Мдя

anhar — 09.12.2017 Джинн выпущен из бутылки.
Все каналы наперебой рассказывают про великую Перемогу. И про то, что в Сирии больше нет населенных пунктов, находящихся под контролем террористов..
Предыдущая веселуха началась тогда, когда вдруг начали врать, что в Сирии везде ИГИЛ. Я Женьку поправила как-то в Фейсбуке, что в Маалюле никакого ИГИЛА не было, а были его враги. Стер тихо. Разнарядка-с.
То есть, сначала наврали, что везде ИГИЛ, сейчас что этот ИГИЛ везде побежденный.

Запасаюсь попкорном. Оченно интересно, что теперь будут говорить и с кем будет дальше воевать сирийская армия? Сразу несколько работающих на ТВ знакомых говорят, что творится что-то ужасное: всех заставляют ходить в ногу, набирают на работу за копейки черте-кого, кому пофиг, какой материал выйдет в эфир. Люди, которые привыкли делать дело, тыркаются со своими навыками, умениями... Но они и их усилия тонут в этой массовой профанации и имитации кипучей деятельности... А инфузории живут спокойно. Я уверена, что никто не уволит ту тупую тварь, которая подставила Марию Моргун, выдав ей на мониторе про "короля Палестины". Уволят тех, кто еще способен поправить и указать на ошибки. Адекватные сотрудники и зрители не нужны.

– Не могу ли я купить у вас хлеба?
– Разумеется, дорогой синьор. Вам сколько – один пузырек или два? Красного или фиолетового?
– Нет, нет, только не фиолетового! – испугался Джельсомино. – И потом, вы в самом деле продаете его бутылками?
Хозяин магазина расхохотался:
– А как же его еще продавать? Может быть, у вас его ломтями режут? Да вы только взгляните, какой прекрасный хлеб в моем магазине.
И, говоря это, он показал на полки, где ровными шеренгами выстроились сотни пузырьков с чернилами самых разных цветов. А съедобного там не было и в помине – ни крошки сыра, ни даже яблочной кожуры.
«Может быть, он сошел с ума? – подумал Джельсомино. – Если так, то лучше не перечить ему».
– Это верно, у вас великолепный хлеб, – согласился он, показывая на пузырек с красными чернилами. Уж очень ему хотелось услышать, что скажет хозяин.
– В самом деле? – просиял тот. – Это самый лучший зеленый хлеб, какой когда-либо поступал в продажу.
– Зеленый?
– Ну конечно. Простите, может быть, вы плохо видите?
Джельсомино готов был поклясться, что перед ним пузырек с красными чернилами. Он уже придумывал подходящий предлог, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову и поискать другого продавца, который еще не успел спятить с ума, как вдруг его осенила хорошая мысль.
– Послушайте, – сказал он, – за хлебом я зайду попозже. А сейчас скажите мне, если вас не затруднит, где тут можно купить хороших чернил?
– О, пожалуйста! – ответил хозяин все с той же любезной улыбкой. – Вон там, перейдя через дорогу, вы найдете самый лучший в нашем городе канцелярский магазин.
В витринах этого магазина были выставлены аппетитные караваи хлеба, пирожные, макароны, лежали горы сыров и образовались целые заросли колбас и сосисок.
«Я так и думал, – решил Джельсомино, – тот продавец не в своем уме, оттого он и называет чернила хлебом, а хлеб чернилами. Этот магазин мне нравится гораздо больше».
Он вошел в магазин и попросил взвесить ему полкило хлеба.
– Хлеба? – удивился продавец. – Вы, наверное, ошиблись. Хлебом торгуют в магазине напротив, а мы продаем только канцелярские товары. – И широким жестом он указал на съестные припасы.
«Теперь я понял, – сообразил Джельсомино, – в этой стране все называется наоборот! И если назовешь хлеб хлебом, тебя никто не поймет».
– Свешайте мне, пожалуйста, полкило чернил, – сказал он продавцу.
Тот отвесил полкило хлеба, завернул покупку по всем правилам в бумагу и протянул Джельсомино.
– И немножко вот этого, – добавил Джельсомино и показал на круг швейцарского сыра, не решаясь назвать его.
– Синьору угодно немного ластика? – подхватил продавец. – Сию минуту!
Он отрезал добрый кусок сыра, взвесил его и завернул в бумагу.
Джельсомино облегченно вздохнул и бросил на прилавок серебряную монету.
Продавец взглянул на нее, взял в руки и стал внимательно рассматривать, затем раза два бросил на Прилавок, послушал, как она звенит, посмотрел на нее через увеличительное стекло и даже попробовал на зуб. Наконец он вернул ее Джельсомино и ледяным тоном произнес:
– Мне очень жаль, молодой человек, но ваша монета настоящая.
– Вот и хорошо! – обрадовался Джельсомино.
– Как бы не так! Повторяю вам: ваша монета настоящая и я не могу ее принять. Давайте сюда ваши покупки и идите своей дорогой. Ваше счастье, что мне лень идти на улицу и звать полицию. Разве вы не знаете, что полагается за хранение нефальшивых монет? Тюрьма.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив