Мастер-класс

топ 100 блогов m_petra15.10.2010 "Если танцор стремится показать, что гравитации нет, то это балет. Если танцор стремится показать, что гравитация его гнетет, то это модерн."
Том Парк


( В текст вставлены музыкальные примеры. Если вы не музыкант, то, дойдя, включите их и читайте под музыку. У музыкантов такое вряд ли получится, но попробуйте.)

Итак, невероятным продолжением серии постов о Модерне стало то, что меня пригласили играть Мастер-класс приехавшей труппе контемп балета. «Чтоб добро не пропадало» - позвала с собой любимую преподавательницу, ей тоже интересно. Приехали, болтаем в уголочке около рояля, ждём.
Появилась небольшая компания, встали, тихонечко переговариваются, и наконец, я расслышала, как сопровождающая обратилась к одной гостье:
- Пойдёмте, я вас представлю Вашему концертмейстеру.
« -Значит, играть буду ей» - подумала я, и холодная иголочка разочарования тихонько кольнула изнутри - я бы предпочла играть статному мулату, который вошёл с ней.
Гостья встрепенулась: «-У меня будет пианист?» и поискала меня глазами. Её улыбка стала, скорее, встревоженной, больше из вежливости, похоже, я тоже разочаровала её: всё-таки лучшие концертмейстеры, работающие в танцевальных компаниях, всегда мужчины. Мы обе увидели не то, что хотели.

Нас представили. Она, по ощущениям ровесница, была маленькая, замотанная в кучу шарфов, как будто небрежно нарисованная серой акварелью, неприметная и тревожная, без грамма косметики на лице (в противовес классическим балеринам, которые не выходят на люди без полной боевой раскраски). Хотела было сказать ей привычное о том, чтобы делала что хочет – я поймаю, но что-то и этого не захотелось – чего зря слова тратить? Всё равно скоро всё станет понятным, не хотелось мне разговаривать, спросила только, будет классический экзерсис или что-то особенное?
- Да-да, классический, - поспешно закивала она, - но только станок - середину буду вести не я, под это будет диск.
Мы немножко молча постояли, но поскольку тема была исчерпана, разошлись каждый по своим углам. До конца серого тихого дня оставались считанные минуты, минуты до начала урока, после которого я буду возвращаться в нормальное состояние почти сутки.

- Ну что, начнём? – спросила она, приглашая студентов к станку. Этими словами часто начинают открытые уроки, ничего особенного. Те, кто пришел заниматься - встали, человек пять зрителей сели, я уже и так сидела на своём месте. Я люблю сидеть за роялем, даже когда урок ещё не идёт – здесь я чувствую себя в закрытой полусфере безопасности, вне времени и пространства, вне волнений и вообще вне жизни. Невидимая и никому не нужная, я могу наблюдать за тем, что происходит вокруг.
Я ждала. Лёгкий азарт, как у гончей, которая почуяла пусть некрупную, но дичь, инстинкт охоты и дразнящее таинство неведомого делали своё дело.

Сильвия положила руку на станок и стала показывать плие, вполне обычное – два деми и гранд, но почему-то музыка не появлялась автоматически в моей голове и, удивленная мертвой паузой внутри, я подумала, что, пожалуй, тут всё стандартно – мягко-светлое плие - неспешное начало урока. Но подниматься из Гранд Плие она стала как в сюрном кино: с опущенными плечами и уроненной головой, как бы преодолевая толщи воды , и всё дальнейшее проходило как будто под водой, как будто воздух стал наливаться и тяжелеть и оказывать сопротивление каждому её движению.
Какое там нежно-ласковое начало? По ощущениям – мы уже были на дне океана и предстоял путь наверх, и большой вопрос – продерёмся ли?

Музыки не рождалось. Прислушивалась к себе – куда идти, от чего отталкиваться? Смотреть на какую-нибудь студентку и играть под неё – так она такое может навалять - это мне не опора.
Но Сильвия, привычная к тому, что одного показа мало, не отошла в сторону, а стала выполнять упражнение со всеми, чтобы можно было на неё смотреть... И я стала играть за ней, вцепившись взглядом и не отрываясь ни на секунду, сначала осторожно, а потом без колебаний следуя за тем, что вижу, без коррекции на здравый смысл и собственный опыт (у меня нет опыта по всплыванию с морского дна).

Я не джазовый пианист, мне не хватало их колючих гармоний. Балет – это линия, это внятно «изречённая» мысль, и в музыке нужна, соответственно, мелодия – красивая и графичная, а то, что я видела, было другое – это Состояние, и тут не до мелодии, нужна гармония и излом.

Она показывала. В её движениях чувствовалось упрямое напряжение сдерживаемого рыдания, гуттаперчивое тело плыло хроматизмами, ни одной остановки-фиксации поз, и меня снесло на «Донну Анну» Курёхина, в эту сферу:



Что резануло - где начало? Где интродукция-ввод в настроение? Где плавный переход от размеренного и разумного к неизбежному полёту в конце? Сразу – раз по башке - а теперь будем выживать! А сориентироваться? А медленно расправить плечи и сделать первый шаг?! Всё! – час пробил, взрыв произошёл, кто выжил – вперёд и не оторвитесь по дороге!

Она показывала чуждое идеально выверенно, мне не нужно было прикидывать в уме где что или делать скидку на плохо рассчитанное движение. Можно было моментально включаться в музыку, не теряя времени, с разбега - с размаха, не боясь подставы.
От классического станка оставались только названия. Названия! Но даже смысл и значения неведомым образом трансформировались. Мне не на что было ориентироваться, только на её тело. Из неё густо капала энергетика и эмоция. Безостановочное движение туго переливалось, как расплавленный янтарь, ни одного батмана тендю, как у Барби, всё пластелиново, всё перетекало из одного в другое.

Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что мы совпали – ко второму упражнению она поменяла место и встала около рояля. Сцепка произошла моментально, как будто она меня долго ждала, как будто ей было обещано, что я приду - и она дождалась - узнала и признала моментально.
Меня же сначала пугало это свалившееся ощущение взаимопонимания, её стальной взгляд в упор, ощущение, как будто давно идём в жесткой связке по краю, когда уже любое слово – лишнее, и просто чувствуешь партнёра, предвосхищая и поддерживая каждое его движение, не проверяя; когда всё обострено, потому что внизу – обрыв, а впереди – свет потому что ты - не один, а тебя хранит и держит тот, второй, в связке, и это самая надёжная опора из существующих, и ты не замечаешь больше, что под ногой – пропасть.

Урок всегда идёт по нарастающей - к Большим прыжкам. Я играю - а уже всё, всё навзрыд, на грани вульгарного, как в русской рулетке - наразрыв, когда осталось - крутануть барабан - и в висок. И я испугалась - а что же к БОЛЬШИМ ПРЫЖКАМ будет?! Куда ж дальше-то?! Нужно притормозить, оставить что-то на потом. Что же потом?! И вдруг озарило – так я же не буду играть прыжки! Это будет после меня! Значит, мне не нужно оставлять резерва, а можно дать волю тому, что вырывается бурлящим потоком.

Я не помню деталей, я не помню студентов, я заполняла пространство, которое густо заворачиволось вокруг неё.

У нас шел постоянный внутренний диалог. Мало этого, она, ведя урок, говорила МЫ.
Мы.
«Мы вам дали темп, держитесь внутри него, не выпадайте»;
«Движение задаёт педагог, но концертмейстер трансформирует, наполняет его, привнося добавочную суть и эмоцию. Оставайтесь в музыке».
Я видела сотни разных педагогов, но никто никогда не говорил «мы».

Класс уже близился к завершению, Сильвия задавала очередную комбинацию, и вдруг я встала намертво: «А что это?...». Как-то до этого мои импровизации ложились на её, всё рождалось за секунды, а тут задумалась... Движение выглядело выпадающим из предыдущей череды. Обычно во время показа, довольно быстро срабатывает какой-то щелчок, и дальше мне уже не обязательно смотреть, музыка уже звучит внутри, а тут – молчком. Уже скоро играть, а у меня никак. Начала про себя тупо считать, чтобы просто повторить пульс, но всё как-то не так, как у неё было до того. Нет, хроматизмы явно остались, но появилась какая-то чёткость. Попробовать танго? Но танго слишком откровенно для этого движения, тут более затаённо... В конце осенило – попробую-ка я Хабанеру из Кармен, вроде она как раз (хотя в комбинации присутствует «утюг», который здесь называют «русский сапог», но русское у меня совсем ничего не шло).
Быстро подняла пюпитр. Поставила листочек и сижу жду. И вдруг - вот те раз – идёт прямо ко мне. (Ох, как я этого дела не люблю! Сейчас попросит что-нибудь конкретное, а может, я этого не знаю? И комбинацию до конца не просмотрела, ох).
- Вы не можете нам сыграть что-нибудь эдакое? – сказала она и повела плечом.
Ни один мускул не шевельнулся на моём лице, жду дальше. Она понимает, что данных маловато:
- Ну... что нибудь... в испанском стиле?
Я, не отрывая от неё взгляда, пальцем показываю на стоящий листок:
- Кармен?
Теперь она замерла и уставились на меня. Я подумала, может, не поняла о чём речь ? Так же, не поворачивая головы, остро сыграла первые четыре ноты.
- Да, это! – обрадовалась она и я, подумав, что всё, вопрос решён, стала разворачиваться к клавиатуре, но увидя, что она не сдвинулась с места, а стоит в прежней позе, остановилась (от чёрт! Передумала, наверное!). Мы опять уставились друг на друга, наконец она, направила указательный палец на нотный листок и медленно спросила:
- Это то, что Вы приготовили мне сыграть?
- Да.
Она медленно перевела палец на свою грудь:
- Это то, что я пела про себя, когда давала упражнение.

Когда она отошла, я зыркнула в сторону своей коллеги, и мы обменялись красноречивыми взглядами. Приятно, когда на такие моменты есть свидетели.

Час подходил к концу, класс был наэлектрилизован до предела, я выбралась из-за рояля, всё тело горело. Хорошо, что не нужно сейчас садиться за руль, можно придти в себя, пока смотришь вторую половину урока.
Села.
А теперь всё то, что было до этого, назовём словом «понятное», тк дальше пойдёт «неведомое».

Тот мягкий мулат, на вид – студент, оказался ни много ни мало – арт.директором труппы. Сильвия, как позже выяснилось, тоже была не простой танцовщицей, а Ballet Master (по русски – Педагог-репетитор в театре), причём, она вела классы, когда труппа была на гастролях или перед выступлениями. Т.е. её станок отличался от работы ежедневного педагога-репетитора – она максимально подводила танцоров к спектаклю, включая в занятие элементы той хореографии, что ожидалась вечером. Поэтому мне досталось такое диво-дивное, а не обычный повседневный класс.

Кстати, она не села к зрителям и не встала к занимающимся, она все время находилась где-то сбоку, то делая фрагмент упражнения, то блуждая из угла в угол, наверное, подумала я, выходит из состояния урока? Ведь так просто взять и остановиться – трудно.

Ротбарт сказал несколько слов о том, чем они будут заниматься, но я не могла сконцентрироваться, потому что ещё не пришла в себя, ничего не помню. Он включил музыку и стал показывать движения. Они повторяли.



Непостижимым для меня было всё – как они держат общий пульс в этом музыкальном мареве? Как запоминают эти безумные комбинации? В классике все строго и логично, здесь – в любую секунду всё ломается и уходит в другую сторону, невозможно предугадать.

Чтобы понять в чём принципиальная разница – представьте золотую пластину и вырежьте из неё фигурку балерины. Получится игрушка – как оловянный солдатик у ребёнка. Если вы будете ею играть-танцевать, её спина никогда не согнётся. Ни при каких поворотах и пируэтах, что бы ни происходило.
Если вы приглядитесь к прима-балеринам, то увидите эту идеально прямую спину, с как бы навсегда прилипшей «золотой пластиной» – позвонок к позвонку, начиная от шеи, со сформированными специальным образом мышцами. Именно благодаря деформированной спине у балетных эта царственная осанка. Но и это не всё. Чтобы получилась настоящая балерина, поместите свою золотую куколку в хрустальный куб – это её пространство, навсегда ограниченое его гранями.
Это вырабатывается с детства – занятиями у станка, одна из функций которого строго организовать танцовщицу в пространстве: вот станок – это одна стена, напротив – другая, здесь, строго перпендикулярно – зрительный зал, сзади - задник. Каждый свой поворот она чётко рассчитывает исходя из граней и углов этого куба – право, лево, диагональ. Отклонение на пару градусов есть ошибка и не имеет места быть. Через всё тело балерины, как спица, идёт эта ось координат.

Баланчин немного «сдвинул» спину, вытолкнув классический балет на новый виток, но что случилось с ней в Модерне! Она стала пластичной - ни спицы, ни куба, ни золотой пластины, спина сворачивается-разворачивается, как рулон, безжизненно повисает, отвергая главный канон классического танца. А в контемпорари это ещё нарочитей.

Главный вопрос-недоумение (Как же они будут прыгать? Прошибая лбами потолок?) решился очень логично: у них не было больших прыжков. Вообще. (Балет – это вверх, а модерн – это вниз). Поэтому потолок и стены остались в первозданном состоянии. Но они взяли другим – они просто вконец вымотали и без того выжатую, как тряпку, душу, зашвыривая её то в огонь, то в печаль, то в удушливые сомнения; не давая времени на адаптацию.

Как описать жест, который за секунду обозначит вам трагедию или счастье? Слова субъективны. Например, они делали такое движение:
Обе руки, сцепленные в замок - к груди, потом, ладонями вверх, – от себя, выпрямляя локти. Он останавливает:
- Нет, не так. В современном танце нет движения ради движения, цель не в том, чтобы воспроизвести, согласно канонам идеального. Каждое движение несёт эмоционально-смысловую нагрузку. Это же не просто так – руки к себе – от себя! Вот смотрите – и он, делая, объяснял: это ЧТО-ТО выливается ИЗ МЕНЯ, я не знаю что это, я смотрю на это, я стараюсь это не разлить. Осмыслите движение, проживите его!
Он включил музыку, они начали с начала.
И всё изменилось – вздогнули гуттаперчивее плечи, и стала незащищённой спина, глаза уже смотрели не на ладони, а на ЭТО, вытекаюшее изнутри. Мало того - движение, данное одинаковым на всех, приобрело индивидуальность:
- у одной девушки было ВИДНО, как испугало её это внезапное ЭТО, и как она пытается его остановить, а оно горячее, кипяток, обжигает руки, но она его удерживает, она боится разлить;
- у другой ЭТО – холодное, и холодная горечь в глазах;
- у другой – просто интерес-испуг до брезгливости, она размыкает руки, и ЭТО «льётся» на землю;
- у другой – горькая радость, облегчение, что ОНО, наконец, выходит из неё, не мучая больше...
Я видела много разных уроков, но никогда так очевидны не были трактовки, внутренний диалог со своим давним и сиюминутным, такое внезапное самообнажение.
Может, томящаяся музыка, вытаскивает изнутри то, что обычно никто не видит, даже ты сам? Может, талант педагога, ведущего класс, может сам жанр или, скорее всего – всё вместе, я не знаю.
В балете танцовщица всегда бьётся с внешними злыми силами, в модерне человек пытается примириться с собой. Это не легче.

Одна мысль, которая уже не покидала до конца урока – ведь как-то надо защищаться от этого эмоционального напряжения? Это как передоз, а я первый раз.

Хорошо, что я приехала не одна, можно было выплеснуться-поговорить по дороге, хотя с другой стороны моя приятельница опаздывала на урок, и мы должны были убегать (но имя композитора я узнала – Max Richter).
Отвезла её на работу и поехала домой остывать. Успокоиться было невозможно, руки горели, особенно предплечья, и в душе было что-то среднее между счастьем и как будто долго рыдала навзрыд. Я не знаю, как эти танцоры в норму входят, наверное, у них выработаны профессиональные барьеры, чтобы не свихнуться от такого накала. Хотя в одном их же интервью услышала: танец - это не профессия, это стиль жизни.

Вернуться в тихий дом было непросто (дети в гостях, муж в отъезде). Больше всего хотелось, как после любого хорошего спектакля – в яркий свет, в шумную компанию, в праздник. Поехала, купила бутылку японского вина и пошла домой. Конечно, лучше бы коньяка, но нужно было ещё забирать детей и вообще как-то продержаться целый вечер.

Назавтра с утра на работу, думала – поиграю им такое! Ан ничего подобного: не тот педагог, не тот класс, внутри – пусто, ни повторить, ни вспомнить не могу. Да и незачем.

Продолжение следует
Мастер-класс

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Каждый возраст ребенка несет в себе радости и сложности. Сначала мы учим говорить, ходить, потом считать и читать. Однако, у разных детей с тем или иным могут возникнуть трудности. Например, один ребенок легко запоминает или читает запоем, что попытка накормить или уложить спать ...
Мои домашние уже привыкли к тому, что прежде чем выбросить, они спрашивают у меня:"Тебе это надо?"  Знают, что из мусора может получиться что-нибудь неожиданное и интересное. Но в этот раз, увидев, что я затихушила  "горбыльную" доску и  пучок ржавой проволоки, ...
Без ...
Очень хочется верить, что Нобелевские премии по физике, химии и прочим серьёзным вещам присуждают всё же несколько более обоснованно, чем за мир и по литературе. Про первую вообще говорить нечего, там клейма негде ставить - а про вторую... Я уверен, что Алексиевич честный и мужественный че ...
Наде Плунгян, автору поста об изнасиловании взломали почту и фэйсбук, а теперь ...