 300 долларов (средняя цена полевого работника). 56 пленных, признанных соучастниками, вернули владельцам с рекомендацией наказать, что те и сделали, но постаравшись не испортить ценное имущество. 30 рабов, доказавших, что не хотели идти сДелондом, но побоялись противиться, отделалисьиспугом в виде порки. Один, мулат Базиль, рисковавший жизнью ради спасения хозяйского дома, был освобожден из рабства и получил денежное вознаграждение. Рабам же, не примкнувшим к «бандитам», господа накрыли обильную поляну и увеличили пайку.



Сто тысяч "почему?"

И вот тут начинаются неясности. Почти два века, несмотря на масштаб, - по количеству участников мятеж на Немецком берегу держит абсолютный рекорд среди всех «черных» восстаний в США, - и несмотря на то, что потомки его участников очень многое помнят, - память передавалась устно, от отца к сыну, - исследованиями его мало кто занимался. Белые историки коротко писали о «кровавом мятеже, учиненном бандитами из плавней», черные, натурально, - о «героической борьбе с угнетателями», но дальше небольших статей и книг на частные темы дело не заходило. И только в 2011-м, когда историк Фермин Итон взялся за дело всерьез, надолго засев в архивах, на поверхность начали выползать странности. В принципе, очевидные и раньше, вот только замечать их, похоже, никто не хотел. Например, - об этом я уже поминал, - чего, собственно, хотели и куда так целенаправленно шли мятежники? Что и кому хотели показать, поднимая испанские и французские знамена? Отчего рядовой состав бунтарей практически полностью состоял из молодых, максимум 25 лет парней, недавно привезенных из Африки, а из рабов-старожилов к бунту не примкнул почти никто? Почему Шарль Делмонд строго воспрещал убивать белых?

Согласитесь, неясностей много. А все, кто мог прояснить ситуацию, - и Гарри, и Хендерсон, и Кук, и вообще, все «цветные» лидеры, - погибли в стычке. Либо, если уцелели, как сам Делмонд, были убиты сразу же после поимки, словно кто-то заранее сговорился, что они не должны дожить до суда и дать показания. Но при этом обычные полевые рабочие предстали перед судом и, - фактически ничего не сказав, поскольку не знали ни английского, ни французского языков, - были жесточайше наказаны. Притом, что крови на руках у них не было, да и флаги Испании и Франции из сундуков вытаскивали явно не они. Ну и, до кучи, вовсе уж мистика: согласно церковным записям, разысканным м-ром Итоном, сын полковника Андре, - по официальной и поныне версии, ставший первой жертвой мятежа, - на самом деле, мирно скончался и был честь по чести похоронен 3 января, за пять дней, до того как все началось. И вот исходя из всего этого, подводит предварительный итог историк, логично было бы поискать в событиях «белый» след. То есть, попытаться понять, не стояли ли за кулисами люди Клэйборна, желавшие припугнуть «старожилов», показав, что без надежной американской крыши у них могут быть серьезные неприятности, от которых никакие жаки и никакие хуаны не спасут.

В общем, очень загадочно, и я от души надеюсь, что м-р Итон когда-нибудь сумеет пролить свет на сию черную-черную дыру истории. Но это сейчас. А тогда ни у кого, - кроме, возможно, узкого круга посвященных, - ни у кого и тени сомнений не возникло. Напротив, всё прозрачно: «цветные» науськали дикарей; негры, вооружившись, взбунтовались; толпа убила двоих (хорошо, что только двоих!) белых, после чего, сжигая по пути уютные имения, двинулась вверх по реке, в беззащитные густонаселенные районы, - и если бы, не приведи Господь, сумела рассеять местную милицию, кончилось бы все трагедией. Именно так, или примерно так, рассуждал Юг, а каждый следующий год приносил пусть не сенсации, пусть куда меньших масштабов, но сходные, взвинчивавшие коллективное подсознательное новости. И в таких условиях, да еще в Южной Каролине, у Денмарка Визи и его друзей шансы доказать свою правоту, - даже стремись судьи выяснить все по-честному, - были ниже нуля.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив