немного детства.

                     Не знаю, чёт накатила в памяти история, которая своими корнями уходит в моё заоблачное детство.В школе, в младших классах, нас отбирали на всякую фигню чтобы мы блистая талантами развлекали сытую рабочую аристократию по заводским клубам к разного рода праздникам, будь-то: День машиностроителя или какой-нибудь круглой годовщине выпущенной нарезной втулке. Выбор был не богатый и состоял из хора и танцев. С танцами у меня с рождения были проблемы, ибо танцор я никудышный (интригующе заиграл бровями), а вот с голосом у меня более чем всё в порядке, да и слух абсолютный. Это у омериканских детей счастливое деЦЦтво и разнообразие занятий: американский футбол там, бейсбол, баскетбол, стрельба по одноклассникам, группы поддержки из деФфачек в коротких юбочках. У меня было всё ужаснее.
                 Дядька в пыльном коричневом костюме с сырым лицом и сальными, постоянно бегающими глазами. Да его верная спутница, похожая на матрёшку, маленькая, бочкообразная, в чёрном платье с шаром волос на голове и исполняющая партию пианино. Дядька обладал фантастической по своей правильным геометрическим очертаниям плешью, которую прикрывали пяток волос расчёсываемых им постоянно по голове предварительно смоченной слюнями ладонью. «Непослушные вихри» всё время соскальзывали, и он вновь и вновь водружал их на место рукой, что доставляло ему не мало удовольствия. Ещё этот проказник дэнди щеголял шёлковым шейным галстуком. Галстук был грязный, старый, полинявший в каких-то расписных узорах, но как бэ вместе с аккордеоном подчёркивал причастность его обладателя к совЭцкой музыкальной интеллигенции.

                 Репертуар у нас был знатный, La Scala и Grand Opéra обазвидовались бы от одних названий: «Песня о Гайдаре», «Орлёнок», «И Ленин такой молодой» «Песня неуловимых мстителей» и конечно же «Крейсер аврора», сольная партия в которой мне и была торжественно предложена. Вобщем был я такой се захолустный Серёжа Парамонов.
На репетициях, этот гнусный дядько постоянно подходил ко мне и хлопая по обтянутым кримпленовыми брюками, попе источаемым повидло голосом, говорил: « Ну что ты Вовочка, это надо петь не так. Вот смотри здесь мы немножко протянем..Дремлет притииииихший севреный гоооород, низкое нееееебо над головооооой….ты меня понял?» , после чего опять проводил рукой по попе и и обильно потея до хруста в пальцах продолжал жать на клавиши своего аккордеона. Меня это жутко бесило, я не знал чё делать. Единственное, что оправдывало моё пребывание в этом обезьяннике, возможность свалить с уроков, на которых толпа имбецилов по руководством классного руководителя Ирины Анатольевны продолжало безуспешно делить собранные Машей и Витей яблоки.
                И вот настал мой бенефис. Нас вывезли в какой-то дом колхозника обильно усеянного лушпайками от семечек хрустевшими под ногами словно снежный наст. Там нас переодели в маленьких моряков Папаев и сопротивляющихся вытолкали на сцену где построили в два ряда. Ах этот запах кулис и свет рампы!! Ах.Ах..любите ли Вы театр так как люблю его я?… Когда мне в глаза ударил яркий ослепительный свет и занавес напоминающий гробовую обивку разъехался в стороны, я увидав полный зал готов был обделаться прямо в туже минуту. Сзади кто-то всхлипнул, ещё секунду и все разбежались бы со сцены, но грянула увертюра заиграл аккордеон и……..последовала полная тишина. Музыка остановилась. По залу как и водится пробежал смешок. Присутствующие колхозники оценили начало нашего вечера юмора. Руководитель хора подойдя ко мне потянул было по привычке руку, но вспомнив, что находится на людях одёрнул её и сказал тихо: «Вовочка, соберись, мы же с тобой учили..Давай не бойся.» На что я, чувствуя себя расстрелянным софитами Орлёнком, собрал всё имеющиеся у меня мужество ответил: Не буду я петь эту ерунду. И вообще не буду больше петь в Вашем хоре у вас со рта плохо пахнет.» После чего вылетел пулей со сцены. Это был настоящий бенефис..Вы бы слышали как мне аплодировал зал!!!!!
                Конечно, в последствии, моего папу офицера советской армии вызвали в школу, где он мял в руках фуражку, когда мне шили антисоветчину «ибо что это такое, «не буду петь ерунду»? В то время когда в сердце каждого советского школьника песня о крейсере Аврора кровью бла-бла-бла бла..» Вобщем в хор я больше не ходил, меня повели записываться на шахматы в другую школу.