Монолог... из-под кровати. Окончание

tanja_tank — 01.05.2018 Куртка на 7 размеров больше

Про одежду. Первая куртка, которую мне купили, лично для меня, новую, была 50-го размера. Притом, что я была очень худая, ела мало и плохо. И вот купили мне эту куртку в мои 13 лет, завернули на два раза рукава, и я помню, как я шла такая счастливая и гордая, а на мне, как на вешалке, болталась эта куртка, а я была, наверное, размера 36-го.

Вообще одежду детям у нас покупали по остаточному принципу. В 9 классе, помню, мама перешила мне пальто из своего старого, отдала в ателье. Пальто было страшное, и ходить в нем было стыдно. У одной из моих подруг мама была швеей, и она ей сшила пальто с капюшоном. Как же я ей завидовала! На переменах подруга разрешала мне надеть ее пальто и ходить в нем, и я представляла себе, что оно мое.

Моей младшей сестре одежду выдавали в школе, как выдавали ее детям алкоголиков (было у нас несколько таких семей в школе), так что можно представить, как одевали мою сестру.

В подростковом возрасте (лет в 12) я воровала деньги у родителей. Покупала себе одежду и еду. Колбасу, пирожки, хлеб, мороженое, финики. Когда узнали, был крупный разговор, помню все очень смутно, но воровать перестала.

Как-то в поисках денег нашла в тумбочке у родителей письма матери к отцу, и я их прочла. Очень стыдно за это сейчас, но тогда стыдно не было, никаких границ в нашей семье не существовало, родители могли у меня смотреть что угодно в моей комнате. Из этих писем узнала, что моя мать изменяла моему отцу и спала с его другом, когда отец был в командировке.

После этого она заразила отца какой-то нехорошей болезнью, они были на грани развода, отец не жил дома полгода, типа был в командировке в Москве, а мать писала ему, подробно расспрашивая о результатах лечения. Эти письма он потом привез и отдал ей, и она их хранила в тумбочке.

Я из этих всех писем помню только одну фразу. Мучаюсь от нее до сих пор. Родители не знают, что мне известно об этом, я никогда никому не рассказывала. Я помню и дядьку этого, который к нам ходил, и его имя, и то, как мне было непонятно, почему он перестал у нас бывать. Через пару лет после этого родилась у нас еще одна сестра, вот ее любили больше всех, и сейчас ее любят больше нас со средней сестрой.


Капюшон преткновения

Подруги некоторые мной откровенно пользовались. Я никогда никому ни в чем не могла отказать. Мне всегда было очень, очень надо, чтобы меня считали хорошей. Так, одна подруга сказала, что не будет со мной дружить, если я не украду у родителей 10 рублей и не дам ей на покупку ткани для брюк. А потом она у своих родителей возьмет и мне отдаст деньги.

Я украла, ткань мы купили, а мама подруги наотрез отказалась давать ей на это деньги. Меня выпороли и стыдили очень долго, как только не называли. Потом из этой ткани я сшила себе брюки.

Вторая моя подруга хотела куклу. И она сказала, чтобы я ей отдала куклу младшей сестры. И я отдала куклу, совсем новую, которую сестре подарили на день рождения. Что было дальше, говорить не надо. Порка и обвинения. Было мне 15 лет.

Я с 14 лет, как только разрешено было подрабатывать, работала все летние месяцы – пропалывала грядки, ухаживала за цветами в лесном хозяйстве. Собирала лекарственные травы и мыла бутылочки в аптеке. Работала вязальщицей узелков на камвольном комбинате, в фотосалоне клеила фотоальбомы. Деньги, конечно, отдавала родителям.

Летом после 9-го класса попросила родителей на заработанные мной деньги сшить мне плащ с капюшоном. Капюшон был просто моей мечтой. И вот на первой примерке мама просит у закройщика не делать капюшон, потому что на него вроде как жалко ткани.

Как я ни умоляла, мама была непреклонна. И тогда я убежала из дома и жила пару дней у подруги. Родители меня не искали, они совершенно точно рассчитали, что идти мне некуда, кроме подружки.

Вообще дом был не крепостью для меня, а концлагерем, даже хуже. С той самой поры, когда родилась моя первая младшая сестра, мама стала недоступной. Я все понимаю, маленький ребенок и прочее, но думаю, что от родителей зависит, какими будут отношения между детьми. У нас они были просто страшными. Одна сестра моложе меня на 4,5 года, вторая на 11.

Сколько я помню, родители всегда считали первую младшую сестру (ту, с которой меньшая разница) правой, а меня виноватой, во всех конфликтах и всегда. Она очень хорошо этим пользовалась и всегда меня втихую подначивала, а когда я приходила в ярость, меня били, притом не слабо. Но это полбеды. Меня проклинали! ВСЕГДА!

Сколько помню, мама начинала рыдать в голос и кричать, что я угробила ее жизнь, что будь я проклята. Что она желает мне таких же проблем в моей семье с моими детьми, чтобы дети изводили бы меня всегда, и чтобы я всю жизнь от них рыдала, не переставая, как она от меня сейчас рыдает. Отольются кошке мышкины слёзки – это она говорила всегда. А отец говорил, какая же я бессердечная тварь, что довожу мать до слез.

Бои с сестрой

Вообще-то я думаю, что со мной было не сладко. Они меня жучили всегда и за все. А я отрывалась на младшей сестре и потом в школе на тех, кто послабее. Все соседи, когда родители уходили, потом спрашивали у них по возвращении, почему их младшая дочь так орет. А она орала специально, потому что от такой старшей сестры были одни неприятности.

Мы уже потом с этой сестрой просили друг у друга прощения за все. И она просила прощения за то, что однажды мне дверью чуть ногу не сломала, а ножницами проткнула мне руку. И еще много, за что. А я этого вообще не помню. Я вообще очень смутно помню даже то, как я ее изводила. А то, что она делала, вообще ничего не помню. И не вспоминается даже при усилиях. Вообще почти все детство словно стерто, смыто, как мел с доски. Сейчас у нас с этой сестрой очень хорошие отношения, я ее люблю, она замечательный человек!

То, что бои наши были нешуточными, можно судить по тому, что все стекла в дверях были выбиты, заменены картонками, а картонки продырявлены ножницами. Все это была не только моя вина, как потом выяснилось, во взрослом уже возрасте и буквально недавно, но и моей сестры.

Родители всегда обвиняли меня в том, что у нас были конфликты с сестрой. И мамина мама (моя бабушка), когда приезжала, тоже. Вообще бабушка со мной предпочитала общаться письмами. Реально, писала мне письма и в них все высказывала, хотя жила в соседней комнате. Она и родителям всегда рассказывала про меня, как я в их отсутствие доставала сестру.

Потом уже, когда мы выросли, и как-то я разговаривала с мамой, она сказала, в том, что у моей сестры ужасный характер (она совершенно не выносит никакой критики), только моя вина, моя и больше ничья. В том, что моя сестра развелась с мужем, тоже единственно моя вина, если бы я не третировала ее в детстве, то она бы выросла нормальным человеком и не развелась бы. В том, что у моей мамы всегда были нервные расстройства, что она лечилась у психиатра и пила антидепрессанты, тоже моя вина. Моя и больше ничья. В том, что я отравила всю жизнь ей и отцу – тоже только моя вина.

Про антидепрессанты. В 10 классе однажды я настолько почувствовала отчаяние и нежелание жить, что выпила упаковку ХХХХХ, который пила мама. Откачали. Была беседа с наркологом, он спрашивал, в чем причина. А у меня не было видимых причин, но жить дома я больше не могла. После этого случая меня перестали пороть. Кстати, мама тоже порола ремнем. Но если отец порол безжалостно и без гнева, просто порол, то мама порола со слезами и всегда в какой-то беспомощной ярости.

"Очень чувствительный" тиран

Несколько лет назад был юбилей отца, 75 лет. И было много людей с его работы. Они рассказывали о нем, как о человеке очень общительном, очень чувствительном и помогающем всем. Как о юморном, веселом, зачинщике всяких интересных мероприятий, компанейском, хорошем товарище. Я была в полном шоке.

Потом, в перерыв, когда все танцевали, мы вместе с сестрами вышли из зала подышать и обнаружили, что у нас троих были одинаковые мысли и одинаковое ощущение. Мы ничего не перепутали? Это, действительно, наш отец? Это про него сейчас все эти слова? Да он домашний деспот и тиран, он не уважает ни капли ни жену, ни детей!

В прошлом году ездили на юбилей к нашему дяде, отцову брату. И моя тетя, жена отцова брата, подвыпила и со мной на кухне разговорилась. Она сказала, что мой отец очень тяжелый человек и всегда такой был, и что он нашу мать унижал, обзывал и проклинал всегда. Но не на людях, а дома. И что пожаловаться ей некуда было, потому что моя бабушка, мама моей мамы, никогда не одобряла этого замужества.

А еще тетя сказала, что они всегда очень переживали, глядя, как родители меня гнобили, и всегда за меня заступались, поэтому и увозили всегда к себе на квартиру, когда мы приезжали к бабушке.

Отец бил и унижал только нас. А маму просто унижал. За каждую мелочь. Например, чего-то не сделает она или не успеет, он орал и кричал – бестолочь безрукая, не можешь сделать, что ли? А уж если она заболевала, когда у него были какие-то планы, он просто как с цепи срывался.

Например, должны были на озеро поехать, а перед этим он захотел купить стекло для теплицы. И грузчиков не захотел нанимать, заставил маму держать стекла при погрузке. А она не удержала, и стекло разрезало ей обе ладони. Стекла разбились, мама вся в крови. Как же он орал! Он привез ее домой всю в крови, она упала в обморок, а он орал, что она это все нарочно.

Как мама всех "разоблачила"

Мама человек творческий, она все время что-то вышивает, вяжет, делает разные поделки. Конечно, отец над этим всем насмехается и очень уничижительно отзывается. А еще мама пишет стихи. Конечно, это не такие стихи, как у настоящих поэтов, и герои ее стихов мы, дети и внуки, а также ее подруги и знакомые. Она в них описывает все наши промахи и свое к ним отношение.

Отец никогда не был героем ее стихов. Это даже не стихи, а типа дневника, с различными рифмами, и даже не всегда в рифму, с различными стихотворными размерами. И вот мама решила издать эту свою книгу стихов. Для того, чтобы в нескольких библиотеках города провести творческие встречи и раздать книги всем друзьям и знакомым.

Переносил стихи из тетради в компьютер мой племянник, сын моей сестры. Он ничего не сказал бабушке, набрал стихи и прислал их потом мне. У меня знакомая в типографии работала, и она попросила меня, для экономии, отредактировать ошибки самой.

Я начала смотреть и пришла в ужас! Такое нельзя печатать! Все стихи в форме диалога, а по существу, монолога, с нами, а еще с ее матерью, нашей бабушкой, и с ее подругами. Это даже не сплетни, нет! Это просто открытие всех семейных тайн, причем, не ее личных, а моих, моего мужа, сестры и ее мужа. Она писала и о причинах развода сестры (и обо всем этом мой племянник, сын сестры, узнал из стихов).

Я ей позвонила и попросила, может быть не стоит это все печатать, это слишком личное, и нам, детям, это очень неприятно. Давай, хотя бы не будем печатать про развод сестры, просила я. На что мама обиделась, со слезами прокричала в трубку, что это ею выстрадано и пережито, и что она не собирается ни от одной строчки отказываться, и что если я не хочу помочь, она обойдется и без меня, но эта книга – ее розовая мечта, и она мне не позволит погубить свою мечту.

Вот, например, стихотворение, посвященное мне. Оно было написано в день моего рождения, когда мне исполнилось 20 лет. У меня тогда был сложный период, я страдала от неразделенной любви и хотела бросить институт и уехать. Я не сдавала сессию, вообще не ходила на экзамены. И вот они в мой день рождения все узнали. Пишу только по несколько строчек, остальное примерно в том же духе.

Понимаешь, что ты натворила?
Сна, покоя, радости, огня,
Света и здоровья ты лишила
Всю семью, и папу, и меня.

Жизнь идет, и радуются дети.
Станешь ли ты взрослой, наконец?
Ну когда же кончится беспечность?
Папа в крик, но он же твой отец!

А это было написано тогда, когда она как-то пришла к нам в гости, и я укладывала спать нашего двухмесячного сына, а ей хотелось его увидеть. И мой муж просто не позволил ей зайти, и нас с сыном тоже не позвал.

Обидно, очень обидно,
Зять к внуку не подпустил,
Ревность заела, видно,
Сдержаться не было сил.

А это написано подруге, которая чем-то вызвала ее неудовольствие.

А впрочем, ни к чему все это,
Не существуешь больше для меня.
И мне неинтересно, как ты? Где ты?
И что случилось у тебя?
И от того ты злобствуешь,
Теперь я поняла,
Что слабость свою чувствуешь.
Сильнее я тебя! Вот!

Вот такие стихи. С указанием всех имен перед каждым стихотворением и с дарственной надписью на титульном листе – Дорогой дочке от мамы с наилучшими пожеланиями.

В книге больше 100 страниц, и напечатано было 100 экземпляров. Мы с сестрами решили отказаться и не брать свои экземпляры, но нам их так торжественно выдали… В трех библиотеках города прошли мамины творческие вечера, и она всем пришедшим подарила по своей книге, а так же всем родственникам и близким знакомым. А потом попеняла мне, что я хотела самые лучшие стихотворения из этой книги убрать, а люди ей так сочувствовали, сколько ей пришлось в жизни пережить от своих детей.

Когда разговаривали об этой книжке с самой младшей сестрой (кстати, в этой книжке нет ни одного стихотворения про нее или про нашего отца), я сказала ей, что иногда чувствую ненависть к родителям до сих пор (случился этот разговор пару лет назад, и было мне тогда за пятьдесят). На что она мне ответила, что когда родителей не станет (они живы, слава Богу, пусть живут еще долго и не болеют), я буду очень сожалеть о своих словах.

Может быть. Не скажу, что я постоянно чувствую эту ненависть, нет, у меня к ним стабильное ровное никакое отношение. Но иногда вспоминаю какие-то случаи, и вот при всем моем желании простить или не осуждать родителей, сделать этого не могу.

"Сын ваш идиот, и вы идиоты"

Старшего ребенка мы отдали в ясли, когда родился второй ребенок, было сыну тогда год и три месяца. Он болел всегда. Сходит в садик на пару дней, и заболевал с высокой температурой. В садике он орал, реально весь день плакал.

Но мои родители сказали, что им на их предприятии дали путевку в садик для внука, и что никто не поймет, если внук не будет ходить. В результате мы с мужем так и не смогли водить ребенка в сад, потому что он вопил всю дорогу до сада, а в саду он прицеплялся к нам, и отлепить не было никакой возможности, поэтому водил его в садик мой отец.

Когда сын родился, мы месяц жили у моих родителей. Сын орал, не переставая, я была вся в нервах. Мужа моего родители никак не воспринимали, оскорбляли, унижали, как и меня. Правда, озвучивал это отец. А мама потихоньку подходила и спрашивала, когда мы уже съедем, так как начинался учебный год, и они не хотели, чтобы ребенок мешал моим сестрам.

Вот зарисовка из нашей тогдашней жизни. Сын орет, не засыпает. Родители ругались, если я его брала на руки, говорили, он нам скоро так на шею сядет. Отец мой говорил, что мы идиоты, не умеем укачивать ребенка. Он выгнал нас с мужем из комнаты и принялся, что есть сил, катать кроватку с сыном (ему не было и месяца) и петь ему колыбельную песню, что придет бычок и укусит за бочок.

После часа катаний сын не заснул и продолжал орать. Сын ваш идиот, и вы идиоты, так сказал отец. Вообще отец мой очень часто, и даже сейчас говорит мне, что он столько говна за мной вынес, когда я была маленькая, что я обязана ему теперь по гроб жизни.

Пришла я однажды много лет назад с детьми к маме, рассказать о том, что мы ждем третьего ребенка. А у мамы кошка родила котенка. Вообще кошку эту мама любила больше всех, больше внуков, больше детей. Она носила с собой ее фотографию, и когда с кем-то разговаривала, показывала эту фотку и говорила – а вот это моя Кисонька.

Котенок был в коробке, а кошка где-то пряталась. Мой сын, было ему тогда десять лет, подошел посмотреть на котенка и дунул ему на шерстку. Она так разлеталась от дуновения, что ему понравилось, и он дунул еще несколько раз. Кошка в ярости подлетела к нему, вцепилась ему в ноги, порвала когтями его треники на полосы (были тогда такие синие трикотажные тренировочные штаны), из ног похлестала кровь, он запрыгнул на диван, кошка за ним.

Я попросила маму закрыть кошку в туалет или комнату, но она только рассмеялась и сказала – так ему и надо, чтоб неповадно было к котенку лезть. Хотя она сама позвала его посмотреть котенка. С того раза кошка начала кидаться не только на моего сына, каждый раз, когда мы приходили, но и на всех остальных детей, на моих племянников. И много лет, пока кошка не умерла, мы к родителям вообще не ходили.

Во время третьей беременности у меня были большие проблемы со здоровьем, почти всю беременность пролежала в больницах. Просила маму помочь, побыть с детьми (жили друг от друга в 500 метрах, через дорогу), их надо было встречать из школы, водить в бассейн и в музыкалку. На что она мне ответила – нет беременности, нет проблемы. Сделай аборт и не надо будет сидеть с детьми.

Много позже, когда она мне говорила, как она любит мою младшую дочь, я ей напомнила про ее предложение мне сделать аборт. Мама очень рассердилась и ответила, что я все выдумала, и что она просто не могла такого сказать. НИКОГДА!

Как дела обстоят сейчас. С родителями почти не общаюсь. Помогаем им иногда. Правда, они говорят, что никакой помощи от нас принимать не собираются. Но квартиру мы им отремонтировали, мебель и технику покупаем. Они нашей техникой не пользуются, так и стоит у них в квартире в отдельном углу в коробках.

Они зовут приезжать на дачу. Отец просит, приезжайте, ничего делать не надо, только чтобы соседи не спрашивали, почему ни внуки, ни дети на дачу не приезжают. Пусть, говорит, все видят, что мы не какие-то там брошенные старики. Для него до сих пор важнее, что скажут люди, а не то, что думают и чувствуют его дети.

Зла на них нет. Но и любви особой тоже нет. Никак их не воспринимаю.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив