Мусорные эльфы. Часть 2

silver_mew — 16.12.2012 Часть 1 здесь

– Мэри-Лу, – сейчас в голосе бабушки слышится настоящая, непритворная озабоченность, – а ты давно видела мистера Джереми? Я не уверена… но, кажется, он не ночевал дома.
Бабушка кивает в угол кухни, туда, где стоят кошачьи мисочки. Вечерняя порция лежит нетронутой.

Мэри-Лу с тревогой вспоминает, что не видела мистера Джереми со вчерашнего утра. Такого никогда не случалось раньше. Мистер Джереми – домашний кот, он не выходит на улицу, он и в сад-то спускается редко.

Мэри-Лу вскакивает со стула и долго бестолково мечется по дому, пытаясь найти мистера Джереми. Возможно, его случайно заперли в шкафу или в пустой комнате? Но нет, его нигде нет, и, сколько Мэри-Лу не прислушивается, она не слышит ни мяуканья, ни царапанья.

Мэри-Лу зовёт кота, но тот не откликается. Бабушка даже открывает подвал, хотя дверь туда закрыта, и окно заколочено, мистер Джереми никак не мог туда попасть. Его там и не оказывается. С нарастающим страхом Мэри-Лу понимает, что в доме мистера Джереми нет. Куда он мог деться? Неужели всё же выбежал на улицу? Да нет же, он не мог, до сих пор самое дальнее, куда он забирался – это соседский сад.

От страшного предположения Мэри-Лу застывает на месте.
– Бабушка, – говорит Мэри-Лу. – Бабушка… Мы должны пойти и спросить у госпожи Беатрисы, не видела ли она мистера Джереми.

Бабушка соглашается. Мэри-Лу идёт следом за ней, чувствуя, как у неё дрожат коленки. Пожалуйста, думает она, пожалуйста, пусть с мистером Джереми всё будет в порядке. Может быть, старуха Беатриса снова поймала его в своём цветнике и заперла у себя, в наказание?

Старуха Беатриса копается в саду. Цветы выглядят аккуратными, нетронутыми, и на грядках нет проплешин. Но, конечно, неизвестно, сколько времени хозяйка провела на клумбе – возможно, она как раз закончила приводить её в порядок.

– Здравствуйте, госпожа Беатриса, – очень любезно говорит бабушка.
– Доброе утро, госпожа Фелиция, – столь же вежливо отвечает соседка.
Мэри-Лу стоит позади, не вмешиваясь в разговор. Она даже отступает на пару шагов, не желая стоять слишком близко к соседскому забору. Словно кто-то толкает её под руку, Мэри-Лу достаёт из кармана зеркальце.

Две женщины внутри потускневшей серебряной оправы смотрят друг на друга с холодной неприязнью.
– Скажите, дорогая Беатриса, – все нужные слова о погоде, похвалы саду и усердию соседки произнесены и можно перейти к делу, – вы случайно не заметили вчера или сегодня утром нашего кота, Джереми? Он пропал, и мы очень беспокоимся за него.
– Нет, – качает головой старая Беатриса, – кажется, нет. Он ведь у вас приметный, рыжий?

Беатриса в зеркале улыбается. От этой улыбки у Мэри-Лу холодеет сердце. Да, кивает Беатриса в зеркале. Да.

– Очень жаль, – бабушка вздыхает. – Если вы всё же его увидите, дайте нам знать?
– Конечно, – уверяет её Беатриса. – Буду поглядывать вокруг.

Беатриса в зеркале хохочет, уперев руки в бока, согнувшись пополам от неудержимого, жуткого веселья. Мэри-Лу поднимает глаза и смотрит на невозмутимую, строгую Беатрису рядом с бабушкой. В голове Мэри-Лу сами собой всплывают слова из книг: внутреннее ликование. Так вот как оно выглядит, отстранённо думает Мэри-Лу. Бабушка прощается с соседкой, берёт Мэри-Лу за руку и ведёт домой. Мэри-Лу чувствует: старая Беатриса внимательно глядит им вслед.

Едва за ними с бабушкой закрывается входная дверь, Мэри-Лу начинает рыдать.

***

Весь день Мэри-Лу лежит на своей кровати и плачет, и плачет. Слёзы текут, не останавливаясь. Мэри-Лу ничего не может с собой поделать. Она думает о мистере Джереми, таком весёлом, таком ласковом. О мистере Джереми, который на свою беду забрался в чужой сад как раз в тот вечер, когда его владелица была страшно зла на хозяйку кота – на неё, Мэри-Лу.

Тогда мама поверила дочери, хотя права была старая Беатриса. Зато сейчас, осознаёт Мэри-Лу, что бы она ни говорила, поверят Беатрисе. Потому что как может старая леди взять и… и…
Мэри-Лу захлёбывается слезами.

Возвращаются с работы родители, выслушивают измученную бабушку. Папа немедленно отправляется на поиски мистера Джереми. Мама поднимается детскую, пытается утешить Мэри-Лу. Но её уверения, что кот непременно найдётся, только вызывают у Мэри-Лу новые приступы слёз.

В те минуты, когда горе чуть отступает, Мэри-Лу всерьёз думает, не рассказать ли маме всю правду. В конце концов, у неё ведь есть доказательство: волшебное зеркальце. Вот только Мэри-Лу не уверена, что кто-то кроме неё увидит в зеркале то, что видит она. Но главное даже не это. С момента исчезновения мистера Джереми прошло слишком много времени. Он пропал почти целые сутки назад. И Мэри-Лу помнит, наверное, она никогда не сможет забыть тот жуткий, безумный хохот старухи Беатрисы, прячущийся под маской приветливости. Человек, который просто закрыл кота в подвале и не выпускает его, не стал бы так смеяться. Это страшное веселье может означать только одно: уже поздно что-то предпринимать. Бедного маленького мистера Джереми больше нет, осознаёт Мэри-Лу. Это ужасно, это неимоверно несправедливо, это не укладывается в голове.
Мэри-Лу продолжает плакать – больше ей ничего, совсем ничего не остаётся.

К вечеру глаза Мэри-Лу опухают от слёз так, что она едва может моргать. Бабушка умывает её холодной водой и отпаивает резко пахнущим лекарством. Мэри-Лу всё равно. Кошачьи мисочки в кухне пусты: кто-то из взрослых успел выбросить засохшую еду и вымыть их.

В конце концов, после бесконечно долгого вечера, наступает ночь. Мэри-Лу лежит, свернувшись калачиком, смаргивая набегающие слёзы. Подушка промокла насквозь, но Мэри-Лу не обращает на это внимания. В комнате стоит запах успокоительного, но, кажется, оно не помогло, горе по-прежнему захлёстывает Мэри-Лу с головой. Горе и чувство вины – ведь это из-за её обмана погиб мистер Джереми.

О старухе Беатрисе Мэри-Лу старается не думать, потому что ярость, которую она испытывает при этом, настолько сильна, что пугает её. При мыслях о том, что Беатриса сотворила с беззащитным доверчивым котом, Мэри-Лу хочется выцарапать ей глаза, хочется так сильно, что её пальцы непроизвольно скрючиваются, словно птичьи когти. При воспоминаниях о том, как, разговаривая с бабушкой, старая Беатриса хохотала про себя, думая, что никто и никогда не догадается о её участии в исчезновении мистера Джереми.
Вот только она ошиблась. Мэри-Лу знает, кто виноват в смерти её друга.

Когда за окном раздаётся шорох, Мэри-Лу подскакивает на постели в глупой, нелепой надежде на то, что там – мистер Джереми. Мэри-Лу напрочь забыла о мусорных эльфах. Сейчас ей не нужны никакие чудеса. Она все чудеса на свете отдала бы за одно-единственное: за возможность вернутся на полтора дня назад и сделать так, чтобы мистер Джереми не забрался в сад к старухе Беатрисе. А ещё лучше – чтобы она, Мэри-Лу, вообще не ходила на свалку и не ссорилась с сумасшедшей соседкой.

На подоконник Мэри-Лу взбирается тонкорукое, худое существо в одежде, скроенной из ветоши, за ним ещё одно – а шуршащие звуки всё не стихают, наоборот, усиливаются. Наконец, появляется голова третьего мусорного эльфа, и первые два помогают ему затащить вовнутрь комнаты коробку, обвязанную сетью тонких верёвок. Это она так громко скребла по стене, пока её поднимали, думает Мэри-Лу с равнодушием. Очередной подарок от её новых друзей.

Мусорные эльфы спускаются с подоконника на пол и приближаются к Мэри-Лу, сидящей на кровати. Они несут коробку все вместе – она слишком велика для того, чтобы кто-то один из них, или даже двое, могли её поднять.
Запах лекарств в комнате смешивается с запахом свалки.

Мусорные эльфы опускают коробку на ковёр. Один из них подходит ближе к кровати, и смотрит на Мэри-Лу, наклонив голову, стоя так близко, что она могла бы к нему прикоснуться кончиками пальцев, если бы вытянула руку.
Он говорит:
– Нам очень жаль.

Мэри-Лу не чувствует удивления. Ей приходит в голову, что подобные создания, шныряющие повсюду и наблюдающие за людьми, таясь и прячась в разбросанных вещах, как раз и должны быть осведомлены обо всех, даже самых тайных и скрытных, делах.
– Вы знаете, что произошло? – это первые слова, которые Мэри-Лу произнесла с самого утра, её голос звучит хрипло от слёз. – Знаете, что случилось с мистером Джереми, моим котом? Что с ним сделала старуха Беатриса?
Эльфы кивают, все трое одновременно. И отвечают ей, снова все трое, по очереди, их голоса похожи на блуждающее по комнате эхо:
– Мы знаем.
– Мы нашли это в её мусоре.
– Мы принесли это тебе.
– То, что ты потеряла.
– То, что у тебя отняли.
И только теперь Мэри-Лу понимает, что находится в коробке.

Она встаёт и идёт к мусорным эльфам, садится на пол рядом с ними, не обращая внимания на резкий запах свалки, и развязывает узлы на верёвке, стягивающей коробку. Руки у Мэри-Лу сильно дрожат и соскальзывают, узлов слишком много, и эльфы помогают ей, распутывая верёвки длинными, тонкими пальцами с острыми коготками.

У Мэри-Лу перехватывает дыхание, она боится, что не вынесет вида крови, вида растерзанного кошачьего тельца, ей так плохо, как, наверное, никогда в жизни не было – но остановиться и не заглядывать в коробку она не может.

Мэри-Лу поднимает крышку. Мистер Джереми там, внутри, лежит на боку и выглядит почти как всегда, когда он спал. Мэри-Лу неуверенно прикасается к нему. Рыжая кошачья шёрстка на ощупь совершенно неживая, холодная и влажная.
– Она утопила его в раковине, – говорит один из мусорных эльфов.
Мэри-Лу кажется, что её сердце сейчас просто разорвётся, она не может сделать вдох, не может двинуться, она пытается хотя бы заплакать, но не может даже и этого.

В застывшей, мертвенной тишине, сквозь назойливый звон в ушах, Мэри-Лу с трудом различает, что ей говорят:
– Мы сочувствуем твоей беде.
– Нам очень, очень жаль.
– Так тяжело терять друзей.
– Мы могли бы вернуть его к жизни.
– Если ты только этого хочешь.

Мэри-Лу медленно, медленно разжимает руки, вцепившиеся в края картонной коробки с лежащим внутри мистером Джереми. Поднимает голову – и три пары совиных глаз встречаются с её взглядом.
– Сделка, – говорит один из них.
– Может быть, теперь ты захочешь заключить с нами сделку? – спрашивает второй.

Через несколько мгновений Мэри-Лу произносит:
– Какую сделку?

Они начинают говорить. Мэри-Лу слушает. Тихие, шелестящие голоса рассказывают ей, что она должна сделать. Мэри-Лу слушает очень внимательно. Через некоторое время она кивает, потом ещё раз, и ещё. Мусорные эльфы продолжают говорить, один за другим, дополняя и поясняя, повторяя, чтобы Мэри-Лу получше запомнила.

В какой-то момент один из эльфов достаёт откуда-то из складок своих рваных одежд изящный, тоненький ключик не больше мизинца Мэри-Лу. Эльф протягивает ей ключик, в лунном свете на миг ярко вспыхивает серебро. Мэри-Лу зажимает ключик в руке и снова кивает.

***

Мэри-Лу спускается вниз по лестнице, очень стараясь не шуметь. Поверх платья она натянула куртку с капюшоном, на ногах у неё спортивные туфли. Мэри-Лу проходит в кухню и берёт один из маминых ножей, самый длинный и тонкий. Она смотрит на часы: сейчас почти четыре утра. Небо за окнами начинает светлеть.

Мэри-Лу снимает засов с задней двери и выходит из дома. На улице тишина и прохлада, пахнет цветами и мокрой землёй. Мэри-Лу идёт по дорожке, оставляя на влажном от росы камне следы. Эти следы её немного беспокоят, но она решает, что к тому времени, как это будет иметь значение, солнце успеет их высушить.

Мэри-Лу направляется к заборчику, разделяющему их сад и сад старой Беатрисы. Заборчик низенький, Мэри-Лу легко перелезает через него. Она идёт дальше, туда, где стоит дом Беатрисы. Спортивные туфли мягко пружинят, Мэри-Лу движется совсем неслышно. Она отсчитывает третье окно слева, подходит к нему и толкает раму вовнутрь. Рама слегка поддаётся, и в образовавшуюся чуть заметную щель Мэри-Лу вставляет свой нож. Аккуратно проводит снизу вверх, раздаётся щелчок, и окно открывается. Мэри-Лу прислушивается. Ничего не слышно. Она считает до десяти, по-прежнему тишина. Мэри-Лу хватается за раму, подтягивается, залезает на подоконник и забирается в чужой дом.

С полминуты она стоит, замерев, пытаясь уловить малейшие звуки и дожидаясь, пока глаза немного привыкнут к темноте. Мэри-Лу находится в просторной комнате с письменным столом, книжными полками по стенам и парой кресел – что-то среднее между библиотекой и личным кабинетом. По углам расставлены вазы с вчерашними цветами, срезанными в саду.

Здесь царит идеальный порядок. Мэри-Лу обходит комнату, проводит по корешкам аккуратно выровненных книг, рассортированных по размерам и цветам. Ни пылинки. На одной из полок ей попадается фотография, старая Беатриса на ней гораздо моложе, стоит под руку с каким-то мужчиной. Краем глаза Мэри-Лу улавливает движение за спиной, резко оборачивается, механически вскинув руку с ножом, готовая то ли защищаться, то ли нападать. Но это всего лишь порыв ветра всколыхнул шторы открытого окна.

В дальнем углу комнаты стоит невысокий массивный комод с расставленными сверху безделушками. Мэри-Лу рассматривает их – фарфоровые статуэтки, снова фотографии в разноцветных рамках, миниатюрные вазочки. Всё расставлено ровно, как по линейке. В центре комода словно проходит невидимая линия, справа и слева от которой в полной симметрии замерли одинаковые или очень похожие предметы, в раз и навсегда установленной последовательности. И снова никакой пыли. Мэри-Лу представляет, как старая Беатриса каждый день входит в комнату с мягкой тряпкой – нет, с двумя тряпками, влажной и сухой, и проводит долгие часы, методично натирая, намывая, расставляя и выравнивая.

Она открывает верхний ящик комода. Здесь бумаги, разложенные по папкам и коробкам. Мэри-Лу наугад вытаскивает пару папок. В первой – счета, какие-то бухгалтерские документы. Во второй – письма, частично напечатанные, частично написанные от руки, ровным, округлым почерком. Внизу подпись, такая же аккуратная, без завитушек и росчерков, просто имя и фамилия Беатрисы. Она что, сама себе пишет письма, мимоходом удивляется Мэри-Лу, но тут же видит в углу страницы аккуратную карандашную пометку «копия».

Мэри-Лу выгребает оставшиеся бумаги и бросает их на пол, они рассыпаются по ковру с тихим шелестом. Ворох листов на полу смотрится в этой стерильно прибранной комнате нелепо и чужеродно.

Мэри-Лу открывает второй ящик. Внутри него стоит большая шкатулка, деревянная, с металлическими уголками. Мэри-Лу вытаскивает шкатулку – с большим трудом, потому что она очень тяжёлая – и ставит на крышку комода, без колебаний сдвинув в сторону все безделушки. Часть их падает на пол, но мягкий ковёр глушит звуки.

Мэри-Лу достаёт из кармана ключик, который вручили ей мусорные эльфы. Вставляет его в замок и поворачивает. Беатриса потеряла ключ от шкатулки давно, ещё прошлым летом, сказали эльфы Мэри-Лу. Она почти ничего и никогда не теряет, но в тот раз, объяснили они, уличный грабитель вырвал у неё сумочку, и, забрав деньги, бросил её в ближайшую урну, после чего сумочка стала добычей мусорных эльфов.

Шкатулка наполнена драгоценностями. Мэри-Лу достаёт длинное ожерелье из тускло поблескивающего жемчуга, рубиновые серьги и перстень, горсть золотых цепочек и колец. Она ни разу не видела никаких драгоценностей на старой Беатрисе – впрочем, кто надевает ожерелья и серьги для работы в саду? Мэри-Лу рассовывает содержимое шкатулки по карманам куртки. Карманы оттопыриваются и тяжелеют. Мэри-Лу думает, что, должно быть, на деньги от продажи всего этого добра можно безбедно жить несколько лет. На дне шкатулки лежит тяжёлая подвеска на цепочке – крупный бриллиант в золотой оправе. Мэри-Лу берёт украшение и внимательно рассматривает. Бриллиант переливчато, завораживающе сияет даже в утреннем полумраке. Пожалуй, это сама дорогая вещь во всей шкатулке, решает Мэри-Лу. Подумав, она надевает подвеску себе на шею.

Когда в шкатулке совсем ничего не остаётся, Мэри-Лу возвращается к окну. При каждом её шаге переполненные карманы куртки тяжело раскачиваются, заставляя тонкую материю обвиснуть вниз и туго натянуться.

Мэри-Лу забирается на подоконник. Ветер снова колышет занавески. Тишину нарушает только тиканье часов на стене. И тогда Мэри-Лу протягивает руку и толкает большую вазу, стоящую на полу у окна. Ваза падает с громким, пронзительным звоном и, громыхая, катится по полу. Взявшись рукой за створку окна, Мэри-Лу напряжённо ждёт.

Где-то в глубине дома раздаётся стук двери, потом тихие, мягкие шаги, и в дверях кабинета появляется Беатриса. Она в длинной ночной сорочке, поверх которой наброшен халат, и в домашних тапочках. Беатриса щёлкает выключателем. Мэри-Лу щурит глаза, ослеплённая яркой вспышкой.

Мэри-Лу видит, как меняется лицо старухи Беатрисы, уставившейся на разгромленный комод и разоренную шкатулку. Потом Беатриса переводит взгляд на Мэри-Лу, застывшую на подоконнике, на Мэри-Лу, на шее которой висит бриллиантовый кулон, ослепительно блистающий в электрическом свете, на Мэри-Лу, карманы которой трещат под тяжестью драгоценных украшений. И округлившийся в изумлении рот старухи Беатрисы сжимается в тонкую линию, а глаза загораются негодованием.

Мэри-Лу дожидается, пока старуха Беатриса полностью осознает, что происходит – и спрыгивает с подоконника в сад. Отбегает на пару шагов, оборачивается и видит застывшую в окне Беатрису, яростную, разгневанную, готовую рвать и метать.

Но она не кричит. Как и обещали Мэри-Лу мусорные эльфы, она молчит и не поднимает шума. Мэри-Лу понимает, что Беатриса не собирается кричать и звать на помощь – и прекрасно понимает, почему. Ведь если Мэри-Лу поймают, её выслушают, уж теперь-то её обязательно выслушают, потому что примерные и послушные девочки семи с половиной лет не будут ни с того ни с сего обворовывать соседский дом. Даже Беатриса, с её неприязнью к детям, не станет утверждать, что Мэри-Лу вломилась к ней безо всякой причины. И тогда – о, тогда кто-то может поверить истории, которую расскажет Мэри-Лу. Кто-то может поверить в то, что старая госпожа Беатриса хладнокровно утопила в раковине соседского котёнка, сломавшего несколько цветов на её клумбе. Старая госпожа Беатриса не может этого допустить, и поэтому не кричит.

Несколько секунд они молчат, глядя друг на друга в упор, Беатриса с ошеломлённой ненавистью, Мэри-Лу – холодно и расчетливо, готовая в любой миг сорваться с места, если только старуха попытается выпрыгнуть следом за ней в окно. На западе розовеет полоска начинающегося утра. Потом Мэри-Лу делает шаг назад – и, прежде чем повернуться и бежать к забору, улыбается старухе Беатрисе, так широко, насмешливо и торжествующе, как только может. Лицо Беатрисы перекашивается от злости, это последняя капля, этого она не может стерпеть, и она перебрасывает ноги через низкий подоконник.

Мэри-Лу бежит. Она бежит не домой, она устремляется по дорожке к входной калитке госпожи Беатрисы, выходящей на улицу. Когда Мэри-Лу хватается за ручку, у неё на секунду мелькает мысль: если калитка заперта, все её усилия пропадут зря. Но калитка, как всегда, открыта: в этом районе, благополучном, тихом и респектабельном, не принято запирать садовые калитки. Петли, разумеется, аккуратно смазаны, дверца открывается без малейшего скрипа.

Мэри-Лу выскакивает на улицу, бросает быстрый взгляд налево и направо. Никого нет. Сейчас половина пятого утра, и дорога в обе стороны пустынна, только где то далеко негромко гавкает собака. Мэри-Лу оглядывается и видит бегущую за ней к калитке старуху Беатрису. Мэри-Лу снова разворачивается и несётся по улице вниз, придерживая раздутые карманы. Бриллиантовый кулон на её шее подпрыгивает и качается, с лёгким звоном колотясь о застёжки куртки.

Время от времени Мэри-Лу оборачивается и видит, что Беатриса продолжает преследовать её. Чтобы она не отстала и не повернула назад, Мэри-Лу старается бежать не слишком быстро. Но особенно притворяться ей не приходится: к удивлению Мэри-Лу, старуха Беатриса, несмотря на возраст, длинный халат и домашние тапочки движется намного быстрее, чем можно было ожидать. Наверное, ей злость придаёт силы, думает Мэри-Лу, продолжая бежать, часто и глубоко дыша. Возможно, старуха Беатриса действительно догнала бы её в конце концов, если бы они бежали достаточно долго. Мэри-Лу начинает уставать от стремительного бега. Но она уже почти на месте, она привела Беатрису туда, куда нужно.

Мэри-Лу пробегает мимо магазина. Здесь тоже пусто, двери откроются только через два с половиной часа. Мэри-Лу бежит мимо пустого дома, слыша эхо собственного топота, отражающееся от его высоких стен. Ненадолго замирает перед калиткой, ведущей на пустырь, оглядывается на Беатрису – она ещё достаточно далеко, но прекрасно видит Мэри-Лу и видит, куда та направляется.
Мэри-Лу заходит в калитку, на территорию свалки.

***

Высокий забор скрывает Мэри-Лу от старухи Беатрисы, но времени у неё совсем мало, минута, может быть, две, потом Беатриса нагонит её. Надо спешить. Мэри-Лу быстро осматривается.

Вокруг громоздятся горы мусора. Разбитые бутылки, пластиковые пакеты, часть которых полопалась, явив наружу своё содержимое, смятые коробки, сломанные вещи, какие-то металлические прутья, ветошь.

Перед тем, как отойти от калитки, Мэри-Лу запускает руку в карманы и набирает полную горсть украшений. Первое из них (это ожерелье из янтаря) она бросает на землю у самого входа. Второе, серебряную цепочку с камнем, Мэри-Лу оставляет чуть дальше, сделав несколько шагов, на земле рядом с первой мусорной кучей. Проходя мимо старого холодильника, она вешает на ручку третье. Четвёртое кидает на остов железной кровати, перед тем, как переступить через него.

– Иди по хлебным крошкам, – тихо, почти не разжимая губ, шепчет Мэри-Лу.
Она быстро, но аккуратно пробирается между завалами по едва заметной тропинке, углубляясь внутрь пустыря. Её путь отмечают кольца и серьги, бусы и браслеты, ожерелья, кулоны, цепочки, брошки.

К тому времени, как Мэри-Лу слышит далеко за своей спиной скрип калитки, она успевает опустошить один из карманов. По расчётам Мэри-Лу, Беатриса давно уже должна была добежать до пустыря. Значит, она долго стояла на улице, не решаясь войти. Должно быть, недоумевала, почему Мэри-Лу свернула на свалку, ведь другого выхода отсюда, кроме калитки, нет. Пыталась понять, что происходит. А, может быть, просто колебалась перед тем, как решилась испачкать в отбросах любимые домашние туфли. Мэри-Лу не знает. И всё же, Беатриса пошла за ней, хотя то, как вела себя Мэри-Лу, не могло не показаться ей странным. Она очень любит свои вещи, сказали мусорные эльфы Мэри-Лу. Она любит их все – книги, цветы, кресла и фарфор – но те, что лежат в шкатулке, она обожает больше всего на свете. Она обязательно пойдёт за тобой, говорили эльфы, и оказались правы. Мэри-Лу усмехается и бросает себе за спину очередное украшение.

Она приближается к своей цели – груде разномастного металлического и деревянного лома в самом сердце свалки. Должно быть, кто-то решил снести старый дом, а обломки вывез сюда. Здесь смешались гнилые доски, ломаные кирпичи, битое стекло и ошмётки обоев. Мэри-Лу оценивающе смотрит на кучу высотой раза в три больше её роста, из которой тут и там торчат острые деревянные щепки, рваные кромки металла и стеклянные осколки. Мама бы сошла с ума, а у бабушки случился бы сердечный приступ, хмыкает про себя Мэри-Лу.
И начинает взбираться наверх.

Ты должна быть осторожной, предупреждали её мусорные эльфы. Я очень осторожна, я очень-очень осторожна, повторяет себе Мэри-Лу. Я легче пёрышка, шепчет она, наступая на гнущуюся под её ногами доску. Я ловкая, говорит она, прыгая с кирпича на кирпич. Она взбирается очень медленно, перед каждым шагом тщательно выбирая место, куда ей поставить ногу. Время от времени до неё доносится скрежет или скрип, или лязг с той стороны, где находятся ворота. С каждым разом звуки немного ближе.

Но Мэри-Лу всё успевает. В первое мгновение она даже не понимает, что уже на вершине и дальше забираться некуда. Мэри-Лу оглядывается. Она на одной из самых высоких точек свалки. Она видит часть забора, видит крыши домов вдалеке. Уже совсем рассвело, и на то место, где она стоит, падают солнечные лучи, хотя там, внизу, всё ещё сумрачно. Мэри-Лу пытается найти глазами Беатрису, но не может, слишком много кругом мусора, кучи заслоняют одна другую. Но она где-то там, Мэри-Лу слышит её шаги, слышит шум, который Беатриса производит, отбрасывая мусор со своей дороги.

Мэри-Лу видит торчащий из мусора железный изогнутый стержень, когда-то бывший частью какой-то стены. Хорошо, но недостаточно: Мэри-Лу делает попытку вытянуть его немного сильнее, и это ей удаётся, стержень легко выскакивает. Мэри-Лу пристраивает его понадёжнее, поворачивает и укрепляет куском кирпича. И вешает на этот стержень бриллиантовый кулон, сняв его с шеи.

***

Спуск вниз занимает у Мэри-Лу меньше времени, чем подъём: с этой стороны куча мусора чуть более пологая, тут больше кирпичей и почти нет стекла. Мэри-Лу ужасно устала. Она садится на землю, туда, где немного почище, прислоняется спиной к какому-то облезлому металлическому баку и переводит дыхание. Она слышит слабое восклицание с той стороны кучи и поднимает голову. Бриллиантовая подвеска раскачивается там, где Мэри-Лу её оставила, освещённая солнцем, искрящаяся, сверкающая.

Мэри-Лу пристально смотрит на кулон. С той стороны завала раздаётся хруст стекла, треск досок и стук кирпича. Мэри-Лу сидит неподвижно, не отводя глаз от качающейся цепочки. Ещё один испуганный возглас, снова что-то трещит. Мэри-Лу смотрит и прислушивается. Пару раз ей кажется, что Беатриса сорвалась вниз, потому что Мэри-Лу слышит грохот падения чего-то тяжёлого. Но, должно быть, Беатриса всего лишь отшвыривает со своего пути мусор, потому что какое-то время спустя она появляется на вершине кучи, неуверенно раскачиваясь.

С очередным криком – на этот раз, радостным – Беатриса хватает цепочку. Что-то хрустит под её ногами. Мэри-Лу заворожено смотрит на залитую солнечным светом вершину мусорной кучи, думая о тонких руках с длинными цепкими пальцами, сдвигающими, может быть, один-единственный кусок кирпича. Что-то звонко лопается – там, глубоко внутри. Беатриса замирает в испуге, с кулоном в руке, ухватившись второй рукой за прут, на котором висела цепочка. Гора мусора вдруг начинает проваливаться сама в себя, выпуская фонтаны пыли, скрежеща и лязгая, звонко выстреливая фейерверками стеклянных брызг.

Грохот стоит такой, что Мэри-Лу зажимает уши, поэтому она не знает, кричит ли старая Беатриса, или просто открывает рот в ужасе. Мгновение, не больше, Мэри-Лу видит её испуганное, удивлённое лицо, а потом старуха исчезает в груде мусора.

Грохот прекращается. Мэри-Лу сидит в оцепенении, чувствуя на душе странную пустоту, чувствуя жуткую усталость, её тело словно весит целую тонну, она не в силах пошевелиться.

Кто-то кладёт руку ей на плечо. Мэри-Лу не пугается, она слишком потрясена произошедшим, чтобы чего-то бояться. Она просто поворачивает голову. Рядом с Мэри-Лу стоит мусорный эльф. Один. Он не из тех, с кем она разговаривала сегодня и прошлой ночью. Этот эльф кажется выше ростом, и роскошнее одет – лохмотья, из которых состоит его лоскутное одеяние, когда-то были бархатом, шёлком и атласом. Его голову обхватывает мятый, перекрученный золотой обруч с остро торчащими зубцами разной длины.

– Ты всё сделала правильно, – говорит он.
– Теперь мистер Джереми вернётся ко мне? – спрашивает Мэри-Лу.
– Живой и невредимый, – подтверждает король мусорных эльфов. – Пойдём, я проведу тебя к выходу.

Мэри-Лу встаёт и идёт за ним. Огибая завалы, шагая по шатким лестницам и мостам из мусора.
– Можно мне задать вопрос? – говорит Мэри-Лу ему в спину.
Король эльфов кивает:
– Спрашивай.
– Что вам сделала старая Беатриса? Зачем вам нужна была её смерть? Это потому, что она так сильно любила порядок?
Король эльфов отвечает ей:
– Нет. Мы не любим порядок, но мы не трогаем тех, кто его любит.
– Тогда почему?
– Потому что она хотела нас уничтожить, – говорит он. – Уничтожить наш дом.
Мэри-Лу не понимает и смотрит на него в ожидании объяснений.
Король мусорных эльфов обводит рукой окружающие их груды мусора:
– Вот это место. Она хотела, чтобы его очистили. Вывезли отсюда весь мусор. Разровняли землю. Она писала письма тем людям, которые отвечают за порядок и управляют городом. Она жаловалась на то, что свалка мешает, нарушает законы.
Так вот в чём дело, рассеянно думает Мэри-Лу, шагая по свалке. Она всегда жаловалась. На всё подряд. Просто в этот раз она пожаловалась на то, что лучше было бы оставить в покое.

Они останавливаются у калитки в заборе, окружающем пустырь – пустырь, который теперь, когда некому стало писать гневные письма, не будут трогать, махнув рукой на незаконную свалку.

Мэри-Лу выгребает из карманов куртки оставшиеся драгоценности старой Беатрисы и протягивает их королю мусорных эльфов. Когда она поворачивается, чтобы уйти, король произносит:
– Мы с тобой всё ещё друзья, да?
– Да, – без колебаний отвечает Мэри-Лу.
Иметь мусорных эльфов в друзьях опасно, ей совсем не хочется этой дружбы. Но иметь таких врагов Мэри-Лу хочется ещё меньше.

***

Мэри-Лу возвращается домой – все ещё спят. На часах нет даже семи, хотя Мэри-Лу кажется, что она провела на свалке много-много времени. Она поднимается в свою комнату, остановившись только затем, чтобы разуться, даже не заглянув в ванную, хотя её руки и одежда все в грязи.

На кровати Мэри-Лу спит, свернувшись клубочком, мистер Джереми. Мэри-Лу хватает его, целует, тормошит и осматривает со всех сторон. Он жив и здоров, мусорные эльфы сдержали обещание. Мэри-Лу забирается с ногами на постель, не обращая внимания на грязные полосы на одеяле, прижимает к себе кота и долго сидит так с закрытыми глазами, ни о чём не думая, думая обо всём сразу.

Через час проснутся родители. Мэри-Лу расскажет им, что ей приснился сон о том, что мистер Джереми потерялся на свалке, что она встала рано и пошла его искать – и, вот удивительно, нашла. Родители будут рады возвращению кота, и никто не станет ругать Мэри-Лу за грязную одежду.

Дом госпожи Беатрисы простоит пустым почти целый год, а в начале следующего лета в нём поселится семья сразу с двумя детьми, близнецами Барбарой и Джоном, с которыми Мэри-Лу, Даниэль и прочие дети с их улицы вскоре подружатся.

Мистер Джереми проживёт долгую, удивительно долгую по кошачьим меркам жизнь, застав то время, когда у Мэри-Лу появятся её собственные дети. Все эти долгие годы он будет весёлым, покладистым и добрым котом. Проявлять характер мистер Джереми будет лишь в одном случае: он раз и навсегда возненавидит воду, и станет яростно сопротивляться любым попыткам искупать его.

Зеркальцем, подаренным ей, Мэри-Лу воспользуется всего несколько раз, и в конце концов, оно затеряется где-то в её вечном беспорядке. Толком наводить чистоту и раскладывать вещи по местам Мэри-Лу так и не научится, но, удивительное дело, за всю жизнь она больше не потеряет ни одной нужной ей вещи, даже носка или ручки.

***

Через много-много лет, так много, что большая часть событий детства успеет поблекнуть в памяти постаревшей женщины, которую соседи станут к тому времени звать госпожой Мэри-Лу, а родные – бабушкой Мэри-Лу, она проснётся в своей комнате в неурочный час, ощутив чужое присутствие.

Мэри-Лу откроет глаза и увидит сидящего на полу рядом с кроватью маленького человечка с чересчур большими глазами, длинными руками, похожими на птичьи лапки и в помятой золотой короне на голове.
– Пришло время выполнить последнюю часть нашей сделки, – скажет он.
Мэри-Лу, невзирая на почтенный возраст, сразу вспомнит, что он имеет в виду.
Она скажет:
– Пообещай мне, что ничего плохого не случится.
Король мусорных эльфов ответит:
– Я могу обещать, что ничего плохого не случится ни с ним, ни с тобой, ни с кем-то ещё из твоей семьи. Этого достаточно?
Этого недостаточно, но поделать Мэри-Лу ничего не сможет: она обещала. И нарушать своё обещание, пусть оно было дано много лет назад, и мистера Джереми давно нет в живых, Мэри-Лу не будет. Слово есть слово.
– Всё ещё друзья? – уточнит её гость.
И Мэри-Лу утвердительно кивнёт в ответ.

Следующим утром она зайдёт в комнату к своему внуку, девятилетнему хулигану по имени Майкл.
– Мне кажется, – скажет Мэри-Лу весело, хотя не будет при этом чувствовать ни капли веселья, одну лишь тревогу, – у тебя в комнате столько хлама, что скоро здесь заведутся мусорные эльфы.
– … Кто, бабушка? – переспросит Майкл.
И Мэри-Лу ему расскажет.

Сохранено