Миф о гонениях, ч.1

anchoret — 01.12.2022 В предисловии ничего особенного, надо же как-то начать книгу. Правда, так и не понял, что там натворили копты в ответ на теракт - в тексте никакой конкретики, а копать в интернете специально я не стал, вот оно мне надо.

Предисловие

31 декабря 2010 года незадолго до полуночи одна молодая женщина по имени Мариам Фекри задержалась у компьютера, чтобы поделиться на Фейсбуке со своими друзьями и подписчиками мыслями об уходящем годе. Она радостно писала: «2010 ушёл. В нём остались мои самые лучшие воспоминания. Он и правда был прекрасен. Надеюсь, 2011 будет ещё лучше. Боже, прошу, всегда оставайся со мною и да сбудутся мои мечты». Мечты Мариам о наступающем годе пробыли с нею чуть больше четверти часа. 1 января 2011 в двадцать минут пополуночи начинённая взрывчаткой машина взорвалась прямо напротив церкви Аль-Киддиссин (Всех Святых) в Александрии, в Египте. Среди убитых взрывом более чем сорока коптских христиан были сама Мариам, её мама, тётя и сестра Мартина. После целого дня готовки четыре женщины отправились в церковь на полуночную новогоднюю службу. Все запомнили Мариам молодой, красивой, полной жизненных сил. Она училась в университете и учила детей в воскресной школе, а в наступающем году надеялась найти мужчину своей мечты и завести семью. Когда она погибла, ей было всего двадцать два года.

Взрыв спровоцировал столкновения между полицией и жителями Александрии. Народ высыпал на улицы, протестуя против бездействия правительства и недолжного обращения с христианами Египта, составляющими меньшинство населения. Копты швыряли камни в представителей власти, атаковали ближайшую мечеть и вышвырнули на улицу религиозные книги. Неустановленность лиц, устроивших бойню, только усугубила ситуацию. Газеты обвиняли разные группировки – от Аль-Каиды до местных мусульман. И пока глава Коптской церкви с президентом страны призывали к спокойствию, толпы яростно скандировали «Нас не запугать» и «Восставим крест жизнью и кровью».

В интернете и средствах массовой информации Мариам и других погибших с нею христиан провозгласили не просто жертвами терроризма, а мучениками. Мариам стала лицом мученичества в цифровую эпоху: её страницу в Фейсбуке с последним обращением к Богу и этому миру наводнили комментарии совершенно незнакомых ей людей. Всех привлекла и вдохновила трагедия молодой и невинной красавицы. Христианские блогеры просили её молитв. Посвященные ей сообщества объединили тысячи пользователей интернета, размещавших ролики в память Мариам и других современных мучеников. Даже президент Египта заговорил о «мученической крови» погибших в той трагедии. Памятные странички в интернете ставили Мариам рядом с героями Древней церкви – святым Поликарпом, святыми Перпетуей и Фелицитатой, и сонмом прочих святых христианских мучеников прежних времён. За новой формой поклонения стояли вполне древние идеи. Что бы там люди себе не думали, почитание и любовь к мученикам живы как никогда.

В мгновенье ока террористическая атака на церковь в Александрии превратилась из подлого преступления в акт религиозного мученичества. Никто не сомневается, что церковь стала объектом нападения именно потому, что там собираются христиане. Но как только Мариам и её родственников назвали мучениками, в обществе сформировалось особое восприятие трагедии. Она перестала выглядеть просто чудовищным насилием со стороны какой-то террористической группировки. Никто уже не воспринимал её и как результат местных религиозных, политических и социальных противоречий. Теперь это стало явной и непосредственной атакой на само христианство. И христианское сообщество предпочло не «подставить другую щеку», а ополчиться. То, что сделали с коптами – варварство, позор и ужас. Они стали жертвами терроризма. Но коль скоро Мариам названа мученицей, её и других погибших христиан стали воспринимать как воинов двухтысячелетней религиозной брани – брани христианства с этим миром, войны добра со злом.

Представление о событиях в Александрии как о части великой борьбы, идущей между миром и христианством, подогрело страсти. Силовая реакция христиан на подрыв бомбы была основана на религиозных чувствах собственной правоты и самосохранения. Хотя никто не взял на себя ответственность за взрыв, протестующие нацелились на мусульманские структуры. Лозунги, под которыми они выступили, показали, насколько близко ответное насилие соотносится с христианской самоидентификацией. В их видении нападение на храм вошло в историю как ещё одна незаслуженная расправа с христианами. Противясь злу насилием, они активно помогали Иисусу, поскольку кричали, что их кровь восставит крест. При обычных обстоятельствах ни одни христианин не претендовал бы на столь важную роль. Но язык протеста прямо связал их действия со смертью Христа. Использование религиозной лексики, придание случившейся трагедии богословского содержания сделало смерть от новогоднего теракта понятной и осмысленной для травмированного христианского сообщества. Однако никто не ожидал, что это ещё и вдохновит людей на борьбу в защиту своей веры.

Парадоксальным образом христианам позволила нападать на других вера в гонения на христиан. Вопреки уговорам церковных лидеров, что насилие должно прекратиться со смертью Мариам и бывших с нею, протестующие христиане провозгласили, что их незаконно преследуют и что за их ответными действиями стоит сам Господь. В такой риторике гонений ответное насилие получило своё оправдание и поощрение. Это насилие, санкционированное свыше, совершаемое гонимыми в качестве самозащиты. Нападая на других, они защищают не только себя, но вообще всех христиан. Эта идея – не просто побочный продукт напряженных христиано-мусульманских отношений в XXI веке. Древнее представление о том, что христиане по самой своей природе пребывают в конфликте с этим миром, уходит корнями в историю христианства, и особенным образом касается того, как христиане сознают себя наследниками Древней церкви.

Сохранено