Метель

txt_me — 11.01.2013 - Зашибись. Нет, ну зашибись вообще.

Сом почти сразу пожалел о том, что поехал. Вот какого черта, а? Не хотелось ночевать в жаре - отец так раскочегарил печь, что в трёх метрах ляжку пекло, Сом даже пересел за другой конец стола. Батя всегда так топит: сколько Сом себя помнил, в доме зимой не продохнуть, ночью плаваешь в семи потах, лишь под утро более-менее можно дышать – но как раз к этому времени батя начинал кряхтеть, ворочаться, что-то бормотать, и в конце концов поднимался. Скрип половиц, за ним «Петушок» Мусоргского – ненавистные звуки близкого подъёма - приглушенный стук входной двери - на секунду дверь впускала в дом приятную холодину сеней - а потом батя возвращался из уборной и подкидывал угольку. Холодолюбивый Сом перебрался в общагу с таким облегчением, как будто получил долгожданное политическое убежище, не столько ради свободы вымоленное, сколько из-за батиной привычки устраивать в доме Африку. Сперва общага, потом съемные квартиры, а потом и покупка собственного жилья. Со студенческой поры минуло два десятка лет, и за всё это время ночевки Сома в отчем доме можно было пересчитать по пальцам. Может быть, раз шесть ночевал. Или семь. И каждый раз, страдая без сна и кислорода, клялся себе, что впредь – никогда более. Так что и этот отъезд на ночь глядя был вполне понятен и даже традиционен: тем более, когда Сом выезжал со двора, снег толком-то и не шел.

Метель началась на выезде из деревни. Мело поначалу не сильно, Сом понадеялся успеть проскочить и поэтому даже скорости не сбавлял, почти до самого поворота держал стабильные 80 - дорога знакомая, каждый изгиб хоть с закрытыми глазами – но видимость ухудшалась с каждым километром. Через двадцать минут езды, свернув по отсвету указателя, Сом поморщился и сказал «зашибись» - фары уперлись в плотную мельтешащую стену. Сом сказал еще: «нет, ну зашибись вообще» и несильно нажал на газ. Свет фар пробуравил в стене уютный туннель: добро пожаловать, Сом. И Сом, конечно, пожаловал – туннель, хоть и приглашал вежливо, но выбора не оставлял. Но это было даже красиво - не едешь, а как будто бы в космосе летишь. Сом летел и чувствовал, что впереди его ждёт какое-то говно.

Звёзды, уворачиваясь от морды машины, обтекали её с бортов и полностью отсекали боковой обзор. Игрушечный космос, ненастоящее одиночество. Не было причин нервничать: ну, займёт дорога три часа вместо полутора – неприятно, но не беда. Увязнуть Сом не опасался – чего опасаться, когда под задницей новый крузак – а хорошему-то внедорожнику с какого рожна не одолеть перемётов. Но, пялясь в туннель и время от времени поглядывая в навигатор, Сом не мог избавиться от тоскливого, нарастающего, пульсирующего предчувствия беды.

Она выпрыгнула почти под колёса – Сом кое-как успел затормозить. И сразу же отлегло: «вот оно что было, ага». Ну, пронесло же, слава Богу, не наехал. Всё в порядке, теперь будет всё в порядке. Сом еще хмыкнул про себя – зырьте, поца, классическая белая женщина на дороге. В детстве в лагере пацаны запарафинили бы, если б выступил с такой задрипанной телегой – и Сом открыл пассажирскую дверцу.

- Садись скорее.

В туннеле на «вы» не разговаривают; в туннеле все свои.

Белый короткий пуховик, белая шапка, белые штаны, белые модные башмаки, похожие на два лунохода. Молодая. Лет 26, - прикинул Сом. Она молча забралась в Ленд Крузер, захлопнула дверь и даже не попыталась пристегнуться. Сом тронул машину и мгновенно втянулся в туннель, тут же полностью завладевший его вниманием. Минут через пять открыл было рот, чтобы бросить: «пристегнись», но вместо этого спросил, вглядываясь в дорогу:

- Как тебя тут угораздило-то? Такая погода. И ночь вообще.

Пассажирка промолчала.

- Пристегнись, - сказал Сом.

Никакого движения со стороны пассажирского места Сом не уловил.

- Я в город. Тебе куда?

И вновь пассажирка не отреагировала.

Сом оторвал взгляд от туннеля, повернул голову и замер с открытым ртом: на пассажирском сиденье никого не было. Водительский инстинкт спас от заноса: затормозил Сом, несмотря на шок, аккуратно, мягко.

- Ебать, - пробормотал Сом, - колотить.

Он еще проверил салон позади себя, прежде чем снова поехать – пусто, везде пусто. И дверные замки заблокированы. Если бы еще не мокрый след на кожаной спинке пассажирского кресла – если бы не этот мокрый след от растаявшего снега; нет, ну его нахуй, я не буду об этом думать – и Сом спасся, влился в туннель из фальшивых звёзд, лишь глянул в экран навигатора – да когда же это кончится-то, Господи, еще около сотни кэмэ по этой погани, летящей в харю.

Сом открыл ей дверцу через четыре километра - она стояла ровно в центре туннеля, руки в карманах, луноходы на ногах – и прямо-таки сияла в свете фар, только морда мрачная, угрюмая; и всё-таки она постарше, не 26, как тогда показалось, а где-то 32, если не больше, - разглядел Сом.

- Садись, - сказал он, - Как тебя тут угораздило? Ночью-то, в метель.

Не моё дело, не моё дело, - думал Сом словами в голове, пока она усаживалась, - моё дело подвезти, моё дело подвезти и попасть домой, остальное не моё дело.

- Пристегнись. Тебе в город?

Она молчала, и Сом старался не терять её из периферийного зрения, чтобы не пропустить момент исчезновения – Сом откуда-то абсолютно четко понимал, что она опять улетучится, ему было даже интересно, каким именно образом; – но она вроде даже начала устраиваться поудобнее, как бы намереваясь задержаться в машине подольше, чем в первый раз: чуть расстегнула молнию на куртке, поёрзала задницей, усаживаясь глубже – в общем, ничто не предвещало; тем не менее, стоило Сому полностью сосредоточиться на дороге и на каких-то десять секунд перестать следить за пассажиркой, как её след простыл – Сом вздохнул и даже не стал останавливаться, только глянул в навигатор – ему на мгновение показалось, что он едет в противоположном направлении; но нет, действительно - показалось.

Сом был уверен, что третья встреча не за горами; он бы согласился специально приезжать на ночевки в раскаленный родительский дом - в обмен на то, чтоб больше никакой женщины в белом, но понимал, что от его желаний или нежеланий сейчас не зависит ровным счетом ничего; он понимал также, что смысл этих встреч останется недоступным его сознанию еще долго - возможно, до конца его жизни; он вёл машину, вцепившись в руль, чего с ним никогда не было – даже тогда, когда только что сдал на права – и снежный туннель смыкался за внедорожником: только черная пустота в зеркалах заднего вида, и ничего, кроме черной пустоты.

На этот раз она голосовала: стояла у кромки туннеля, спиной к звёздам, выставив правую руку в свет. По идее, можно было бы не останавливаться и ехать дальше – не заметил, мало ли? – но Сом обреченно притормозил и, поравнявшись с ней, молча дождался, пока она сама откроет дверцу и усядется на пассажирское сиденье. Ей было около сорока, и этот факт – факт ошибочного восприятия Сомом её возраста - был в тот момент единственным, что вызвало в нём некое подобие удивления.

Ехали молча. Сом больше ни о чем не спрашивал, а пассажирка, казалось, дремала. Это был рекордно длинный промежуток пути, проделанный вместе: двадцать километров - Сом автоматически засёк цифры до и после. Пассажирское кресло опустело в районе Занадворовки, а когда именно, Сом опять не заметил. До выезда на федеральную трассу оставалось всего ничего, и эта близость к магистрали, где должно было быть хоть какое-то движение, успокаивала Сома. С момента, когда он покинул родительский двор, он не встретил ни одной машины.

На этот раз всё произошло совсем иначе. Сом, вглядываясь в летящий снег и стараясь держаться обочины – единственного, хотя и почти неразличимого пространственного ориентира - пропустил её появление в машине: точно так же, как до этого трижды пропускал исчезновения. Вздрогнул, взвился чуть ли не до потолка – ремень безопасности удержал – когда услышал сбоку: «вот здесь останови».

Остановился, пытаясь успокоить пульс и унять дрожь в руках и ногах. Старался не смотреть на нее, но не выдержал и глянул – Господи, какие 26, какие около сорока, ей полтинник минимум – она поправила шапку, застегнула молнию пуховика под горло, открыла дверцу и довольно ловко спрыгнула на обочину, а затем обернулась и сказала: – ты езжай, я не долго, - и только тут Сом разглядел позади неё кресты и оградки. Ну ясное дело, - равнодушно подумал Сом, как же без кладбища-то, да чтоб кошмар и без кладбища, где это видано.

А уже потом понял, что никаких кладбищ по эту сторону дороги нет и быть не может, а если кладбище вот оно, то это может означать только одно: выезжая на федералку, он свернул в сторону, противоположную городу. Как это могло произойти, Сом даже не желал попытаться понять.

От ближайшего населенного пункта, который можно было бы тоже назвать – хотя и условно - городом, Сома отделяли каких-то десять километров. Не нужно было никуда сворачивать: всё время прямо и прямо. Метель не утихала, пробираться по трассе приходилось почти на ощупь, но в заснеженный спящий городок Сом, к его вялому удивлению, въехал довольно скоро.

Он ехал по пустым улицам, не узнавая их, но и не пытаясь опознать и сориентироваться. Бездумно нарезал круги по незнакомым кварталам – до тех пор, пока не очутился перед выездом из городка – явно с противоположной стороны. Увидел указатель к заправочной станции. По неверному свету вдали догадался, что это она и есть. Подъехал. Выпрыгнул из машины - по колено в снег. Оставил открытой дверцу и свет в салоне. Пропахал колею до входных дверей. Зашел. Подошел к стойке с кассой и какой-то едой в витрине. Остановился, молча глядя на холодные хот-доги.

- Вам что-нибудь разогреть?

Сом посмотрел на продавца и сказал:

- Мне кофе. Пожалуйста.

Продавец глянул через окно на сомовскую машину и уточнил:

- Два?

Сом с силой потер лицо ладонями, вздохнул, помотал головой и, не оборачиваясь к окну, ответил:

- Конечно, два.

Расплатился, взял оба стаканчика и понёс их – на выход, через снег, к дорогому внедорожнику, в котором сидела и равнодушно глядела в лобовое стекло пожилая женщина в расстёгнутом белом пуховике.

_________________
Тема "два кофе" была Серёгина, Серёге водить.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив