Монархия: последний кардинальный вопрос (5)

Сергей А Алфёров — 22.04.2011

Окончание. Начало:

(1) http://gidepark.ru/user/385132664/article/317625

(2) http://gidepark.ru/user/385132664/article/318038

(3) http://gidepark.ru/user/385132664/article/318951

(4) http://gidepark.ru/user/385132664/article/319946

5

Давайте вспомним метафизику политики, исходя из таблицы текста «Метафизика стром». Оттуда понятно, что назначение политики – формирование общего действия. Предметом, темой политики (или управления) является не власть, а авторитет и единство воли. Власть – она сопровождает, оформляет предметное исполнение. Сутью, жизнью политики являются: правда, ценности и мера. А источник, дух, начало политики следует из трансценденции субъекта; который и становится носителем...

Итак, «Единство воли» – на это направлена политика. И это формирует власть. Понятно, что в монархии это выражено наиболее последовательно.

Монархия – это персонификация суверенитета. Да, – «сам из себя» (то есть свободный перед совестью и Богом), да – «самодержец», «суверен». Но я хочу спросить – всё же что Вы отстаиваете: качество власти или просто принцип персонификации власти? А на качество власти влияет её база в обществе… В наше время как должна реализовываться, претворяться, актуализироваться эта база?

Для вертикальной коммуникации в обществе, для устойчивости властной системы управления определяющим является средний управляющий слой и его формирование. Элита должна формироваться снизу, а не сверху. Элита не должна быть потомственной (смешно даже), но – личностной, трудовой.

В последнее время тема текущего разговора всё чаще и чаще становится публичной. Здесь необходимо привести очень лаконичную – почти как формулировку догмата – цитату от Б.А.Виноградова.

«В качестве источника власти – божественного духа и носителя власти – божественной воли, переданной монарху божественным духом, не может быть никто, тем более, народ, ибо невозможно в одном, тем более распределенном субъекте сочетать два понятия власти: «источник» и «носитель». Именно поэтому монарх является лишь носителем власти, т.е. сконцентрированной воли, полученной от божественного духа. Чем более целеустремлен, мобилизован и нацелен на достижение высокой исторической цели народ – взойти к истине как смыслу жизни, тем он больше отвечает божественной воле, тем более он будет желать суверена – волевого и духовного лидера нации, носителя национальной идеи.

Народ не может быть источником власти, то есть фактически – носителем божественного духа. Народ, по сути, не может быть и носителем божественной воли, т.к. аддитивное сложение человеческих воль, являющихся векторами, не заменяет абсолютную сконцентрированную волю монарха… В итоге воля божественного духа размывается и перестает быть таковой, являясь лишь частью целого, …не образуя органической цельности.

…Истоки «власти от народа» – в лицемерных мифах о «равноправии» и «народовластии», ее смыслы – в служении химерам, правитель – по предназначению временщик, слуга политического класса и бюрократии… В современном мире мы можем говорить лишь о поверхностной, но не сущностной легитимности власти.»

Оставаясь в духе этой цитаты можно увидеть аналогию единовластия (монархии) с единобожием, а народоправства (демократии) с язычеством («народным верованием»). Так – оставаясь на уровне метафизики. Но, уже говоря о понятии суверенитета, мы сразу возвращаемся в область политики. Хотя бы потому, что политическая независимость – это процесс, это область практики. Она начинается в метафизике, а утверждается в практике. И практические построения требуют не только метафизического обоснования.

«Суверенитет (фр. souveraineté – верховная власть, верховенство, господство) – верховенство, совокупность верховных прав, принадлежащих государству или его главе; независимость государства во внешних и верховенство во внутренних делах. Над властью, которой принадлежит суверенитет, не должно стоять никакой другой власти, имеющей полномочие давать ей повеления или препятствовать осуществлению ее воли.»

Слова «власть» и «суверенитет» вроде об одном, даже по переводу. Но мы прекрасно ощущаем сакральность, надмирность, нематериальность первого слова и политическую прагматичность, технологичность второго. Они просто вызывают разные ощущения. Власть – это свобода решения, свобода права; свобода – потому и метафизика. Суверенитет – это независимость; потому и политика. То, что находится под метафизикой, обрастает условиями, подробностями, деталями. Оно множится, конкретизируется. И с этого уровня метафизика становится метафорой.

К чему это здесь? К тому, что «власть от Бога» – это безусловная метафизика; но и метафора. А далее – жизнь с её подробностями, проектами, механизмами. Это обязанность человека – организовать свою жизнь – не упуская метафизику, но и конкретизируя её в особенностях, в традиции. В том и искусство – не теряя метафизики, не умаляя духа, не принижая смысла, реализовать абсолютное в относительном, реализовать принципы в отношениях, реализовать целостность ещё и в полноте. Власть – от Бога! А что – не от Бога?!

Вот что здесь безусловный блеф – так это выстраивание зависимости от народа, как кучи избирателей, замещение народа электоратом. Именно кучи, именно набора элементов со своими отдельными интересами. Именно такое отношение к народу, профанируя и его самого, создаёт западная политическая культура. Результатом чего становится как раз полное игнорирование забот отдельных людей; потому что отбираются как раз не общие интересы, а некие отдельные... К чему располагает в послевыборной демократическо-электоральной ситуации и психологическое состояние человека, пришедшего во Власть, но не обязательно овладевшего ей.

В этом и сложность власти – быть с народом, но и не распадаться в локальных (данному уровню) конкретностях, совмещать и человечность и над-человечность, имея для этого чувство и оставаясь целостным. Умом это не решается. Это берётся сердцем; вмещением при сохранении чувствительности, ответственности и способности спокойно делать дело. Выше мы уже говорили, что такое служение для человека возможно лишь в ответственности перед Богом. Но формируется ли это только в потомственной линии? Я думаю – не только. И благословление на царство (правление) может получать от духовенства не только потомственный монарх. А интриги будут всегда и везде; манеры только будут разные.

Так как же насчёт источника власти? Источником Власти и Силы является, конечно, Бог. А вот источником и гарантом суверенитета – Народ. А если он будет перекладывать эту свою обязанность соответствия и несения, не будет вырабатывать и поддерживать необходимое осознание этого, тогда и винить некого.

Бог изначально был в народе – не в отдельном ком-то, а в духе/назначении народа, в той душе народной, что формирует в обществе и истории души человеческие. Тогда вопрос: народ – субъект? В истории, в ретроспективе и перспективе истории – да. Но в текущих событиях – нет. Вот такая онтологическая двойственность. И чем более целостен народ, чем более метафизика его бытия понятна самому народу, тем в нём крепче соединены времена, тем в нём крепче единство воли.

А в таком случае он может быть источником и носителем суверенитета?..

И есть для династической монархии один – даже не аргумент – а просто понимание. Это нынешнее страшное состояние человека, его метафизическая повреждённость, его погружённость во зло и тем отсутствие простого различения. Сказанное – констатация, но не обличение; обличать надо тех, кто сознательно творит это… Погружённые в самодовольство, в важность своего превосходства – что может успокоить таких людей в их самомнении и в беге к успеху. Вставая в их понимание – только то, что самое верхнее место занято. И поэтому как бы все равны перед лицом безусловного верха. Можно не толкаться… Тогда можно понять, что выбор наследственной монархии – это выбор поневоле, выбор из-за царящей низости человеческой. И это – действительное её прагматическое основание, самое исходное по так понимаемой природе человека и состоянию; и, увы, неизменное. Но эта реалистичность в отношении людей как раз усугубляюща, самим фактом провоцируя прислуживание и мимикрию, порождая дворню. Что было ранее, породится и сейчас… Социальные перегородки будут установлены и для Сеньки, и для сверчка: «своя шапка», «свой шесток». Тогда то люду и можно будет расслабиться и отдаться своим небольшим чувствам; до накопления ещё большей ненависти… Надо что-то делать с метафизическим, нравственным состоянием людей; а не успокаиваться только введением монархии… Ведёт ли монархия – и какая – к улучшению нравов?... К чему ведёт монархия (и какая монархия): к подъёму духа и служения или к инфантильности?.. Размышления этого текста уже подходят к концу – но опять одни вопросы…

В этом смысле монарх – отец народный; как есть Отец Небесный. А забота отца – чтобы из детей вырастали достойные люди, то есть люди, достойные родового предназначения…

Мы уже говорили, что монархия – не самоцель. Она нужна в ситуациях, когда народ не может преодолеть разброд и сам обрести единение. Тогда приходит монарх… Да, монарх приносит государственное успокоение. А сначала народ приносит покаяние; не броско, в душе... Но монарх не должен консервировать неразумность народа, не должен создавать пространства «не твоего ума дело». Устройство государства должно способствовать становлению личности. Любой человек должен иметь возможность подняться своим трудом в элиту с уровня одинаковых условий развития… В наше время вся надежда – на творческие возможности людей. И вся надежда на динамику процесса – чтобы люди становились элитой. Люди должны стремиться быть человечески самостоятельными, профессионально состоятельными и тем – элитой. Это по наследству не передаётся… Не так ли?

* * *

Демократия и монархия исторически противопоставлены друг другу. Монархию сменила демократия. И сейчас альтернативой демократии вместе с её подругой – либеральностью – является снова монархия. Смотреть на это надо не только исторически, но и творчески. Выборность всего и вся – это апофеоз «демократии», апофигизм. Есть и другая крайность. А должна быть мера и в этом, своеместность. И этот текст – попытка исследования точки опоры в монархии; как минимум – попытка постановки вопроса…

Вопрос о монархии настолько важен, выбор между наследственной и ненаследственной монархией настолько жизнестроителен, определяющ, что мнение любого одного отступает от однозначности. Для принятия решения здесь важна и текущая ситуация, и состав сил, стоящих за тем или иным решением. И я тоже смогу принять позицию, лишь когда увижу те компании, которые собираются под одним или другим флагом. Но сейчас я против потомственной монархии и стою под флагом личной монархии, то есть пожизненного единовластия с конкретными обязательствами и критериями.

Монархия, как ответственное и пожизненное единовластие – это ключевое, судьбоносное решение для России. Это наш последний вопрос.

Сохранено