На пороге унии

diak-kuraev — 11.11.2015 (выдержки из нашей брошюры 1994 года с пропуском собственно богословской части):


Высокопреосвященнейшему Филарету,
Митрополиту Минскому и Слуцкому,
Председателю Синодальной Богословской Комиссии



ВАШЕ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВО!

В четвертом номере "Журнала Московской Патриархии" за 1994 г. была опубликована статья проф. Н.А. Заболотского "Да будут все едино", в которой сообщается о завершении переговоров представителей поместных православных Церквей с монофизитскими общинами. В статье приводятся документы, подписанные от лица нашей Церкви в Шамбези в ноябре 1993 года. Эти документы предусматривают свое утверждение священноначалием поместных Церквей, после которого мы будем находиться в полном церковном общении с монофизитами и богословские концепции не-халкидонитов будут признаны равноценными богословию 4-7 Вселенских Соборов.
По многим сведениям Архиерейский собор, назначенный на конец ноября сего года, будет той самой инстанцией, которая и должна будет рассмотреть женевские договоренности. Несомненно, что Собор в своих действиях будет опираться на суждение Синодальной богословской комиссии, которую Вы возглавляете.
До сих пор участие Русской Церкви в переговорах с монофизитами было минимальным - особенно в том, что касалось принятия наиболее ответственных решений. А именно: представителей Русской церкви не было вообще в подкомиссии по догматическим вопросам, вынесшей свое решение еще в 1989 г. (на собеседовании в монастыре Амба Бишой, резиденции коптского патриарха Александрии). В "большой" комисии по диалогу с монофизитами, подписавшей соглашение 1990 г. в Шамбези, было только два богослова от нашей Церкви: Григорий Скобей и Николай Заболотский. Последняя комиссия включила в свое решение текст соглашения 1989 г. с незначительной редакционной правкой (были устранены антилатинские выпады, предложенные греками).
Богословский диалог с монофизитами, длившийся десятилетиями, до последнего момента оказался скрыт от русских богословов. Были сообщены лишь выводы, но не была раскрыта система аргументации - ни с точки зрения канонической, ни в перспективе догматического богословия, ни в контексте церковной истории и агиологии.

В октябре 1994 г. в беседе с одним из авторов настоящего письма проф. Заболотский православную веру в богопросвещенность догматических деяний Вселенских Соборов назвал... "монофизитством". Решения Вселенских соборов, засвидетельствовавшие об отделении монофизитов от апостольского Предания и Православия, проф. Заболотский обходит с помощью следующей фразы: "по-видимому, формулирование христологической истины халкидонским собором не составит препятствия для единства Церкви, если в основу диалога будут положены предпосылки непостижимости Божественной тайны и реальности образа Христова, и если формалистическая приверженность местной традиции уступит место живой верности Церкви Христовой" .
Уже давно о проф.Заболотском было сказано, что "стиль его статей невообразим" .
Каковы были у него богословские основания для столь решительного отказа - напомним чуть позже. Но прежде перехода к рассмотрению догматической стороны дела, хотелось бы обратить внимание на то, что принятие Шамбезийской унии по сути означает деканонизацию наших святых и мучеников, пострадавших от монофизитов. Не за истину, оказывается, страдали они, но от православных же приняли мученический венец... Св. Мартин Исповедник, несколько лет страдавший в константинопольских тюрьмах, сказал посланному к нему монофелитскому чиновнику: "Да сделайте же со мной наконец то, что вы говорили, изрубите меня в куски, только знайте, что с Константинопольской церковью я в общении не буду!" . "Культурки на хватило" ему что ли? За недомыслие, за отсутствие культурологической широты взглядов пострадали мученики, за нежелание выйти за рамки "эллинско-римского менталитета" - но не за Православие. Да ведь, пожалуй, их надо вдобавок и анафемой наградить - за "ересь филетизма" и "националистическую ограниченность"...
Митрополит Питирим, вместе с проф. Заболотским подписавший окончательную унию в Шамбези в 1993 г., в свое время отрекался от новомучеников российских: "это не за веру, за политику". Теперь в "политические" будут занесены еще сотни мучеников, пострадавших от еретичествующих властей на Востоке. Они, выходит, страдали не за Христа, а за терминологию, за собственную "негибкость".
Принятие шамбезийских документов, кроме того, в качестве своего логического следствия потребует признать, что не имели Дара Духа и Соборы. IV, V, VI, VII Соборы лжесвидетельствовали о себе, когда открывали свои определения апостольским, Богочеловеческим возвещением: "Изволися Духу Святому и нам". Нет, внесение раскола в единую Церковь не может быть велением Духа. Если стоять на точке зрения шамбезийских униатов, то есть признавать догматическое вероучение IV-VI Соборов, но отвергать их прещения, то придется признать, что Соборы погрешили все же в чем-то не менее важном, чем богословие: они разрушили Церковь как единый организм любви, они - во имя своих терминов - разорвали Тело Христово и противопоставили себя другим православным же общинам - "нехалкидонским". Для “изволися Духу Святому” места уже не остается - обнаруживается лишь “нам”. Тут уж приходится выбирать: или соборные Отцы произнесли ритуальную ложь, к своему расколоучительному деянию пристегнув воление духа Святого; или Дух все же водительствовал в их Соборах. Но если деяния Соборов осенены истинным веянием Духа - то их просто лучше принять, дабы не оказаться богоборцами.
И еще один вопрос заметили даже сами участники шамбезийских переговоров. Заметили - но не ответили на него. Это - вопрос о том, какая инстанция в Церкви может отменить решения Вселенских Соборов. Это вопрос о канонической правомочности униатских документов. Согласно шамбезийским договоренностям 1993 г., взаимное общение "Церквей" наступает через одновременное снятие анафем предстоятелями Поместных Церквей. Здесь два вопроса. Первый: равносилен ли "патриарший референдум" Вселенскому Собору? Второй: Может ли вообще (даже Вселенским Собором) быть отменено решение Вселенского же Собора? Доныне не случалось, чтобы один Вселенский Собор отменял вероучительные решения другого Вселенского Собора. Дополнял - да. Разъяснял - да. Но не отменял.

Мы понимаем, что нынешний Патриарх Константинопольский, скажем, равночестен с Константинопольским Патриархом, участвовавшим в работе, например, VI Вселенского Собора. Мы можем надеяться, что вообще вся церковная иерархия современной Вселенской Православной Церкви не менее духоносна, чем иерархия, представленная на VI Соборе. Но если современная иерархия примет решение, отменяющее решение иерархов 7 века - это не будет всего лишь конфликтом двух отдельных поколений. Это - разрыв нынешних иерархов со всей прежней линией апостольского преемства, со всеми святителями, которые за минувшие века жили с верой, засвидетельствованной Собором.
Не вправе одно поколение, сообразуясь лишь со своим интеллектуальным и духовным уровнем, решать судьбы Вселенского Православия. С. Л. Франк однажды написал, что при важнейших референдумах о судьбах России надо было бы спрашивать не только живых, но и усопших - тех, кто Россию собирал и строил . Так же и при решении судеб всей Православной Церкви полезно было бы поинтересоваться не только мнением своего кружка или даже всего своего поколения, но спросить и тех, кто прежде нас жил и созидал ту же самую Церковь: верно ли мы понимаем, не слишком ли большое место в нас занимают те наши настроения и убеждения (предубеждения), которые выросли не из нашей сродненности с Церковью, а из нашей сродненности с нашим временем и его светской культурой?
Сохранить верность Преданию и нашим наставникам и при этом войти в общение с современными монофизитами мы можем только одним способом. Если окажется, что вера, на деле исповедуемая "нехалкидонскими церквами", пусть и в других терминах, действительно едина с православием, и что богословы, почитаемые ими как "Отцы", но осужденные Вселенскими Соборами, на деле не исповедовали взглядов, анафематствованных Соборами. Мы допускаем возможность, что сегодняшние члены "нехалкидонских церквей" не разделяют взглядов, анафематствованных IV-VII Соборами. Но в этом случае не нам надо отменять анафемы или релятивизировать вероучительные формулы наших Соборов, а тем, кого мы ошибочно считали неправославными, надо просто исповедать Православие и вместе с нами осудить заблуждения монофизитов. Авторитет Соборов в таком случае останется незатронутым. Граница, проведенная ими между Православием и ересью, останется прежней. Мы просто сделаем "географическое открытие": современные армяне или копты, оказывается, по нашу сторону границы, они не с монофизитами, а с нами.
В настоящих переговорах мы читаем совсем другое: "Никакое осуждение прошлого в отношении друг друга, синодальное или персональное, не должно применяться" - гласит Итоговый документ в Шамбези . Отметим лукавость перевода: слово "синодальное" должно было бы быть переведено как "соборное". Кроме того - невнятно: идет ли речь об отмене лишь осуждения лидеров общин или о тех осуждениях, которые касаются вероучения? Католики, например, сняли личное осуждение с константинопольского православного патр. Михаила Керуллария, возглашенное в 1054 г. кардиналом Гумбертом, но не отменили вероучительные анафемы в адрес всех вообще православных, принятых I Ватиканским собором . Пользуясь двусмысленностью выражения "снятие анафем" (без уточнения - каких именно), католическая пропаганда заверяет простодушных, что никакой вероучительной вражды католиков к православным, дескать, уже не осталось.
Все догматы (включая Халкидонский) формулировались в виде анафематизмов. Если мы должны отменить все анафемы - мы должны отменить именно догматы.
Проф. Заболотский, как оказалось, способен - "в целях углубления экуменического размышления" - на прямую ложь. В статье "Царство Божие и общество. VII Вселенский Собор сегодня", написанной в Женеве 11 июля 1987 г., он, презирая общеизвестные факты, пишет: "VII Вселенский Собор был собором благожелательной икономии для тех, кто впал в иконоборчество. Не было анафем иконоборцам, но было приведение их в Православие от ереси. Церковь в своем здоровом организме призвана была Собором излечить заболевшие члены, не отсекая их, но милосердно оздоровляя. Не добрый ли это пример православного экуменизма?" (цит. по рукописи, заверенной автором).
Что ж, придется напомнить: "Веруя во Единого Бога, в Троице воспеваемого, мы с любовию принимаем честные иконы. Поступающие иначе да будут анафема!.. Лжеименному епископу ефесскому Феодосию анафема... Кто защищает кого-либо, приверженного к ереси обвинителей христиан или проводящего в ней жизнь, тому анафема... Кто уничтожает какое-либо предание церковное, писанное ли то, или неписанное, тому анафема!" .
Но, хорошо, предположим, что речь идет только о снятии персональных анафем и рассмотрим соответствующую фразу из заключительной части соглашения в Шамбези: "Православные должны снять все анафемы и осуждения всех Ориентальных Православных Соборов и Отцов, которых они анафематствовали или осудили в прошлом". Должны... Писали ли Отцы III Вселенского Собора св. Кириллу Александрийскому, что он должен перестать считать еретиками Диодора и Феодора? Но сегодня мы, оказывается, должны перестать считать разбоем "эфесский разбой" 449 г. (который был анафематствован одним из главных его участников - св. Ювеналием Иерусалимским).
Какие же выставляются для этого причины? - "... мы теперь ясно осознали, что обе семьи всегда сохраняли верно одну и ту же подлинную Православную Христологическую веру и неразрушенную преемственность апостольской традиции, хотя они и могли использовать по разному Христологические термины (п.9). Все же сводить разговор к различию эллинско-европейского и семитско-восточного менталитетов нельзя. Патриархи Севир или Сергий, придававшие новые импульсы монофизитству, были людьми вполне эллински мыслящими. А преп. Иоанн Дамаскин (в миру Мансур ибн-Серджнун) - человеком вполне восточным. На одной земле и по сути в одной культуре столетиями живут православные арабы с соплеменниками-нехалкидонитами.
Утверждать, что православные ранее не соединялись с монофизитами лишь потому, что "не понимали" их, абсурдно хотя бы потому, что богословский язык, который используют монофизиты, не является чужим для православных.
Документы 1989-1990 годов как будто утверждают две воли во Христе: "обе природы (естества) с их энергиями и волями объединены..." (п.4). Эта формула означает, что составители документа собираются говорить именно на богословском языке VI Вселенского Собора и языке преп. Максима Исповедника. И вот именно на этом языке никак невозможно высказать следующее положение, сформулированное в п.5: "Обе семьи согласны, что Тот, Кто волит и действует, есть всегда одна ипостась воплощенного Логоса".
В тексте соглашения 1989 г. в Амба Бишой было сказано еще отчетливее: Христос - "единый субъект обеих воль", (в английском оригинале документов - subject) или во французской версии документов - "Именно воплощенный Логос есть субъект всякого "воления" и всякого действия Иисуса Христа" (c'est le Logos Incarne qui est le sujet de tout "vouloir" et de toute action de Jesus Christ) . От православной позиции отличие вроде совершенно незаметное: "Мы говорим, что Один и Тот же Господь Иисус Христос имеет в Себе как две природы, так и два природных желания" (папа Агафон в послании к 6 Вселенскому Собору).
По сути документ Амба-Бишой воспроизводит формулу папы-еретика Гонория. Пытаясь уговорить св. Софрония Иерусалимского примириться с константинопольским ересиархом Сергием, Гонорий писал: "Один и Тот же Иисус Христос действует в двух природах". Действия и воля здесь производятся от "лица", а не от естества.
Ипостаси Христа (Логоса) новоуниатский документ приписывает "воление" каждой из тех воль, которых в Нем две, соответственно двум природам. Это означает, например, что голод и страх смерти испытывало в Нем не человеческое естество, а ипостась Сына. Однако, по православному учению все человеческие действия Христа совершаются не потому, что он Иисус, а потому, что Он - человек, и все Его Божественные действия совершаются не потому, что так действует Его ипостась Слова, а потому, что так действует Бог (единая Всем Трем Лицам природа Божества).
Важнейшие примеры - неведения Дня Судного и предсмертного страха. Приписывать то и другое Сыну Божию (единственной ипостаси, которую мы исповедуем во Христе) было бы кощунственно. Приписывавшая Христу по ипостаси человеческое неведение ересь агноитов была осуждена в VI в. и особо выделено было ее повторное анафематствование на VI Вселенском Соборе.
Из истории Церкви видно, что унии подписывались лишь тогда, когда власти (императорской и церковной) удавалось запретить герменевтически-богословскую работу, лишь тогда, когда поле богословствования ограничивалось формулами, которые не позволялось толковать (ибо интерпертация вновь вскрыла бы загнанное внутрь расхождение якобы объединенных сторон). В конце концов и иудеи согласны назвать Иисуса из Назарета "Сыном Божиим" (имея при этом в виду богосыновство каждого члена Израиля, но отнюдь не единосущие его с Отцом). Значит - мало найти единство в словах, надо искать единство в самом учении.
Не нужно думать, что в ходе переговоров монофизиты были приведены к согласию с православием. Они всего лишь навсего были приведены к "терпимости". В документе 1990 г. после изложения униональной христологии на протяжении семи пунктов, пункт восьмой гласит: "Обе семьи принимают три первых вселенских собора, составляющих их общее наследие. Что же касается четырех последуюищих соборов православной Церкви, то Православные утверждают, что в их представлении вышеприведенные 1-7 пункты составляют также учение и этих соборов, тогда как Восточные Православные воспринимают это утверждение Православных лишь как собственную интерпретацию последних" . Итак, православным разрешается не считать IV-VII Соборы еретическими, а "восточные православные" хоть и будут считать эти соборы чуждыми духу древнецерковного предания, но ради сегодняшнего единства согласятся потерпеть наши немощи .
Путем такого "терпимого" отношения монофизитов к православной приверженности традиции Семи вселенских соборов удалось придти к собственно униональной формуле: "Представители обеих церковных семей согласны признать, что снятие анафем и осуждений прошлого может быть осуществлено на основе взаимного признания того факта, что соборы и отцы, анафематствованные и осужденные в прошлом, православны в своем учении" . И это есть та позиция, которая была известна VI Вселенскому Собору и была прямо им отвергнута. Ныне же нашелся доселе неизвестный новый орган церковного разума, воспринимающего церковную реальность лучше Вселенского Собора.
Не повторяя выводов каждого из вышеизложенных разделов, можно сказать кратко: документы, подписанные в Амба Бишой в 1989 г. и в Шамбези в 1990 суть отречение от Предания и жертвоприношение идолу секулярной цивилизации. Это замена церковно-богословских интересов интересами светскими. Объединение разных христианских народов - цель, несомненно, благородная, но внешнее единство не может быть поставлено выше Истины. Отвечая на предложение согласиться с Типосом хотя бы во имя единства Рима и Византии, преп. Максим Исповедник признался: "Я думаю не об объединении или разъединении римлян и греков, но о том, чтобы мне не отступить от правой веры" . За пожертвование богословием в пользу секулярных интересов империи император Ираклий даровал главному идеологу унии монофелиту Киру, патриарху Александрийскому, право на богослужениях украшать одну ногу красным царским сапогом . Какова будет нынешняя награда от "властей века сего" современным проповедникам монофелитской унии? Или мы просто вскоре увидим владыку Питирима в красных сапогах?
И даже если исходить из секулярно-политических интересов, то трудно заметить выгоды от предлагаемой унии. В границах Восточной Римской империи (Византии) тлеют сейчас три войны. Армян (монофизитов) - с азербайджанцами (мусульманами); маронитов (бывших монофелитов-нынешних католиков) с палестинцами (мусульманами); в Югославии воюют православные сербы в мусульманами-боснийцами. В случае провозглашения унии это станет выглядеть как три войны православных с мусульманами. Восточно-христианские страны станут восприниматься как огневой пояс, ограждающий благополучно-безбожную Западную Европу от "исламских фундаменталистов". Через г-на Жириновского нас подталкивают к "броску на Юг", к глобальному конфликту православных и мусульманских народов. Для России это - самоубийство. Понятно, что каждый шаг, касающийся христиано-исламских отношений, должен в России совершаться с сугубой осторожностью. Проанализировано ли с этой точки зрения церковное объединение с воюющей Арменией?
Нельзя также не заметить, что Соглашения 1989-91 гг. своей поспешностью просто наносят вред поискам взаимопонимания между православными и сообществами, не признающими Халкидонский собор. Существенным результатом нынешней попытки экуменического всесмешения уже явилось затруднение дальнейшего диалога с нехалкидонскими сообществами. Мир нехалкидонских общин отнюдь не монолитен. Есть общины, более близкие к православию, и есть более далекие от него. Стремясь к компромиссу с наиболее от нас удаленными, мы на деле отказались от возможности привести просто к православию самые близкие нам общины. Мы вели собеседования с некиим фантомом, существующим исключительно на бумаге, да и то лишь с 1965 г., - с "Ориентальными православными". Не-халкидонитов мы рассматривали как единую организацию поместных церквей, подобную Восточной Церкви. В действительности, однако, объдинительная конференция монофизитов в Аддис-Абебе в 1965 г. вряд ли стерла веками накопившееся их разъединение между собой. Монофизиты остаются разделенными не менее, чем на 3 мира: сирийский (включая Индию и, с некоторыми оговорками, коптов), армянский (почти превратившийся в протестантский в Европе, но сохраняющий монофизитские черты в восточной диаспоре) и, наконец, эфиопский. Эфиопия, в свою очередь, представляет собой целый мир: за всю ее обозримую историю, с Х1У в. по ХХ, она только в начале ХХ в. перестала являть собой картину анафематствующих друг друга сект самой разной ориентации - от крайне монофизитской до настоящей несторианской (хотя тоже под именем монофизитства); некоторые ученые полагают, что и сегодня Эфиопская церковь едина не вполне. Но преобладающее ныне в Эфиопии богословское направление (так называемое "Соединение") обнаруживает чрезвычайно большую близость, если не тождество, с Православием. В его прошлом не менее трех попыток перейти даже формально в православную юрисдикцию (последнюю сделал блаженной памяти Царь Эфиопии Менелик II, при котором "Соединение" и стало господствующим вероисповеданием: он начинал с Русским правительством переговоры о поставлении Митрополита Эфиопии из России). В то же время, нет причин полагать а рriогi, что нынешний антихалкидонизм Эфиопии приобрел существенно новые черты по сравнению с 6 в. (когда Халкидонский собор еще не почитался Вселенским), что не мешало полному церковному общению с ней (тогдашний царь Эфиопии св. Элла-Эсбах почитается и Русской церковью (слав. Елезвуй и Елесваан); к тому же времени относятся общие святые муч. Арефа и с ним пострадавшие в Награне, которые почитаются и у яковитов; в Эфиопском синаксаре есть память св.Иоанна Дамаскина - правда, он почитается не за борьбу с монофизитством, а за защиту святых икон)...
Не зная монофизитских традиций и полагаясь только на постановления нынешних конференций, православные никогда не смогут понять, чего стоят слова их монофизитских собеседников - насколько их суждения репрезентативны. Стоит ли нам повторять неудачный опыт латинян, выдумывая очередные унии (да еще с таким ущербом для себя), которые приживутся только на бумаге.
Нельзя не пожалеть о нашей современной церковной жизни, где важнейшие вопросы веры отдаются на откуп узкому кругу людей, не любящих и не ценящих Православие в его духовной уникальности и в его многовековой, поистине апостольской аутентичности . Нас беспокоит не только то, что тремя представителями нашей Церкви были подписаны документы в Шамбези. Нас беспокоит то, что ничего не сообщалось ни о какой альтернативной экспертизе решений 1989-1990 гг. со стороны Русской церкви и ее Духовных Академий и иных богословских учебных заведений.
Может быть, на недоумения, отмеченные нами, был найден ответ в ходе многолетних переговоров. Но почему он не был опубликован?
Слишком много недоговоренностей в увидевших свет публикациях. Например - можно ли соединяться с общиной, имеющей полуторатысячелетнюю историю, не зная, сохраняет ли она верность всем своим вероучительным книгам, соборам и учителям. Ведь если сохраняет - то эти соборы, книги и учителя становятся - нашими. Можем ли мы знать - какое наследство принимаем? Несомненно, позиция монофизитов эволюционировала. Но от каких именно позиций монофизитов VII-VIII веков отреклись современные "нехалкидонские богословы"? Будем ли мы теперь вслед за монофизитами поминать - "иже во святых отца нашего Диоскора"? Или, может, чтобы не нарушать с таким трудом достигнутого нового церковного мира, православным надо теперь устранить какие-то формулировки и термины из своего обихода? Имеем ли мы по-прежнему право строить свое богословие на преп. Максиме Исповеднике? или мы обязаны отныне следовать учению "Отца Церкви" Диоскора? Думал ли кто-нибудь над тем, что оправдание монофелитства автоматически подвигает нас к унии с католиками, ибо монофелитство - единственная ересь, получившая официальную поддержку с Римской кафедры (папа Гонорий), а, значит, оправдание монофелитства сильно укрепляет римские притязания на догматическую непогрешимость папы?
Без ответа на эти вопросы ратификация шамбезийских договоренностей была бы просто непонятным и непростительным богословским хулиганством.
За пределами Русской церкви мы видим, что с 1993 г. наступила пора выполнения предписания конференции в Шамбези о том, что "Способ снятия анафем должен быть выбран каждой Церковью индивидуально", - так что если не сейчас, то вскоре Русская церковь не избежит необходимости высказаться. И поэтому мы сочли своим долгом доставить сейчас иерархии и богословской Комиссии в Вашем лице некоторые материалы, которые помогли бы им судить о предмете с большей независимостью от тех профессоров, что из своих поездок на Запад привозят в Россию ереси Востока.
Впрочем, у сложившийся ситуации есть и благая сторона. Поскольку договоренности в Шамбези считаются "всеправославными" - это означает, что в случае отказа Русской Церкви от их ратификации, они так и не вступят в силу. Грех останется грехом для людей, лично подписавших эти документы, но он все же не разрушит семью Православных Поместных Церквей. Если сегодня Русская Церковь проявит мудрость и трезвость, верность церковному Преданию, она сможет спасти Вселенское Православие. Если таков Замысел Божий - так и будет.


Испрашивая Благословения и молитв
Вашего Высокопреосвященства


Василий Лурье,
преподаватель Санкт-Петербургского Института богословия и философии.

диакон Андрей Кураев,
декан философско-богословского факультета Российского Православного Университета св.Иоанна Богослова.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив