наш Куршевель


Снег оказался лучшим за всю историю наблюдений - по пояс при хорошей погоде, и страшно сказать покуда при ветренной.
Первые полдня я каталася вот так, а вторые - уж расправила крылья - и вот


На обед удобно, не снимая кандалы, сразу и напрямик, т.е. на балкон.

Вообще, много чего удобно. До деревни не ждать автобуса, а впрыгнуть в гондолу практически из своего окна. А в окне, кстати, такие дела:

- ТРЕТИЙ этаж.
И вот - третий этаж под потолком.

И еще один третий этаж.

К дверям рыли настоящие норы. Не сами, а такой специальной катарпиллой.

Выматывались так, что вечером валились на ковер и молча минут по сорок втыкали в произведения искусства на стенах.


А поутру румянец свеж, красен нос. И усы. И наверх.


И пока я ничего не подозревала, он скакал штодурной тут.


А мать-кукушка в счастливом неведении наслаждалась покоем на синих - мечта каждой немолодой девушки. Ших-ших... влево-вправо.. никакого стресса.

А потом возьми да и скажи, ну давай, сынок, теперь вместе.
Божебоже, куда, куда я? Зачем???

И паника, предательская паника. И не говорите, что вы там сто раз были и нифига не страшно.

То есть, вот отсюда вам не страшно, да? Дна не видать, расправляем крылья, отключаем мозг. И тридцать метров свободного полета. Не страшно, да?

И тут мальчик делает признание, что он здесь потерял телефон. Я собираюсь сказать, да фиг с ним, счастье, что живой, но мальчик продолжает, что лучше сломать шею, чем нарваться на материн гнев, поэтому он еще раз прыгнул и нашел. И даже позвонил дорогой маме на радостях.
Этот "материн гнев" - это про меня, понимаете?

Они ничего не боятся, потому что юность, или потому что дурные?
Я вообще-то тоже какое-то время делала вид, что не боюсь. И сверкала маской "шалёная мода для девчат шалёной красоты".

И нашла "щадящий пенсионерский" путь. А больше вариантов никаких, совсем никаких. Я не знаю, это даже не черная, это я не знаю как назвать трассу. Что? Говорите, все-таки черная?

Если коротко, то, когда кувырком, то это тот случай, когда ни верха, ни низа не существует. И потом судорожно сглатывать-сглатывать и дышать-дышать. Струхнула, сняла, было, лыжи и ползком. Но не вышло - совершенно невозможно. Провалы по пояс.

Надо ли говорить, что дети к тому времени сделали по три ходки.
А я себе обратно, солнцем палимая, на красненькие, на миленькие.

Когда эта туча легла на склон, мы случайно опять оказались на черной. На черной в абсолютном молоке менее страшно, я б сказала. Т.е., дальняя перспектива очень-преочень страшна, а ближайший могул не очень, т.к. его не видно. Могул, кстати, ховайся в бульбу - позвоночник осыпается и зубы мелким бесом.
Но хорошие истории у хороших людей заканчиваются хорошо. Выглянуло солнышко, блещет на лугу. Я навстречу солнышку по траве бегу.
Разве что глаз не разлепить, чтоб прилично попозировать.

Вот тут мы сушили перчатки и прочие оконечности.

А тут варили шоколад.

В нашей Куршевели не было замечено ни одного комбеза от Шанель, ни одной мелкой собачки, и никто не орал в телефон "по роумингу на офис про дела". Я думала, что корованеуклюжая, а оказалось, что адский лыжник, и никто не смеялся. И еще, вот беда, у Феррела, который василий, был важный пассажир по имени Алберт Гор, и он с нами не поехал по этой причине. А жаль, ибо он в прошлой жизни был горноснежный экстрим-инструктор.
