Медведь и Маша

Это история не о том, как медведь захотел съесть чижика, донимавшего его своими песнями, и подавился. Моя история о другом.

Медведь – животное сильное, ловкое, но не сильно уклюжее. И в посудной лавке ведет себя так же, как слон. Не слишком затрудняя себя мыслями о последствиях.

Падение памятника Дзержинскому было символом революции 91-го года. Многое нужно было сделать в тот памятный день – хотя бы создатьтрибунал для суда над коммунизмом. Не над коммунистами. И даже не над идеей коммунизма. А над практикой коммунистического строительства в СССР. Были и другие неотложные дела – куда более спешные, чем освобождение Прибалтики. Но мы органичились памятником. Забыв срыть то, на чем он стоял.

Дзержинский вернулся к нам в 99-м. Когда слово «чекист» стало «хорошим» словом, хвалебным, с позитивным коннотатом. Когда даже Солженицын подобрел к чекистам. В общем, когда чекисты стали править страной.

Но в 99-м чекистам решили не будоражить народ попусту, и постамент на Лубянке остался дожидаться своего бронзового стояльца. Вернуть его на место немедленно было бы слишком символично – символичней возвращения советского гимна.

Сегодня же такой плевок в ценность отдельной человеческой жизни кажется власти вполне уместным, вполне в русле всей ее политики антигуманизма. Если можно упрятать в тюрьму певиц за песню, а будоражущего совесть журналиста (я о Стомахине) – за его статьи, если можно отправить в сумасшедший дом человека, много более нормального, чем его палачи, включая и палачей в белых халатах, если можно от обиды на другую страну запретить ей усыновлять сирот, если можно борцов за экологию объявить пиратами, то отчего же не вернуть постаменту Железного Феликса?

И медведь решил поставить Дзержинского на место – закрепить давно одержанную над революцией 91-го года фактическую победу победой символической.

Какими мыслями руководствовались те, кто принимал это решение? Понятно – какими. Продемонстрировать силу. Продемонстрировать бессмысленность сопротивления. В общем, «И когда он объявил мне шах – обнажил я бицепс ненарокомзаписка «О сопротивлении и нравственном выборе» – рогатина, на которую хрупкая девочка, упрятанная в тюрьму, подняла миллионоголового медведя со всеми его триллионами и всей его властью. «Перестать лгать самому себе», «Сказать «Нет!»», «Посметь» – Маша пишет о тюрьме, но это не только ее тюрьма. Эта тюрьма духа, в которой оказались мы все. И поэтому ее слова звучат приговором.

Люди, в которых последовательно развивается способность к беспрекословному подчинению, которых ежечасно растаптывают в ничто, заставляя лгать, предавать, завидовать, доносить и ненавидеть. Не один человек... из недостойных побуждений демонстрирует этот цинизм, нет! – вся система цинична насквозь, она выдавливает из себя все чужеродное – сострадание, милосердие, индивидуальность, право выбора.»

Это о нем, о нашем медведе.