НЕ СПЕШИ!

alyona_saphro — 26.07.2011

Моя бы воля – этими бы двумя словами обозначила точку на карте, в двадцати пяти километрах от Костромы…

Затерянный миф

…Как мы с мужем искали это место!

У нас была карта-схема, полученная по электронной почте. На карте в довольно крупном масштабе был обозначен лагерь в лесу, в окрестностях Костромы, почти на берегу Волги, недалеко от Гомонихи. По асфальту наше путешествие шло более-менее гладко. А в лесу ориентиры теряются… И в изобилии грунтовых поворотов мы безнадежно заплутали – как Маша перед самой встречей с Медведем… Вот тогда и припомнилось, что карты, бывает, содержат и загадки – на случай вероломного нападения противника… А известные нам телефоны не отмечали.

Солнце садилось, а мы никак не приближались к месту нашего назначения. Проехав по очередной проселочной дороге, узрели впереди деревянные дома. Рано обрадовались: это было село Руны. Мы спросили дорогу, и немолодой мужчина в семейных «шортах», пробурчал, что проще показать, нежели рассказать, оседлал мопед и проехал впереди нашей машины-труженицы километра два. Остановил железного коня на развилке, внешне не отличающейся от десятка других окрест, махнул рукой и заявил, что искомый лагерь находится по этой дороге. Мы были так ему благодарны, что спросили, сколько должны за услугу – и он удивился и, кажется, даже обиделся. Постулат, что в глубинке люди бескорыстнее, нашел подтверждение.

По этой дороге прежде всего нашелся меланхолично курящий у своей машины таксист. Мы спросили, правильно ли едем в бардовский лагерь. «Барды или нет, я не знаю, кого-то привез, а машин много стоит», - ответил таксист.

Но, поскольку впереди была еще одна развилка, мы все-таки снова съездили не туда, пока не догадались, что топкие бревенчатые мостки через волглую болотину – единственно верный путь.

Впереди замаячили палатки, тенты, машины. Их было много, и мы поняли, что странствие наше завершилось удачей: приехали, куда хотели.

Это был летний творческий палаточный лагерь Костромского клуба авторской песни.

Он довольно сильно походил на затерянный мир.

Потом я подумала, что резоннее называть его «затерянный миф». Он такой архаичный, такой «изначальный», почти эпический относительно «диалектики» авторской песни – что слово «миф» в добром смысле, со всем пиететом, здесь уместно. Ее, АП, сотрясают стремительные изменения, она трансформируется в эстраду и рок, выходит на обширные подмостки, собирает гигантские фестивали трудно дифференцируемой направленности – а тут тишь, гладь, костры, палатки и знаменитая триада «тишина – гитара – голос». Мифология – колыбель цивилизации.

Год назад, на первом фестивале памяти Виктора Луферова «Перекресток» (проходил в Подмосковье, на Белом озере), известный бард и музыкант Максим Волчкевич заинтриговал нас известием, что в Костромской области собирается «закрытый» бардовский слет, куда так просто не попасть – но Максим в числе посвященных. Он и помог связаться по электронной почте с Александром Григорьевым, президентом этого клуба и «шефом» лагеря. Нас пригласили на встречу еще в прошлом году - и уже тогда возникло ощущение, что слово «закрытый» слишком радикальное, не отражает положения дел. Но тогда поездка неожиданно и огорчительно сорвалась… А в этом году, к нашей вящей радости, она состоялась.

Правда, летний палаточный лагерь действует в течение недели (со среды до среды). Но самые «кульминационные», насыщенные событиями дни – суббота и воскресенье. На них мы и хотели попасть.

И когда наша машина въехала в лагерь, ей не преградили путь, не спросили, кто, откуда и зачем, да и дорога сквозь лагерь была восхитительно свободна – ни кордонов, ни шлагбаумов, даже символических. Но, понимая, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, мы, прежде чем ставить палатку, пошли отрекомендоваться администрации палаточного городка. Тут же лично познакомились с Александром Ивановичем. «А!» - сказал он. – «Вы все-таки приехали!».

Лагерь был небольшой, не протяженнее километра в длину. Когда мы прибыли, еще виднелись между установленными палатками незанятые промежутки. На другой день, в субботу, промежутков практически не осталось. Разъехались гости в большинстве своем утром в воскресенье. Но даже на пике субботнего ажиотажа мы насчитали не более трехсот человек в общей сложности. Но, как мигом стало понятно, здесь гонятся не за количеством посетителей – а совсем за другими вещами, скорее всего, не поддающимися не только исчислению, но и вербальной формулировке…

Александр Иванович отвел нам место под палатку и рассказал о простейших правилах пребывания в лагере, которые, впрочем, были и в программе, что мы получили в письме вместе с картой местности. Они, смею заверить, необременительные. Для тех, конечно, кому не обременительно жить так, чтобы не мешать жить другим людям и всему живому на земле. Всей живой природе. Разве трудно убрать за собой, оставив чистую землю?..

Спустя полчаса подошла к нам милая девушка Ксения, принесла большой пластиковый мешок под мусор и краткую печатную инструкцию пребывания – памятку. Новым пунктом в памятке было лишь неожиданное для нас, новичков, известие, что… здесь водятся змеи. Поэтому, гуляя по лесу, желательно обуваться посущественней, а также громко топать – змеи боятся вибрации почвы. Я немного приуныла, но, как выяснилось, зря – ни одной гадюки мы, к счастью, там не встретили.

Затем подошла вторая славная девушка Настя – распорядитель «ознакомительного» концерта, который намечался на тот же вечер (15 июля), но чуть позже: будет ли Вячеслав участвовать в концерте? Это я похвасталась поющим мужем, его включили в программу с готовностью, но предупредили, что спеть можно пока одну песню. Концерт несколько задерживался (потом я, кажется, поняла, почему – потому, что счастливые часов не наблюдают), и у Славы, уставшего с дороги, несколько раз менялось настроение и намерения: буду петь, нет, не буду, не получится, давно не распевался, ну, ладно, можно попробовать… В конце концов, вышел из положения – прочитал стихи. Свои. В том числе гарик об отношениях полов с одним рискованным словом. Гарик вызвал бурную – положительную - реакцию зрителей…

Как покупается свобода

А у нас, в свою очередь, вызвал положительную реакцию общий концерт. В особенности то, что выступления были непосредственные, лишенные духа конкуренции и себялюбования, чем, бывает, грешат барды «с именами». Хотя нельзя сказать, что выступали новички, никому не известные. В бардовской субкультуре, наверное, авторы, приехавшие в лагерь на Гомонихе, «на слуху» - Марат Фахртдинов (Электросталь; отец совсем уж небезызвестного Павла Фахртдинова), Ольга Фахртдинова, Игорь Малыгин (Ярославль), Михаил Сайкин, Максим Каблуков, Владимир Степанов (Иваново), Алексей Простокишин (Кострома), Александр Похлян (Сергиев Посад), Игорь Зудин (Кострома; отличный исполнитель песен В. Высоцкого). Выступали и многие, многие другие. На какой-то момент я решила позабыть о своей работе, не таскаться по поляне с блокнотом и диктофоном, записывая до мельчайших деталей нюансы мероприятия - просто расслабиться и получить удовольствие. Как и все вокруг. Но потом журналистский инстинкт взял верх, да и уловленный кайф просто требовал «поделиться» им… В итоге в тексте могут возникнуть некоторые лакуны и неточности – за которые сразу прошу прощения!

Концерт растянулся часа на три.

Между прочим, время и количество участников подобрано оптимально – за этот период внимание не успевает охладеть¸ а всем желающим достается по песне-две. Это – благое последствие немногочисленности (естественно, по сравнению с Грушей и etc.) бардов в лагере. Будь их больше, непременно кто-то бы не успел спеть, кто-то бы заспорил об очередности, кто-то из зрителей заснул бы, не дожидаясь окончания… А так – всем хватило внимания и аплодисментов. Не засыпал некоторый народ вообще до утра!.. Ото всех палаток и костров доносились песни.

В своей краткой вступительной речи Александр Григорьев озвучил несколько «афоризмов»: «Я сам родом из Самары, одно время состоял в оргкомитете «Груши» и знаю, к чему приводят Грушинские фестивали»; «Наш лагерь никем не финансируется, но никем и не контролируется. Так покупается свобода». Оба утверждения справедливы на все сто. О Грушинском фестивале – не надо о грустном, как говорится… К сожалению, о легендарной «Груше», главном событии года в бардовском календаре, о Гитаре как апофеозе бардовской славы, кажется, придется забыть. Все это в прошлом. Распад Груши, имущественные дрязги над ее ошметками, несколько организаций, распоряжающихся фестивальной Поляной, экономическая подоплека фестивальных игрищ – сдается мне, симптомы «начала конца». Кстати, в Гомонихе услышали мы версию, кочующую в бардовской среде: что Груша не случайно распалась в период, когда пришли к власти в стране известные структуры, знающие толк в подковерной деятельности и расколах… Груша уничтожена не прямым насилием (ибо запрет на ее деятельность при Андропове не помог, напротив, сплотил публику и бардов на Федоровских лугах, месте размещения и теперешней «фронды», и этот опыт, судя по всему, учли) а экономически. Что-то похожее не интеллектуальное рейдерство. Плюс финансовые сложности – чтобы все конкурирующие стороны были запачканы в дележе средств. Дискредитация противника – чтобы не был он мучеником – ход, нельзя не признать, результативный…

Да – но мы не хотели о грустном… К счастью, Костромской клуб авторской песни не подвергается ни такому, ни другому давлению. Единственная «репрессия», и то, не исключено, просто разгильдяйство, - что после 28 лет пребывания в здании костромского ДК Текстильщиков клуб был оттуда «попрошен» (в ходе уточнения ведомственной принадлежности фондов), так как он… не имеет отношения к культуре! Александр Григорьев говорит, что написал ряд писем во все инстанции, включая губернатора Костромской области, и какой-то хороший человек посоветовал клубу обратиться к городским властям – и те помогли клубу разместиться в помещении детской спортивной школы на улице Беленогова, где и сейчас он пребывает. Президент клуба уверен, что авторская песня притягивает хороших людей и добрые дела.

А уж о летнем лагере говорить нечего – он абсолютно независим. Разве что от погоды да стихии есть некоторая зависимость… Не случайно же патетическое выражение Александра Ивановича, выданное с полной ответственностью – что так, мол, покупается свобода! Правильно, ни у кого ничего не проси – не будешь обязан отчитываться. За пребывание в лагере с гостей взимается символическая сумма в день, исключающая какую-либо возможность обогащения оргкомитета, но оптимально расходующаяся на хозяйственные нужды. Тем более, что все желающие могут столоваться из общего котла, который имеется на поляне организаторов не в фигуральном, а в буквальном смысле. А могут питаться своим сухпайком (и это вполне посильно). Никто тут никого ни к чему не обязывает.

Главная свобода – в установке, что под Гомонихой проходит – уже 23-й год! – не фестиваль, хотя к языку обычно «липнет» в отношении бардовского сборища именно это слово – а просто творческий палаточный лагерь. Отличие от фестиваля в том, что здесь нет никакого духа соревновательности. Разве что дружеской, не слишком серьезной, то есть не гонящейся за призами, регалиями, званиями… Потому на сцене и не меряются талантами и самолюбиями, потому и напоминает недельная программа лагеря один огромный «костер» с гитарой по кругу (по кругу – обязательно, чтобы никто, как Артуровы рыцари, не спорил, чье место выше!).

Да, на самом торжественном мероприятии из программы – субботнем клубном празднике «Альма-Материна» - вручают дипломы – красивые, но шуточные. Это не знаки отличия, а благодарность организаторов лагеря – то есть костромского клуба авторской песни – за разные добрые дела. Мы своими глазами наблюдали, как вручают диплом за готовку еды на всех гостей (Татьяне Ёгиной); за написание сценария Посвящения и ведение этого действа (Наталье Каравановой; скоро и до него дойдем); за дружбу с Костромским клубом авторской песни; и просто за то, что ты – человек хороший. В конечном итоге, дипломы вручаются добрым людям за то, что они просто есть. Хороший человек, может, и не профессия… но талант – несомненно!

«Альма-матер, альма матер - молодая прыть…»

«Альма-Материна» - это потрясающее шоу, в ходе наблюдения за которым не раз поминается всякая лесная нечисть. Вообще, нечисть в лагере на Гомонихе почитаема. Два вечера, слушая певцов, я разглядывала чудесный задник сцены, на котором в манере веселого примитивиста Анри Руссо были изображены средневековый город, средневековый же лес, полный разбойников и бабок-ёжек и не иначе как бременские музыканты на дороге меж градом и лесом. Не боящиеся ни сильных мира сего, ни лесных жителей…

Так вот, чтобы стать такими же бесшабашными, как бременские менестрели, взрослые люди, самозабвенно, как лешие, носятся по темным кустам, купаются в болоте с завязанными глазами – достают бутылки, а в них записки с заданиями (этот процесс мы фотографировали тоже, но в темноте получилось плохо).
Задания, натурально, песенные. Затем идут потайными тропами до запруды в самом лагере, вылавливают из воды горящие свечи (естественно, так, чтобы их не погасить!), выбираются на берег с разной степенью грациозности. На берегу им не дают расслабиться - испытуемые проходят «крещение», как положено, водой, щедро вылитой и в физиономии, и за шиворот, и вениками (этап с водой и вениками называется банькой, только он холодный).

Шумовое оформление, сопровождающее эту процедуру, не для слабонервных, каких только эмоциональных возгласов ни наслушаешься! После всех этих мытарств люди, становясь на колени, произносят довольно юморную клятву любить авторскую песню.

И - становятся «посвященными». Кто в члены клуба, кто в друзья (это почетное звание, в основном, для иногородних). Но посвящение, уверяет Александр Григорьев, никого ни к чему не обязывает, это своего рода грандиозный розыгрыш, развлечение и для участников, и для наблюдателей. Состояние в членах или друзьях клуба не налагает никаких серьезных обязательств. Чистая игра. Веселая по-своему. В этот раз было принято в друзья клуба шесть человек. В их числе – Марат и Ольга Фахртдиновы,

Светлана Задорова, Александр Похлян, Ирина Соколова. Марат с шутливой обидой бурчал: «В пятьдесят лет по болоту лазил!..». Но было видно, что он доволен пройденным посвящением.

После всей этой ночной феерии испытатели и испытуемые «примирились», встав вокруг костра и хором спев прекрасный высоко-наивный гимн бардовского сообщества: «Возьмемся за руки, друзья!». Интересно, почему под этот рефрен рука сама тянется в сторону – встретить руку друга?..

А потом всех отправили сушиться, переодеваться – и назад, на сцену, на концерт всех творческих сил лагеря. На этом концерте Вячеслав уже был в форме и раззадорен увиденным – и спел целых три песни собственного сочинения, принятые весьма благосклонно. Концерт этот, начавшись около двух часов ночи, закончился засветло…

Сценарии «Альма-Материн», так же, как и перечень испытаний для адептов, меняется каждый год. В этом году мы созерцали экшн, поставленный по сценарию Натальи Каравановой (где она сама изображала, по-видимому, Хозяйку Леса),

поэтессы, писателя-фантаста, чье взросление прошло в клубе авторской песни. В будущем году сценарий будет совсем другим. Правда, проверка туристских навыков и умение общаться с природой всегда занимают в посвящении существенное место. И как может быть иначе? Это же все в лесу!..

На сайте клуба сказано: «Костромской Клуб самодеятельной песни впервые собрал своих участников 19 октября 1976 года. Фестивали проводились с 1981 года. За годы деятельности Клуба его воспитанниками стали более трех тысяч человек. Более трехсот — лауреаты и дипломанты различных конкурсов и фестивалей. Прошло шестнадцать Костромских фестивалей авторской песни, среди них пять фестивалей школьников. В 1988 году коллективу присвоено звание "народный"». Значит, самому клубу – тридцать пять лет, и двадцать три года из них происходят «выездные» летние заседания – в сосновом лесу, на берегу волжского затона со спокойной коричневатой водой…

Место, где становится лагерь, очень «приглядное». Раньше было другое, по направлению движения электрички, но там, говорят старожилы, невозможно было ни уехать летним вечером с рюкзаком, ни приехать в дачный сезон – мест в вагонах не хватало. К нынешнему месту дислокации подъезд более удачный, не без элегантности – на речном трамвайчике до пристани «Сады», а от нее уже пешком рукой подать…

Отвлеклась. Забыла главное – зачем же люди с рюкзаками стремятся в лесную чащу, к комарам и гадюкам? Что привлекательного в том, чтобы неделю (пусть даже дня два!) прожить в палаточном лагере, а вечерами попеть у костра, заведомо не претендуя на призы, зная, что не будет «гонки» за бытовой техникой или другими «ништяками», которыми балуют народ бардовские фестивали? Что заставляет привозить сюда семьи, включая малышей? По словам Александра Григорьева, в клубе сменилось уже шесть поколений участников – шестое поколение – дети и даже внуки первого-второго. Действительно, в лагере мелькали молодые лица, но еще больше было детишек дошкольного возраста… И почему, несмотря на «закрытость» лагеря, информация о нем расходится мистическими путями, интригуя взрослых людей бросать на несколько дней все взрослые дела и превращаться в лесных жителей?

Что, все-таки, всех притягивает в лагерь на Гомонихе?..

Может, так впадают в счастливое детство – индивида ли, человечества?..

«Прививка от серости»

Честно ответить могу одно (вспоминаются заумные анекдоты о программистах): «Черт его знает, как, но это работает!». К авторской песне в обществе отношение неоднозначное, но все же, несмотря на всю неоднозначность, она не теряет популярности… нет, неудачное, слишком «попсовое» слово… Наверное, она не сдает позиций, уже завоеванных в душах многих людей; не прекращает волновать и радовать, не перестает и быть симпатичной привычкой… образом мыслей… способом жизни… даже нравственным ориентиром…

Сам Александр Иванович называет эффект, производимый средой авторской песни «прививкой от серости». У него есть на то основания. В самарской юности Григорьева, в бытность его студентом, он с друзьями пришел в городской клуб КСП со своими первыми песнями. Песни одобрили, приняли в свою компанию. Затем в этой компании затеялся общий разговор… о балете. Парням было стыдно, что они не могут поддержать беседу, боялись, что к ним обратятся… К следующему собранию вызубрили кое-что про балет. Но КСП-шники уже говорили о межзвездных материях и галактиках. И так целый год на каждом собрании КСП затрагивались какие-то новые темы, и, чтобы не ударить лицом в грязь, друзья штудировали какие-либо пособия. И набрали багаж знаний, несколько превышающий усредненную планку «банальной эрудиции» - так и ставится «прививка от серости». Общее место – что большинство заметных фигур в авторской песне – люди высокообразованные, деятели науки. Общее место также, что авторская песня в ее классическом виде – искусство весьма тонкое, а называть его «суррогатом вечности» - интеллектуальный снобизм. Конечно, как и в любом искусстве, в ней есть свои «мерки», и далеко не все, кто называет себя бардом, пишут хорошие стихи либо качественную музыку. И, конечно, среднее творчество – не повод для гордости. Но уровень исполнения либо игры на гитаре не имеет значения, когда нет состязания, остается только дружеское общение у костра.

Александр Григорьев рассуждает так: «Кто такой бард? Этот человек должен уметь пять вещей: писать стихи, сочинять музыку, петь и играть на музыкальном инструменте – в основном на гитаре (хотя есть и яркий пример Игоря Растеряева – «звезды с баяном») – при этом еще актерские способности иметь… И, конечно, мозги – чтобы песни были содержательными. И все это должно быть в комплексе. Смотрите: некоторые занимаются всю жизнь только пением, вокалом, заканчивают школы, училища, консерватории, отдают этому до 15 лет жизни. Другие – всю жизнь занимаются только поэзией, до определенных вершин в этом деле дорастают – или не дорастают. А тут – целых пять составляющих! Не хватит жизни все эти пять качеств развить одинаково, до совершенства!..» Но что лучше – достигнуть совершенства в «узкой специализации», или уметь всего понемножку, но гармонично? Иногда о дилетантах говорят «блестящий дилетант»…

Кроме того, слова «Не хватит жизни все эти пять качеств развить одинаково» можно понимать двояко – «Все равно не получится, так зачем стараться?» или «Может, и не получится, но пробовать надо!». Приятно, когда барды выбирают второе. «Бард» может быть профессией, может – хобби, может – образом жизни; в таком случае, подоплекой служит активная жизненная позиция. Думаете, преувеличиваю? Ничуть! Проявление активности, по нашим временам, - даже приехать на выходные в соседний регион попеть песни в бардовском лагере. В отличие от соседей, которые предпочтут «загорать» на собственной ближней даче.

Так вот, о развитии навыков настоящего барда… В своей ежедневной деятельности Костромской клуб самодеятельной песни постоянно старается делать своим слушателям «прививку от серости». Во-первых, при клубе постоянно функционирует школа игры на гитаре, и многие из тех, кого принимают на «Альма-Материнах» в члены клуба, проходили ее от «а» до «я». Интенсивность обучения такая, что за год регулярных занятий человек с обычными способностями разучивает около сорока песен. Во-вторых, помимо гитарной школы, клуб устраивает просветительские программы, посвященные тому или иному автору, исполнителю, поэту – Александр Григорьев назвал программы в память Бориса Пастернака (задуманную в дни, когда была осквернена могила поэта в Переделкине – шло такое ядовитое поветрие по стране в 2006 году), отца и сына, Арсения и Андрея Тарковских. Непосредственно перед нашим приездом в лагере стихийно собралась «программа» в память Юрия Кукина – знать бы заранее, мы бы приехали днем раньше!.. По-видимому, эта программа заменила запланированную на «выездную сессию», но отмененную в связи с внезапным отъездом исполнителя (Александра Иванова) по научным делам на Дальний Восток программу в честь 80-летия Дмитрия Сухарева. В-третьих, в клубе состоят жители не только Костромы, но и окрестных городов, представители самых разных профессий. В семье Алексея и Елены Простокишиных, например, два кандидата наук. И четверо детей, каждый из которых в нежном возрасте проходит «боевое крещение» выездом в палаточный лагерь – первенца они привезли сюда, когда ему было полтора месяца, самого маленького на сегодня ребенка – когда ему сровнялось семь месяцев. Так бардовская песня впитывается с молоком матери… В-четвертых, за время стояния клуба на Костромской земле кого только из звезд авторской песни он ни принимал! Точнее – всех ныне живущих известных бардов. Заслуженная гордость клуба – интервью, взятое у Булата Окуджавы в Переделкине в начале 80-х годов. За ним специально ездили к «основоположнику» в гости. Очень хотели успеть – застать его в добром здравии. Успели.

Оригинальный ход, своего рода прививка от стереотипов – то, что Костромской клуб авторской песни не имеет названия. Имею в виду, одиночного поэтичного слова. Ни «весна», ни «струна», ни «луна», ни «молодость» - никакого названия, кроме суховатого обозначения организации. Почему? Да потому, что все слова приедаются - объяснил Александр Григорьев. «По одной простой причине: так как это мыслилось все первоначально на долгие года, а любое название может надоесть просто, а потом от этого названия никуда не денешься».

Естественно, не все, приходящие в Костромской клуб авторской песни, остаются в нем навсегда – ибо нельзя ни привить любовь, ни заставить любить. Но уж те, кто остаются, об этом не жалеют. И клуб не «жалеет», если можно так выразиться, о таком пополнении.

Безусловно, авторская песня имеет сотни альтернатив – в плане проведения досуга. Ее прежнее, шестидесятническое духовное лидерство как-то пошатнулось. Но мне было приятно услышать от Александра Ивановича, что в Ярославле существует детский клуб-студия «Акварель», возглавляет его Светлана Усанова, давняя знакомая Костромского клуба, и там занимается до 200 человек! В основном по возрасту это средне- и старшеклассники и студенты. Несколько человек из этого клуба приезжали в Гомониху на одну ночь – просто повидаться, пообщаться…

Чертовски жаль, что в Рязани мы такого клуба не знаем! Скорее всего – потому, что у наших пенат аналогов нет…

«Не спеши!»

Тем, кто не любит авторскую песню, далек от нее, может показаться, что я пускаю слезы умиления над незначительным и довольно странным событием. Ну, что ж! Тех, кто не любит авторскую песню, я не ставлю задачи переубедить! Все хорошо по движению души, а не из-под палки! Но тем, кто авторскую песню почитает и не мыслит без нее существования, уютно и здорово в лесу под Гомонихой. Люди, которые приезжают туда, особенно впервые, испытывают прилив счастья. Если бы сама не почувствовала глубокую релаксацию, не поверила бы. Что, казалось бы, в Гомонихе особенного? – будто под Рязанью сосен нет. Или гадюк. А вот поди ж ты! Простые вещи: покой, неспешность, незамысловатость общения… песни, опять же… и – ка-а-айф!

Вот за эти простые вещи – спасибо!

Мы «улетели» днем в воскресенье. Позже, чем большинство иногородних. Подошли попрощаться с Александром Григорьевым и остальными организаторами. И… задержались часа на полтора еще – за разговорами о том, о сем, откуда я и почерпнула большинство информации о Костромском клубе авторской песни, да и о бардовских делах всероссийского уровня. Александр Иванович являл разительный контраст с нами: человек никуда не торопился, настроившись на недельный плодотворный отдых. Он! Никуда! Не спешил!

Меж тем, за Гомонихой его и весь клуб ждал аналогичный бардовский лагерь в Крыму - с куда более жестким «фейс-контролем» и суровым требованием уметь занимать внимание публики до нескольких часов. А затем – некая юбилейная дата в бардовской Самаре. Но никто из остающихся в лагере не рвался собирать вещи. И нас спрашивали: куда вы торопитесь, поживите еще? Мы толком не знали, что и ответить. Синдром велосипеда – «если остановлюсь, то упаду» - один из составляющих перманентного стресса и синдрома хронической усталости. Нас ждали далеко не такие завлекательные дела. Сплошная будничная рутина. И как-то внезапно осмыслилось: вот оно, проявление счастья – никуда не спешить!

А мы улетели. Но обещали вернуться.

Сохранено