Материнство: патриархальная пропаганда и реальность

the_r_world — 28.11.2014 Статья «Лесбиянки и гетеросексуальные модели», авторка Antiga, Rain and Thunder Spring Equinox 2000
Источник: http://www.feminist-reprise.org/docs/antiga.htm

Происходят странные вещи – лесбиянки вступают в брак и заводят детей. И более половины этих детей – мальчики. Лесбиянки пытаются вписаться в гетеросексуальную модель. Вероятно, причина этого – желание лесбиянок соответствовать нормам общества, чтобы не отличаться так сильно. У меня была молодая соседка по квартире, которая сказала, что не хочет упускать что-либо только потому, что она лесбиянка. Она мечтала о такой же шикарной свадьбе, как если бы она выходила замуж за мужчину, и о детях.

У меня у самой есть дети, поэтому я знаю, что такое желание иметь детей. У меня четверо детей – два сына и две дочери. Мой муж был предельно откровенен со мной еще до свадьбы: он хотел двух сыновей. К счастью, я родила всего двух дочерей до того, как родила требуемое количество сыновей – в отличие от моей подруги, чья мать родила семерых дочерей до того, как наконец-то родила сына. Но она была так измотана постоянными беременностями, что умерла молодой. Мужчины скорее предпочтут убить своих жен – или, как в случае матери моей подруги, будут постоянно изменять им – чем откажутся от того, что они считают своим богом данным правом – иметь сына.

Патриархат изобрел брак для контроля над женщинами. Жертвование собственной жизнью и вынашивание детей мужчины – это способ, с помощью которого женщины выражают свою любовь к мужчинам. Я верю, что часть желания иметь детей – это необходимость воспроизводства вида. Но патриархат присвоил это желание, и теперь уже невозможно отделить его от социального принуждения женщин иметь детей.

Каждая, кто сопротивляется этому давлению, достойна восхищения. Но не-имение детей может казаться слишком высокой ценой для противостояния патриархату. И, вне зависимости от нашей гетеросексуальности, бисексуальности или лесбийства, это один из самых эффективных методов сохранить наши жизни для себя. В момент, когда мы заводим детей, мы отдаем наши жизни на обслуживание патриархата. И это не зависит от наших собственных планов. Неважно, насколько мы при этом идентифицированы с женщинами. Наша работа теперь – растить детей и учить их патриархатным моделям. Этому еще сложнее сопротивляться, чем просто давлению иметь детей.

Растить дочерей в патриархате особенно больно. У нас нет выбора: если растить их феминистками и\или лесбиянками, их будут безжалостно высмеивать сверстники, над ними будут издеваться. Или же можно растить их в соответствии с правилами патриархата, которые уничтожат их человечность. В моем случае я была не готова подвергуть их опасности бытия феминисткой. По крайней мере, я надеялась, что они последуют по моему пути. Я думаю, моя амбивалентность не могла им никак помочь; скорее всего, она поставила бы их в тупик, в лучшем случае; или же просто нанесла бы ущерб – в худшем.

Если мы решим растить наших дочерей феминистками, их заберут у нас. Они отвернутся от нас из-за того, с каким презрением общество относится к феминисткам и к лесбиянкам. Это презрение трудно переносить детям и подросткам – вне зависимости от их пола. Их заберут у нас через то, чему их учат в школе, что они прочитают в книгах, что они увидят по телевизору, что им скажут друзья. И у матери не будет права голоса относительно того, что происходит. Объединенное давление общества больше того, что могут сделать немногочисленные женщины.

Мой старший сын был чрезвычайно огорчен тем, что я феминистка. Настолько огорчен, что у нас было соглашение о том, что я не буду приходить в любую школу, где он будет учиться. Однажды я пришла поговорить в младшую школу, связанную со старшей школой, где он потом учился. Слухи дошли до старшей школы, где его потом дразнили сверстники. Его ранил мой активизм во имя женщин. Кажется, он думал, что я сделала это специально, чтобы ранить его. Я сомневаюсь, что он знал, как глубоко меня саму ранило такое отношение общества к нему, или как я сама разрывалась на части из-за всего этого. Относясь к нему так, эти подростки устраивали мне настоящий дабл-байнд (любимый способ патриархата удерживать нас в подчинении). Мне приходилось выбирать между собой и моим сыном. И мое решение выбрать себя в конце концов привело к распаду брака.

Цена материнства высока. Практически невозможно представить, какова эта цена, до рождения детей. До рождения детей женщина думает о радости материнства. Конечно, в этом есть радость. Но невозможно представить себе, насколько муж и общество будут использовать женщину, оказывая давление – до тех пор, пока она не откажется от своей собственной жизни. Я испытала на себе давление ожиданий, что женщина с детьми посвятит свою жизнь отцу детей. Я испытала на себе наказания, предназначенные женщинам, которые пытаются жить своей жизнью и быть матерями одновременно.

Не только сверстники моего сына были жестоки с ним, но и мой бывший муж ругал меня перед детьми на тему того, какая я плохая мать. У хорошей матери нет своей жизни. Бывший муж постарался на славу, чтобы настроить моих детей против меня. До тех пор, пока у женщины не будет достаточной финансовой независимости, чтобы платить другой женщине за присмотр за детьми и “иметь свою комнату”, в которой она может делать все, что захочет, ее жизнь будет определена ролью, которую приготовил для нее муж – роль матери.

Даже если у нее будет все это, она может чувствовать себя в ловушке, в которой она никогда не хотела оказаться. В позиции, когда ее дети обижены на нее вне зависимости от того, что она делает. Наша социальная система порождает враждебность к матерям. Эта враждебность может иметь трагические последствия. Марсия Гомес, женщина, живущая в Техасе, была избита до смерти своим сыном.

Желание чего-либо для себя и попытки добиться этого вызывают гнев тех, кто поддерживает патриархат. Мы слышали бесконечные дискуссии о том, как работа женщин вне дома вредит детям. Матерей винят во всем плохом, что случается с их детьми. Отцов – крайне редко. Даже убийство мужчинами своих детей не считается таким ужасным, как попытки матерей иметь собственную жизнь.

Женщин держат в состоянии дабл-байнда. Тех, кто выбирает не иметь детей, считают ненормальными. Женщина, решившаяся не иметь детей, делает шаг в сторону от контроля патриархата над ней, так как через детей женщин проще всего контролировать. Она объявляется плохой за то, что не делает работу, назначенную ей патриархатом. Женщин, которые имеют детей, призывают забыть о собственной жизни. За любую попытку иметь свою жизнь матерей тоже клеймят плохими.

На матерей возлагают ответственность за все пороки, которые навязываются ее детям обществом. Считается, что бедность – это результат лени и того, что женщина имеет больше детей, чем может обеспечить. Количество детей у женщины – всегда ее вина, несмотря на супружеские изнасилования. То, что отец этих детей считает, что не несет никакой ответственности за этих детей и уходит, всегда игнорируется.

То, о чем я сейчас говорю - это гетеросексуальные паттерны. Они влияют на лесбиянок так же, как и на других женщин. Женщина будет делать для детей то, о чем она бы даже не могла помыслить – разве что под угрозой своему благосостоянию. Когда она сама по себе, она может хотеть совершить камин-аут как лесбиянка. Видя, как относятся к лесбиянкам в обществе, она может не делать этого, чтобы не подвергать своих детей осуждению, с которым она сама бы могла справиться. Любое отклонение от того, что предписывается обществом женщине, вызывает осуждение. И ее дети будут страдать от последствий.

Дети лесбиянки могут быть очень несчастны уже от того, кем является их мать. Скорее всего, она не захочет, чтобы ее дети чувствовали себя еще хуже, и не будет настаивать на том, что идет вразрез с общественным мнением. Она может обнаружить, что пытается соответствовать гетеросексуальным нормам, чтобы ее дети могли чувствовать себя нормальными, даже если она внутренне не согласна с этими нормами. Одна из таких норм – обязательная гетеросексуальность. Своей жизнью лесбиянка противоречит этим нормам, но ради детей она может попытаться скрывать, кем она является. Но от своих детей она не может скрывать, так что она будет ставить их в ситуацию, когда им придется что-то скрывать. И такое сокрытие означает, что то, что скрывается – неправильно; в противном случае это бы не скрывалось.

Когда ее дети идут в школу, женщина узнает, как мало ее взгляды и ценности значат для детей. Материнство в патриархате равнозначно тому, что ты отдаешь детей патриархату, а себя ставишь в позицию несостоятельности и бессилия. Женщина может не иметь понятия о том, как социальное давление крадет ее силу, в то время как она пытается ее использовать для воздействия на своих детей. Допустим, в школе с детьми обращаются неподобающим образом. Большая часть того, что считается “дисциплиной”, жестоко по отношению к детям. Мать идет в школу, чтобы выяснить, что можно с этим сделать. Скорее всего, к ней отнесутся как к проблеме, как к жалующейся родительнице, и именно эту проблему и будут решать. Сможет ли она решить проблему с отношением к ее ребенку, зависит от некоторых факторов. Экономический класс, сексуальная ориентация. Если она бедная лесбиянка, маловероятно, что школьная администрация пойдет ей навстречу.

Я осознаю, что лесбиянки, желающие иметь детей, не хотят всего этого слышать. Я также осознаю, что они могут этого не слышать – даже переживая в данный момент то, что я описываю. Нужно много усилий, чтобы осознать все это. Только после можно оглянуться и увидеть более ясно то, что происходило в то время. Тем не менее, для меня важно повторять то, что я знаю, снова и снова: иметь детей – значит отдать свою жизнь и своих детей патриархату. Да, можно сделать что-то хорошее, имея детей. Но какой ценой? Даже если одна женщина осознает меру того, насколько ей придется отказаться от себя, когда она заведет детей, я буду довольна.

В этом обществе дети являются собственностью отцов. Иметь ребенка, отец которого неизвестен, не меняет этого. Общество вместо отца заявляет права на ребенка. Родить ребенка значит отдать его патриархату. Это принуждает к нездоровому поведению и девочек, и мальчиков. Патриархату нужны только гарантии собственного существования. Он не заботится о здоровье детей. Чем менее они здоровы, тем проще их контролировать. А патриархат – это про контроль.

Давайте представим, что ребенок, которого вы растите – мальчик. Вы знаете, что плакать – идеальный приемлемый способ выражения своей боли. Вы объясняете своему сыну, что плакать – это нормально. С вашей поддержкой он делает это. Когда другие дети (и взрослые тоже) увидят, что ваш сын плачет, они будут дразнить его за то, что он ведет себя как девочка. Это плохо, даже если ты девочка, и стыдно, если ты мальчик. Вы, мать, пойманы между пониманием того, что ваш сын демонстрирует здоровое поведение и сообщениями о том, что для мальчика это не нормально. Что вы сделаете? Я не могу сказать, что однозначно ответила для себя на этот вопрос. Меня всегда раздирало то, что я считала правильным, и то, что называли правильным другие, и я всегда боялась подвергнуть своих детей еще большей опасности, чем та, в которой они были из-за того, что я феминистка.

Я чувствовала себя в невыносимой позиции, будучи матерью. От меня ожидалось удовлетворение всех нужд моих детей – с состраданием и пониманием, но социальные системы не оказывали мне никакой поддержки для того, чтобы я стала такой матерью, которой хотела быть. После того, как я сделала все, что могла, в обществе и в ситуации, к которой меня не готовили и не учили, меня начали обвинять в том, что я сделала все плохо. Почитание матерей – пустые слова, в реальности мы не получаем ничего. Когда мы обсуждали раздел имущества во время развода, бывший муж сказал мне: “Ты никогда ничего не делала. Ты ничего не заслуживаешь.” Наше общество дает матерям то же послание.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив