например, направо

miss_germiona — 19.06.2011

Слишком много миндаля, слишком много корицы, слишком много мармелада из красной смородины в этом торте, слишком много золота, львов, насупленных святых, заплаканных ангелов, знамен и мечей, слишком много, чтобы сосредоточиться, поэтому граппу пришлось пить прямо с утра, не было и восьми, прямо на пустом вокзале города линца, верхняя австрия,
на пустом вокзале, на котором почему-то не выходят ни пассажиры венских поездов, следующих на запад, ни пассажиры поездов, следующих на восток, никому сегодня не надо в линц

От вокзала через парк вдоль трамвайной линии номер три – выйдешь к коричневому дунаю,
по баумбахштрассе ползет толстый веселый младенец, шлепает ладонями по плиткам, сворачивает к готическому собору, за ним бредет сонный папа, иногда нагибается и выравнивает младенца, чтобы не уклонялся с пути

Вокруг собора танцуют дети в венках, заговаривают город, плетут заклинание, часы на ратуше бьют одиннадцать, дети разбегаются, из дверей собора выходит девушка, она катит коляску, в коляске сидит человек в кожаной кепке, борода у него заплетена в косичку, плащ хлопает и попадает под колеса, на коленях у человека булка и коробка с тортом, может для себя, может для голубей, может для девушки

Часы на ратуше тысячу раз повторяются в окнах, остальные часы линца немедленно бьют то же самое хором, слишком много часов в городе линце, верхняя австрия, и все, вы подумайте, идут одинаково, поэтому времени здесь деваться некуда, утечь невозможно, все выходы закрыты, время мечется от башенки к башенке, натыкается на циферблаты, пытается шалить, но помыкавшись и надувшись, скрывается в ближайшем антикварном магазине – там на него не обращают внимания и оно с оглушительным грохотом делает все что хочет, катается на стрелках, гремит молоточками, притворяется зеленой бронзой, выглядывает из луковиц карманных часов, прячется в разрисованном шкафу, сыплет пылью,скучает

поэтому в городе линце со временем всегда какие-то неувязки, строго говоря у города линца много времен, жители города линца плавают в этих временах как в аквариуме, переходят из одного в другое по мосту нибелунгов и все равно обязательно приходят в кондитерскую йиндрак, где упрямо едят каждый день в четыре часа свой невозможный сладкий торт.

линцскому торту, говорят, больше чем триста лет, страшно подумать – миндаль, корица, мармелад, решетка из теста сверху, но наверняка есть еще какие-то секретные ингредиенты, о которых анна-маргарита, урожденная графиня парадиз, ничего в своих кулинарных амбарных книгах не написала, я отодвигаю торт в сторону, я попробовала только маленький кусочек, а мне уже кажется, что я в маленькой комнате с детской железной дорогой, комната находится в голубом доме , дом стоит в городе который так нравился императорам, что они чуть-чуть было не делали его столицей, и это чуть-чуть до сих пор каждый день помнят жители города линца, у меня в коробке с игрушками разноцветные трамваи, голуби, мосты, церкви и красивые пожилые женщины с накрашенными губами и сигаретами в изящных пальцах, и профессор университета в сандалиях, и кларнетист из брукнерхаус с пивом в огромном стакане, и я уже не очень помню зачем я здесь, в городе линце, верхняя австрия, на улице ратхаусгассе, в кафе между старой аптекой и бутиком фешенебельных гробов, тогда я встаю и просто иду например направо, туда, где, мне кажется, пахнет конфетами и двухэтажные клумбы, и там я вижу марию

У марии синие веки, морщинки на лбу и тюрбан на голове, у марии напротив шоколадная лавка и знакомый бомж завтракает на скамейке, я могу сшить шляпку для королевы, говорит мария и откусывает нитку - вот эта для летнего завтрака на веранде, к ней требуется шифоновый шарф, клубничное варенье, журнал и мужчина без пиджака, молоденьким не подойдет. Вот эта черная как у одри – чтобы скрывать огонь, эта с гибкими низкими полями – если ты еще не научилась ничего не бояться, кожаная со шнурком – декаданс для ночных визитов в китайские чайные, розовый тюрбан для прогулок на пароходе, желтая с бантом чтобы ходить в церковь, те с вуалетками обязательны для леди,

Это все для мадамико – так говорит мария, сейчас такие редко заходят

У меня шарф завязан назад чтоб не мешался, пальцы на ногах замотаны пластырем, в руке грязный пьеро из ящика ненужных вещей дешевого антикварного магазина – он так на меня посмотрел, что я не могла его там оставить, обедала я на рынке, я совершенно точно не леди, не мадамико, но честное слово я перемерила все мариины шляпки, пока она согласилась двумя пальцами подержать моего пьеро, а одну, похожую на бабочку, напялила на меня сама – вернешься за ней, когда дорастешь, говорит мария, и когда поумнеешь, и когда снимешь наконец эти свои штаны. вообще-то не уверена, что она сказала именно это, но лицо у нее было такое как будто сказала.

До поезда еще целый час, хауптплатц заливает ослепительный белый свет, я сижу и размышляю о шляпках, раз уж не могу с такой же пользой размышлять больше ни о чем другом. Шляпка, думаю я, это как в домике, это как наушники и очки сразу вместе, это как если бы упасть в воду, а потом вылезти вся мокрая, сесть нога на ногу на стул и громко заказать например джину, или как если выходишь из лифта и обнаруживаешь, что юбку надеть забыла, тогда идешь к зеркалу, пудришь носик, и идешь дальше по этажу, обязательно со всеми здороваясь. Это как когда пальцы в кровь, а идти надо, это наплевать на все и есть селедку там где уместно есть черешню, это как я подтягивала белые гольфы перед тем как прыгать через гаражи, в общем, не думаю, что можно как-то дальше обходиться без шляпки и наверно придется все-таки при случае ладно уж вытерпеть этот их линцский торт

часы на ратуше показывают без шестнадцати семь, я бегу к вокзалу, и прибегаю без девятнадцати, размышлять об этом некогда, остается подмигнуть львам, дальше пусть жители города линца, верхняя австрия, разбираются со своим временем сами