Моя аспирантура. Часть первая: диссертация

navlasov — 01.02.2022 Как я представлял себе дальнейшую жизнь, получив диплом о высшем образовании? Никаких колебаний и сомнений у меня не было: я хотел стать профессиональным историком и работать в высшей школе. Воспроизвести ту модель (лучшие ее образцы), которую видел перед собой на протяжении пяти лет.

Но это, так сказать, стратегия. Тактическая же задача по состоянию на лето 2001 года заключалась в том, чтобы найти работу, которая будет меня кормить. Жил я в довольно стесненных материальных условиях, и хотя подрабатывать начал еще студентом, но все эти приработки были не очень значительными и приносили в лучшем случае деньги на карманные расходы. Теперь я хотел – не просто хотел, а горел желанием – наконец-то начать зарабатывать и обеспечивать себя.

Сам я смотрел в сторону какой-нибудь простенькой работы типа продавца газет. Но знакомые предложили мне попробовать себя в пиар-службе одного крупного питерского предприятия. Звучит это внушительно, на деле же речь шла о большом и старом заводе с невысокими зарплатами. Из службы буквально только что ушли двое молодых сотрудников, и там отчаянно требовались рабочие руки и светлые головы без особых материальных запросов. Поэтому руководителя ничуть не смутило, что краска на моем дипломе не успела высохнуть и даже значение слова «пиар» я представлял себе весьма смутно. В конце концов, вузы только-только начали готовить специалистов по связям с общественностью, спрос превышал предложение, и в отрасль валом валили гуманитарии всех сортов.

Так я и оказался на своей первой настоящей работе. Мне повезло и с начальством, и с коллективом. Да и вообще на предприятии, несмотря на все экономические проблемы, царила в общем очень хорошая, доброжелательная атмосфера, оставшаяся с советских времен. Я познакомился с массой интересных людей, мне безумно нравилась моя работа, я каждый день учился новому, и выходные мне казались слишком долгими.

В этой эйфории незаметно подкралась осень, а с ней экзамены в аспирантуру. Вопроса о том, куда поступать, передо мной не стояло. Я что-то смутно слышал об аспирантуре факультета международных отношений, Европейского университета и так далее, но от добра искать добра не видел никакого смысла.

Увлеченный своей новой работой, я отнесся к экзаменам как к несущественной формальности – и был тут же наказан. Если язык и специальность я без проблем сдал на «отлично», то по философии с трудом получил «тройку» и оказался зачислен не в очную, а в заочную аспирантуру.

Впрочем, у этой неудачи были и позитивные последствия. Во-первых, отпал вопрос о том, как формально сочетать учебу в очной аспирантуре (куда в те годы требовалась трудовая книжка) и работу на полную ставку в частной фирме. Во-вторых, я имел право не посещать занятия. Например, вместо необходимости слушать лекции по философии истории мне выдали длинный список из примерно сорока книг – начиная с Мабли и заканчивая Кареевым – которые мне надлежало освоить для получения аттестации. Этот список был задуман как наказание для прогульщиков – и никогда еще в жизни я не встречал столь полезного наказания.

Дело в том, что в период обучения на истфаке у нас не было курсов, посвященных теории и методологии. И только теперь, в аспирантуре, читая классические работы, я впервые стал задумываться над тем, что у истории есть какая-никакая философия, теория и методы. Собственно, с этих событий и начался мой интерес к теории и методологии исторической науки.

Такой интерес, однако, оставался до поры до времени скорее платоническим – в том смысле, что он не оказывал практически никакого влияния на работу над моей диссертацией. Да и работа эта, по большому счету, не велась. Я полностью погрузился в свою новую профессию, старался делать как можно больше и лучше и в результате уже осенью 2002 года был повышен до начальника бюро (фактически заместителя начальника отдела).

Но именно к этому моменту первая волна эйфории схлынула, и я задумался над тем, куда двигаться дальше. Перспектива делать большую карьеру в сфере связей с общественностью меня не очень привлекала. И я всерьез взялся за диссертацию.

В конце 2002 года я ходил в читальные залы библиотеки каждый день. По будням это выглядело примерно так: на работу я приезжал к восьми утра и без четверти пять был уже свободен как вольный ветер (в пятницу – еще на час раньше). В половине шестого я уже входил под своды читального зала на площади Островского. Примерно час работал с книгами. Поскольку в то время я хронически не высыпался, то в какой-то момент меня начинало клонить в сон. Я не сопротивлялся, а откладывал книги в сторону, клал голову на руки и дремал минут двадцать-тридцать, как Штирлиц. Проснувшись, шел в буфет и съедал порцию из трех шариков мороженого, чтобы взбодриться. Затем возвращался к книгам и работал до закрытия библиотеки. По выходным, естественно, я приезжал в библиотеку утром и возвращался домой вечером.

В те годы в читальном зале можно было встретить массу знакомых. Между собой мы даже в шутку называли библиотеку «клубом», поскольку ходили туда не только поработать, но и пообщаться. Однажды я встретил однокурсника-аспиранта, который пристально посмотрел на меня и сказал: «Это здорово, что ты вернулся. Мы тут как раз с ребятами недавно говорили о том, что ты совсем пропал в своем пиаре и, наверное, уже не вернешься в науку». По иронии судьбы, этот мой однокурсник потом так и не дописал свою собственную диссертацию…

В результате такого ударного труда к лету 2003 года я обработал все материалы по теме диссертации, которые мог найти в книжных и журнальных фондах РНБ. Оставались только газетный зал и другие библиотеки (в первую очередь БАН). Летом они перешли на сокращенный режим работы, и я не мог туда попасть, не отпрашиваясь постоянно со своего предприятия. Следовало сделать паузу до осени – либо начать некий новый проект. Я сделал выбор в пользу второго.

Размышляя над своей будущей научно-педагогической карьерой, я нередко задумывался и о том, на что буду жить. Тогдашние зарплаты преподавателей вузов не вдохновляли, жить в строгой аскезе я не планировал, поэтому заранее искал варианты. Одним из лучших мне представлялось написание научно-популярной литературы на исторические темы.

Для начала нулевых это была неплохая идея. Тогда бумажная книготорговля еще процветала, пять тысяч экземпляров считались маленьким тиражом, и хорошо написанная книжка легко могла принести автору гонорар, превышавший полугодовую зарплату доцента. Начать я решил с биографии Мольтке, которая заинтересовала меня еще в период работы над диссертацией. Причем нацелился на то, чтобы написать книгу для знаменитой серии ЖЗЛ. Весьма наивно, надо сказать. Впрочем, в те годы я делал много наивного…

Летом 2003 года произошло еще одно важное событие. Здесь нужно отмотать пленку немного назад и вспомнить о конфликте на историческом факультете, разразившемся в 2000-2001 годах. Основными антагонистами были декан Игорь Яковлевич Фроянов и заведующей моей кафедрой Борис Николаевич Комиссаров. Я в этом конфликте занимал нейтральную позицию – в первую очередь в силу своих убеждений, которые не позволяли мне безоговорочно идентифицировать себя ни с одной из сторон. Кроме того, будучи главой студенческого научного общества, я считал своим долгом держать эту структуру подальше от преподавательских разборок.

Как известно, в итоге битвы пали оба бойца: Фроянов был вынужден в 2001 году покинуть пост декана, а Комиссаров, оказавшийся в изоляции на собственной кафедре, в 2002 году уволился с факультета. Борис Николаевич относился ко мне хорошо и в определенной степени покровительствовал. Именно поэтому незадолго до своего увольнения он позвал меня к себе и сказал:
- Ты парень толковый, и эти наверняка позовут тебя на кафедру. Тут важно придерживаться принципа: береги честь смолоду!
Я промолчал, но про себя думал о том, что хочу заниматься наукой и преподаванием, а не участвовать в чьих-то войнах. И если меня позовут на кафедру, то я, конечно же, соглашусь. Так и вышло – с сентября 2003 года я начал работать ассистентом на четверть ставки. На родном заводе меня к тому моменту уже считали настолько ценным специалистом, что отпускали на занятия без разговоров.

Работа над диссертацией тем временем тоже двигалась вперед. К концу года я закончил сбор материала и в новогодние праздники сел писать текст. Аспирантские экзамены были к тому моменту уже сданы; из моей памяти они полностью изгладились, поскольку я справедливо относился к ним как к пустой формальности.

К середине февраля – своему дню рождения – я сделал себе подарок в виде завершенной рукописи. Я воспринимал это как большое достижение, хотя сейчас, оглядываясь назад, понимаю: моя диссертация оказалась, по сути, лишь значительно расширенным, дополненным и улучшенным дипломом. В научном плане я практически ни на шаг не продвинулся вперед. В результате, если диплом был действительно хорошим и существенно выше среднего уровня, то диссертация оказалась посредственной. Она соответствовала всем формальным требованиям, имела определенный элемент научной новизны, но не более того.

Однако тогда я этого не видел. Весной 2004 года жизнь была прекрасна. На работе я управлялся с делами одной левой и имел блестящую репутацию, на кафедре меня хвалили и намекали на будущее принятие в основной штат, диссертация написана… Я продолжал сбор материалов для биографии Мольтке и был весьма доволен собой. Моя будущая карьера лежала передо мной - прямая и длинная, как рельс.

Наверное, наша жизнь стала бы очень скучной, если бы в ней не было неожиданных сюжетных поворотов, проблем и трудностей. И вскоре эти трудности наметились сразу по нескольким направлениям. Причем ситуация ухудшалась плавно и незаметно, но в результате через полтора года диссертация так и не была защищена, а я оказался перед грудой руин...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив