Наши люди - 4
peremogi — 24.04.2020 Итак, камрады, это новый выпуск рубрики о малоизвестных героях России. И на сей раз я предлагаю окунуться в начало XVII века - в эпоху Смуты.Смутное время... Период очень трагичный для нашего государства, но при этом всём - еще и сильно завораживающий. Круговерть событий в начале XVII века случилась такая, что никакие "Игры престолов" и рядом не стояли. И лично для меня остается странным тот факт, что Смуте уделяется гораздо меньше внимания, чем, к примеру, периоду правления Петра I, войнам с Наполеоном или Гражданской войне.
Тем не менее, эпоха Смута, как и многие отличившиеся в ней люди, обывателю все же известны. Среди героев (имеется в виду настоящий герой, а не синоним слова "персонаж") тех лет многие выделяют, в первую очередь, Минина и Пожарского. Также хорошо известны военачальники Скопин-Шуйский и Михаил Шеин, патриарх Гермоген и крестьянин Иван Сусанин.
Но при всём этом многие личности, оказавшие огромную поддержку русскому государству в Смутное время, остаются неизвестными. Из современников о них знают единицы, да и тех можно приравнять к специалистам по Смуте. Ибо информации об этих исторических личностях крайне мало, и приходится собирать ее буквально по крупицам. Но один из них станет (я надеюсь) чуть более известным после этого поста. Итак...
АНДРЕЙ АЛЯБЬЕВ
К сожалению, на сей раз картинки не будет. Попросту потому, что невозможно отыскать даже примерное изображение этого человека. Так же, как неизвестна даже примерная дата его рождения (лично мое предположение - середина 1550-х годов) и место рождения. Что ж, будем отталкиваться от той информации, что есть.
Андрей Семёнович Алябьев - дворянин из рода Алябьевых. Весьма молодого на тот момент рода - первый Алябьев прибыл на службу из Польши к российскому царю Василию III в начале XVI века. Тем не менее, самые первые поколения умудряются сделать неплохую для того времени карьеру. А Андрей Алябьев так и вовсе умудрялся сочетать службу приказного дьяка и воеводы - редкий для того времени случай.
Биография этого человека прослеживается лишь пунктирно, и вплоть до Смуты его деятельность почти никак не афишируется. Вот, что о нем известно до определенной поры:
В 1588/89 — 1602/03 годах — выборный сын боярский по Дорогобужу с окладом 500 четей ("четвертей", то есть. Одна четветь - 0.5 десятины или примерно пол-гектара).
В 1595 году в чине дворянина участвовал в посольстве Вельяминова и дьяка Власьева в империю Габсбургов, к римскому цесарю Рудольфу II.
В 1601/02 годах был головой стрелецким в составе посольства во главе с Салтыковым-Морозовым и Власьевым, направленного в Польшу.
В 1603 году — пожалован в дьяки. В том же 1603 году — дьяк в объездах.
В 1603/4 годы — 2 февраля 1606 года — дьяк Галицкой чети.
В 1604/05 годы — послан воеводой с князем Барятинским в полки с Москвы к князю Мстиславскому: участвовал в походе против Лжедмитрия I у наряда.
8 мая 1606 года — дьяк на свадьбе Лжедмитрия I .
В 1606-1607 годах участвовал в походах против Болотникова. В том числе, участник похода царя Василия под Тулу в мае 1607 года.
Наконец, 11 декабря 1608 — 15 апреля 1609 года — второй воевода в Нижнем Новгороде (с князем А. А. Репниным-Оболенским и дьяком В. Семеновым).
И вот здесь мы подходим к самому интересному. К концу 1600-х годов в России ситуация уже близилась к катастрофе. Страна агонизировала. Вторгшийся в пределы русского государства самозванец Лжедмитрий II, не смог захватить Москву, но обладал при этом огромным влиянием. Тем более, что за ним стояли поляки. А царь Василий Шуйский - мало того, что не Рюрикович и выбран не пойми как (просто выкликнут во всеуслышанье с Лобного места), так еще и в плане харизмы и характера слабоват. В стране установилось двоевластие, и чаши весов постепенно склонялись в сторону самозванца. Один за другим города и целые регионы уходили из-под власти Шуйского. На востоке страны от царя фактически откололись Владимир и Муром. Взбунтовались чуваши, черемисы и мордва. Казань худо-бедно держалась, но и там появились провокаторы, убеждающие казанских татар отказаться от русского подданства. Провокации в итоге не удались, но на момент моего повествования, рубеж 1608-109 годов, всё висело на волоске. Нижний Новгород сохранял верность Москве, но вокруг него всё полыхало - взбунтовались Ворсма и Павловский Острог. А в декабре 1608 года верных Шуйскому людей ждал новый удар - на сторону тушинцев перешла Балахна, расположенная всего в 34 километрах от Нижнего.
Алябьев понял, что необходимо срочно что-то предпринимать. Иначе раздор и смута захватят сам Нижний Новгород, и никакие кирпичные кремлевские стены от нее не удержат. Мятежников можно было усмирить только грубой силой. И воевода решился нанести удар сам.
2 декабря 1608 года сформированные Алябьевым отряды нижегородцев вышли из города и внезапно ударили по скапливающимся неподалеку балахнинцам, готовившим нападение на Нижний. Не ожидавшие нападения мятежники были быстро разбиты и бежали. А уже на следующий день, 3 декабря, войско Алябьева занял Балахну, зачистив населенный пункт от тушинцев. Их предводители - некие Тимофей Таскаев, Кухтин, Суровцев, Редриков, Лука Синий, Семён Долгий, Иван Гриденьков и балахнинский воевода Голенищев, были схвачены и повешены на виду у всех.
Удовлетворенный Алябьев вместе с нижегородцами отправился обратно в Нижний - и вовремя. Уже 5 декабря к городу подошли мятежники из Ворсмы. Видимо, они должны были объединиться с балахнинцами для совместного штурма Нижнего, да опоздали. Умелой атакой разбив и эту шайку, воевода занял Ворсму. Чуть позже был занят и Павловский Острог. Таким образом, Нижегородский край был очищен от разбойников Лжедмитрия - остатки шаек бежали в другие регионы страны.
Задетый за живое "тушинский вор" решил наказать дерзких нижегородцев, и отправил к Нижнему огромное войско, к которому присоединились мятежные черемисы, мордва и чуваши. Возглавляли эту армию бывшие царские воеводы - Семён Вяземский и Тимофей Лазарев. Рать мятежников как минимум втрое превосходила численность нижегородского ополчения, и тушинцы были уверены в успехе. На подходе к Нижнему, уже в январе 1609 года, Вяземский послал нижегородцам письмо с ультиматумом - город сдать, воевод Шуйского выдать. В случае отказа грозили весь Нижний Новгород выжечь, а горожан перебить. Но нижегородцы во главе с Алябьевым не только не испугались, но и решили ударить первыми.
7 января 1609 года нижегородцы подошли к вставшему у села Богородское (30 км от Нижнего) тушинцам, и внезапно напали на них. Численное превосходства не помогло мятежникам - огромная рать Лжедмитрия была разбита и рассеяна. Предводители тушинцев попали в плен. Их привезли в Нижний Новгород и устроили для горожан показательную казнь. Помимо Вяземского и Лазарева, в плену оказалось еще около сорока дворян из войска "тушинского вора". Они валялись в ногах у нижегородских воевод и слезно просили помиловать их. Алябьев внял просьбам этих людей, но при этом заставил их целовать крест и заново приносить присягу московскому царю. Воевода отнюдь не был фанатом Шуйского, но прекрасно понимал, что лучше хотя бы такая централизованная легитимная власть, чем вовсе никакой. И своими действиями он заставлял людей вспомнить, что живут они не абы где, а в русском государстве, у которого есть законный царь. Когда весть об успехах нижегородцев достигла Москвы, то к ним прислали царскую грамоту от 9 января 1609 года, в которой их «похваляли» за «службу и раденье», проявленные в осаде, и обещали «великое жалованье» (придачи поместных и денежных окладов служилым людям и льготу, а также беспошлинную торговлю посадским людям).
Угроза Нижнему со стороны тушинцев миновала, но Андрей Алябьев не собирался упускать инициативу. Теперь нижегородское ополчение двинулось за пределы края - на Муром. К 16 января главные силы нижегородцев стояли уже в Яковцеве (примерно 2/3 пути от Нижнего к Мурому), а их передовой отряд показался в 20 верстах от Мурома в селе Клин. 18 марта 1609 года в осаждённом Алябьевым Муроме вспыхнуло антитушинское восстание. Тушинский воевода Толбузин бежал из Мурома во Владимир, а горожане, открыв ворота, встретили нижегородцев «с образы и крест царю Василью Ивановичю целовали». Сразу же после овладения Муромом Алябьев берется за Владимир - посылает к городу около 700 московских и астраханских стрельцов и казаков и, вероятно, некоторое количество дворянской конницы. Захват города он доверил наиболее боеспособной части своего войска. А именно - тем служилым, которые в своё время прошли осадное сидение на Балчике, участвовали во взятии Царицына, а затем из Казани были посланы в Нижний. Во главе этих стрельцов и казаков стояли головы Микулин и Износков. Посланные вместе с ними силы дворян возглавляли Прокудин, Левашев и князь Волховской. 27 марта они подошли к Владимиру, где разыгрались события, аналогичные муромским. В городе вспыхнуло восстание, тушинский воевода Вельяминов был убит, и владимирцы присягнули Шуйскому. Алябьев становится муромским воеводой.
Приходилось Алябьеву противостоять и польским войскам. Так, силы вместе с кинешемскими и шуйскими мужиками с успехом отразили нападение отрядов Лисовского (те самые "лисовчики") и Стравинского.
Примерно в это же время из Владимира ими были посланы грамоты в Мещеру, Арзамас и Шацк с призывом перейти под власть Шуйского. Арзамас не послушался, и был за это покаран - город взяли силой. После этого Алябьев из Мурома совершил молниеносный рейд под Касимов, где, как и ранее под Арзамасом, был наведен порядок. После этого похода воевода вернулся в Нижний.
Успехи Алябьева возымели немалый успех. В ближайших к Нижегородскому краю регионах поняли, что тушинцам МОЖНО противостоять. А главное - нужно. Теперь уже Лжедмитрий II терпел одну неудачу за другой. Последние поражения стали для него фатальными - сначала войска "тушинского вора" вместе с поляками и литовцами не смогли взять Троице-Сергиеву Лавру, потом их несколько раз разбило войско Дмитрия Скопина-Шуйского, а затем поляки и вовсе решили больше не покровительствовать этому человеку. "Тушинский вор" был с позором выгнан из своего собственного лагеря, а через некоторое время убит подосланным наемным убийцей.
Но для России ситуация складывалась еще хуже. Поляки начали прямую интервенцию против русского государство. Огромное войско короля Сигизмунда III осадило Смоленск, защищаемый гарнизоном воеводы Михаила Шеина (та осада продлилась 20 месяцев и обернулась для поляков страшными потерями как в людях и ресурсах, так и в потраченном времени). Кроме того, России объявили войну шведы, которым удалось захватить Великий Новгород и на какое-то время стать хозяевами северо-западных регионов страны. Царь Василий Шуйский был свергнут в результате государственного переворота и отдан полякам. В московском Кремле теперь правила бал Семибоярщина из набранных поляками марионеток. Поляки готовились возвести на московский престол королевича Владислава.
Над страной нависла угроза потеря государственного суверенитета, а над людьми - безвестность. Что будет дальше с ними всеми? Стоит ли принять власть ляхов, или же пытаться бороться? Для Нижегородского края и воеводы Алябьева был очевиден ответ - продолжать борьбу. Восточные регионы страны отказались признавать и Семибоярщину, и королевича. И из всех русских земель Нижегородский край в этом плане был, пожалуй, самый патриотичный (по крайней мере, наравне с Ярославлем).
Таким образом, Андрей Алябьев хоть и не стал в итоге руководителем всероссийского Народного Ополчения, но подготовил плацдарм для него. Пройдет еще какое-то время, и одна из посланных в народ записок заточенного в московской тюрьме патриарха Гермогена попадет в руки нижегородского купца Кузьмы Минина... Начнется ключевой момент кульминации Смуты - формирование знаменитого Второго Ополчения. Воевода Андрей Алябьев по мере сил помогал собирающимся в поход на Москву людям. Вёл переписку с патриархом Гермогеном, городами Севера, в том числе и Вологдой, о развёртывании патриотического движения, «пока Литва не овладела государством Московским». 30-го августа 1611 года он послал грамоту казанцам, увещевая их не признавать царём сына Марины Мнишек. Но сам воевода вместе с Пожарским в поход на Москву не пошел. Во-первых, он был человеком далеко не столь знатным, и отнюдь не все дворяне стали бы его слушаться. Во-вторых, Алябьев был уже человеком сильно в годах, и ему было уже довольно тяжело совершать такие походы и лезть в гущу масштабных битв с регулярными иноземными войсками. В-третьих - а вдруг не получится у ополченцев и на сей раз, как у и Ляпунова? Тогда кому-то придется, возможно формировать новое ополчение или хотя бы поддерживать порядок в Нижегородском крае...
Кстати, насчет порядка меры оказались совсем не излишни. В 1612 году в стране появился очередной Лжедмитрий - уже как минимум четвертый по счету (причем действовал он одновременно с Лжедмитрием III, находящемся в Новгородчине). Набрал он себе отряды из лихих удальцов с Астрахани, и отправился вверх по Волге, рассылая всюду грамоты с требованиями переходить под власть "истинного царя". Постепенно он добрался до нижегородских земель и... пропал. Сведения о нем просто обрываются, грамоты в какой-то момент перестают рассылаться. Вполне возможно, самозванец просто нарвался на внезапный удар людей Алябьева, и закончил жизнь в петле.
Удачными оказались действия Минина и Пожарского. Поляков разбили и изгнали из столицы, затем на Земском Соборе выбрали царем Михаила Романова. И после таких моментов в художественных фильмах обычно наступает хэппи-энд, но реальная жизнь так не заканчивается. Вот и Алябьев жил после Смуты, как и все русские люди. О его вкладе в борьбу за русское государство современники не забыли - Андрей Семёнович получил высокий пост в Москве, стал судьей (но не дьяком) Московского судного приказа с окладом 150 рублей в год. Также ему подарили поместье в защищаемым им когда-то Нижегородском крае.
Правда, через какое-то время воевода, наверное, начал раздражать некоторых властных людей своей чрезмерной правильностью, прямолинейностью и инициативой. По крайней мере, только так я могу объяснить, что в 1619 году его внезапно отправили из Москвы куда подальше - в Вологду, воеводой. Там Алябьев и провел остаток своей жизни. И там же произошел случай, показавший, насколько тот был человеком прямолинейным и честным. Однажды, в декабре 1619 г. в Вологде была обнаружена зарытая в землю «денежная казна» (клад) Клад Алябьев конфисковал и передал в казну, ни копейки не взяв себе. Только дал награду «мужикам от копания, которые те деньги выкопывали». После перечеканки в новую монету прибыль от клада составила «678 рублей 15 алтын 2 деньги» — очень крупную по тем временам сумму. Пополнение государственной казны для него было куда важнее обогащения личного...
Умер Алябьев в 1620 году - "в очень почтенном возрасте". Выражение, прямо скажем, туманное. Сколько это - "почтенный возраст"? Напомню, что Иван Грозный прожил 54 года, и к концу своей жизни уже считался глубоким стариком. Так сколько прожил Алябьев? Почему-то мне думается, что около 65. Хотя вопрос, конечно, открытый.
Что имеем в итоге? Человека, в Смутное Время ни разу не изменившим своим принципам, даже в безумно тяжелое для страны, и для него самого, время. Ни разу Алябьев не менял стороны конфликта, как, к примеру, Прокопий Ляпунов или князь Игорь Куракин. Ни разу не усомнился он в том, что царь в стране должен быть не только законным, но и русским. Этот человек, фактически, национальный герой - он спас всю страну, дав возможность сформироваться Второму Ополчению в очищенном и защищенном от врагов Нижегородском крае. Несколько раз он спасал от гибели Нижний Новгород. Не раз одерживал крупные победы на поле боя не благодаря численному преимуществу или хорошему вооружению, а благодаря безмерной храбрости и инициативе.
Как по мне, памятник Алябьеву с высеченными словами благодарности от потомков должен стоять если не у московского, то у нижегородского Кремля. Но куда там памятник - даже мемориальных досок нет. Обыватель в своей памяти о нем и подавно ничего не найдет, да и историки его часто не знают, наивно полагая, что Второе Ополчение зародилось именно в Нижегородском крае вот просто так, благодаря везению. Нет - чтобы у страны появился шанс на счастливое стечение обстоятельств, фортуну пришлось подтолкнуть в спину.
Так может, дадим шанс этому, без сомнения, достойному человеку стать по-настоящему известным?
|
</> |