МАРГИНАЛИИ СОБИРАТЕЛЯ: ФУИСТЫ

lucas_v_leyden — 19.12.2020 О фуистах писалось мало. В 2003 году их краткую историю изложил на двух страницах своего монументального труда А. В. Крусанов¹; спустя еще два года она была пересказана в профильном сборнике под грифом ИМЛИ². В качестве объекта книжного собирательства продукцию фуистов впервые в новейшее время описал высокочтимый В. Э. Молодяков, демонстрируя свой экземпляр сборника "Мозговой ражжиж" (ныне он находится в моем собрании и представлен ниже) ³. Им же совершенно справедливо опознан один из фуистов - Борис Перелешин, будущий фельетонист "Гудка". Несколько десятков предшествующих упоминаний, протянувшихся между 1923 (когда были изданы их последние сборники) и 2000-ми годами сводятся к простому перечислению эфемерных литературных движений первых послереволюционных лет - иногда с приличествующим случаю советским пафосом, а иногда и без оного. Последние годы добавили к ней несколько неярких, но существенных деталей.
      История движения, которое получит столь незаурядное имя, началась в конце 1910-х годов в Томске. Город этот в принципе никогда не был одной из литературных столиц, хотя своеобразные поэты водились и там: в частности, в типографии Епархиального Братства (!) в 1919 году был напечатан альманах "Елань" с подзаголовком "сборник первый, весенний, чуть эротический". Основные его участники - юные поэты-пушкинисты из Петроградского семинария С. А. Венгерова - знаменитый ныне Георгий Маслов и Василий Красногорский (последний был и издателем "Елани") ⁴. В это время в Томске не было даже регулярно выходящего литературного журнала (если не считать гимназических) - но в "Сибирском рассвете" соседнего по сибирским меркам Барнаула в 1919 году начал печататься начинающий томский поэт Борис Несмелов⁵. (В скобках сказать - это весьма любопытный журнал, где в поэтическом разделе публиковал отличные стихи будущий выдающийся ученый А. Квятковский. А вот напечатанный рядом А. Пиотровский - не Адриан, а Александр Степанович).
      В одном из сетевых справочников Борис Несмелов назван Константиновичем и выпускником духовной семинарии: если это не догадка (впрочем, напрашивающаяся, см. списки), а факт, то тогда он почти наверняка сын преподавателя Томского духовного училища Константина Алексеевича Несмелова. В коротком посвященном ему некрологе говорится, что тот был воспитанником Пензенской семинарии, служил сперва в той же Пензе, а после переехал в Томск, где, помимо преподавания в училище вел уроки на педагогических курсах и преподавал в женской гимназии. Было у него двенадцать детей⁶.
      Другой будущий фуист, наиболее известный из них, был, напротив, в Томске человеком пришлым. Благодаря недавнему архивному открытию, сделанному О. Г. Никиенко, мы можем представить его жизненный путь весьма подробно. Борис Николаевич Перелешин родился в Москве в 1896 году в семье столоначальника Московской казенной палаты. Учился в Полтаве, куда переехала семья (отец, Николай Васильевич, выпустил там в 1913 году "Краткий курс подготовительной школы на должность урядников уездной полицейской стражи Полтавской губернии"). В 1915 году Б. Н. поступил на историко-филологический факультет Петроградского университета, но следов в столичных литературных летописях оставить не успел, поскольку уже весной 1916-го был призван на военную службу. В 1918 г. он оказался в Томске, где поступил сразу на второй курс того же факультета местного университета. Здесь он прожил до середины лета 1920 г., когда подал прошение о "выдаче ему всех документов и справок о прохождении курса для предоставления в Московский университет". Вероятно, тогда же он уехал в Москву - но еще некоторое время спустя в Томске вышел альманах - первый опыт его сотрудничества с Несмеловым.



      1. Четвертый год. Стихи Бориса Перелешина. Николая Тихомирова. Бориса Несмелова. Предисловие Конст. Молотова. Томск. Государственное издательство. 1921.

      Поэтика стихов, составивших сборник, еще вполне традиционна: авторы выделяются среди сотен участников подобных постреволюционных альманахов лишь грамотным владением техникой письма:

      …К концу приблизилась Зима,
      Но в хмурых далях Петрограда
      с утра лежала полутьма.
      Еще Война кромешным адом
      цвела в полях, и Смерть сама
      сковала нас железным взглядом и т.д.

      Компанию Перелешину и Несмелову составил здесь Николай Тихомиров (никогда больше нам не попадавшийся). Предисловие написал Константин Михайлович Молотов (1894 - после 1946), высокопоставленный местный партийный журналист, в дальнейшем проделавший путь, обычный для этого времени, места и профессии: работал в симферопольской газете, переехал в Москву, служил в институте имени Сталина, в 1938 году был извергнут из всех должностей, отлучен от партии, арестован и осужден на восемь лет концлагерей. Освободился он в 1946 году, дальнейшая судьба его неизвестна.
      Книга весьма редкая. За тридцать лет наблюдений я видел ее единожды и тогда же купил.
      Это первый и единственный печатный опыт будущих фуистов в Томске. После этого вместе или порознь они перебрались в Москву. И здесь есть небольшая странность: обычно провинциальный поэт, приехавший в столицу, достаточно быстро занимает свое место на страницах литературной хроники. Не то наши герои: за весь 1921 год Несмелов вообще никак себя не проявляет, а Перелешин выпускает одну-единственную статью "Об индустриальных ритмах пролетарской поэзии ⁷. Зато в мае того же 1921 года Перелешин участвует в другом литературном альманахе, с новым составом участников.



      2. А. Б. Перелешин, А. Ракитников, И. Соколов. 0, 21 ХХ века.

      В этой порции стихов Перелешина не осталось и следа от томской старомодности: они очень похожи на то, как в этот момент пишут в Москве - без рифм, с рваными ритмами и обилием физиологических подробностей:

      А как я каждый день попробуйте
      В болотах кишечника вырывая сапоги с кровью
      Бежать через баррикаду ребер
      На штурм собственной головы.

      Где на голой Голгофе лба
      Дальше по расшатанным ступеням минут
      Расстроенные строчки гурьба
      На эшафот ведут и т.д.

      Соседи Перелешина по сборнику на этот раз хорошо известны: это Александр Николаевич Ракитников (ум. 1974) - будущий советский прозаик-юморист, автор книг "Галифе", "Уездные россказни", "Записки ответственного съемщика", "Город Каганович" и Ипполит Васильевич Соколов (1902-1974), будущий советский кинокритик и историк кино, а на тот момент плодовитый поэт-экспрессионист. Рука последнего чувствуется и в этом издании: Соколов любил издавать 4-6-страничные тоненькие брошюрки со своими стихами и манифестами, пышно их именуя - например "Полное собрание сочинений Издание не посмертное: Том 1: Не стихи" или "Бунт экспрессиониста Издание, конечно, автора". Хотя у альманаха "А" и цветная обложка (для продукции Соколова нехарактерная), полиграфически он явно тяготеет к той же манере. Об этом свидетельствует и регулярная встречаемость книги: дело в том, что остатки тиражей брошюр Соколова сохранились до наших дней и были распакованы где-то в середине 90-х, когда все букинистические магазины Москвы вдруг оказались наводнены этими "Бунтами экспрессиониста" в идеальной сохранности и по бросовым ценам. Не сказать, чтобы сборник "А" стоял на той же линии, но по общим меркам встречается он до сих пор довольно часто и стоит не слишком дорого. Впрочем, сейчас в продаже, вопреки этому ощущению, нет ни одного экземпляра. Свой я купил при незапоминающихся обстоятельствах давным-давно и еще немного гордился, что он у меня с букинистическим штампом 80-х, то есть успел пожить до обретения тиража.
      Важно отметить, что в этих двух книгах самого термина "фуизм" еще не существовало: он появится только в следующем издании, так что ни Тихомиров, ни Соколов, например, никогда больше не участвовавшие в совместных проектах с Перелешиным, фуистами себя не называли и считаться ими не могут. Происхождение самого термина загадочно: по одной версии - от французского le fou (сумасшедший), по другой - от веселого русского созвучия ("На столике у них маслице да фуяслице", - как написано в бессмертной повести). Добавим еще одну: политическая новость начала 1920-х годов - успехи китайской правой партии аньфуистов - занятно звучащее для отечественного уха название могло пустить такие причудливые корни. В любом случае, впервые термин "фуисты" появился в печати в середине февраля 1922 года при выходе следующей книги:



      3. Мозговой ражжиж. Фуисты. Николай Лепок. Борис Перелешин. М., Мартобря год первый. <1922>

      Обидно в этом признаваться, но Николай Лепок покамест остается скрытым (по сегодняшней невольной моде) под шелковой полумаской. Библиограф Н. Здобнов пишет о нем: "Лепок, Николай, молодой поэт-футурист, автор сбор<�ника> стихов "Мозговой ражжиж" (М. 1924 <�так!>); уроженец Дальнего Востока"⁸. А. В. Крусанов помещает его в именной указатель с пояснением "Копель Н. Л." Выглядит весьма логично: история русской литературы знает десяток псевдонимов, образованных инвертированием подлинной фамилии автора, но беда в том, что никакого Н. Л. Копеля нет ни в адресных книгах, ни в литературных летописях. Между тем, это первый, наряду с Перелешиным, самопровозглашенный фуист. Но, впрочем, не последний.
      В фантомном годе издания нет, в принципе, ничего особенного: по недоброму примеру французской революции, отменившей календарь, многие предлагали и у нас начать новую эру с 1917 года. В гоголевской отсылке может содержаться довод в пользу французского происхождения самого термина "фуизм".
      Сборник состоит из небольшой поэмы и стихотворения Перелешина и пяти стихов Лепока. Последний в поэтическом смысле больше всего похож, кажется, на Нину Хабиас:

      Над освеженным видом
      снова утра уста камень
      и взъерошенный гул валит
      в голубые улицы всплесками.

      Щеб <�так> и шелест, шорох и писк
      извились вьются клубы
      и эта цветная звучная роспись
      июля утро на любо.

      Книга в принципе довольно редкая. Свой первый экземпляр я купил лет семь назад. Когда уже в новейшее время на аукционе продавался еще один, драненький, я хотел его приобрести на всякий случай (не люблю, когда хорошие книги уходят непонятно куда), но за него вдруг возник такой ожесточенный спор, что я только проводил его взглядом. Впрочем, утешало меня то, что у меня был…



      4. Еще один экземпляр. На с. [9] (шмуцтитул перед второй половиной) автограф загадочного соавтора: "Милому Вячеславу Н. Лепок. 20/III 21 г.".

      Другой вариант издания: в обложке плотного серого полукартона. Принадлежал поэту Вячеславу Александровичу Ковалевскому (1897 - 1977). Находился в собрании В. Э. Молодякова, был им с обычным мастерством описан. Позже был подарен мне.
      Последняя страница "Ражжижа" по традиции была отдана рекламе: здесь призывали читать уже известный нам сборник "А", сообщали о подготовке к печати монографии Перелешина "Разрушение образа (теория фуизма)" и уведомляли, что тот же самый Перелешин ведет на дому семинарий по теории фуизма для начинающих поэтов (адрес, впрочем, на всякий случай не сообщался). На книгу довольно вяло отозвался С. П. Бобров⁹, но, в общем, она прошла практически незамеченной.
      После этого почти год о фуистах не было никаких известий¹⁰, зато в марте 1923 года их издания пошли сплошной чередой.



      5. Диалектика сегодня. Фуисты. Николай Лепок. Борис Перелешин. М., Типография ГПУ. Апрель 1923. - Тираж 500 экземпляров. Экземпляр № 18.

      Сборник открывается манифестом за подписью Перелешина; далее следуют поэмы "Преджизнь" Перелешина и "Диалектика сегодня" Лепока. Книга заканчивается весьма обширным проспектом "Книги фуистов", где под рубрикой "Библиографические редкости" перечислены два сборника 1921/22 годов - "А" (из списка его авторов пропал Соколов) и "Мозговой ражжиж", а также названы две книги, вышедшие одновременно с "Диалектикой" (о них ниже). Особенно знаменателен список сочинений, готовящихся к печати:

      БОРИС ПЕРЕЛЕШИН - Дым над (Стихи).       БОРИС ПЕРЕЛЕШИН - 23 года искания нерационального мировоззрения (Фуистические исследования).
      НИКОЛАЙ ЛЕПОК - В неповторяемых кругах (Стихи).
      БОРИС НЕСМЕЛОВ - Ликвидация грамотности (Фуистические исследования).       БОРИС НЕСМЕЛОВ - Последняя книга. Три долоя.
      АЛЕКСАНДР РАКИТНИКОВ - Биение плоти (Стихи).

      Снисходительно-небрежно на выход трех книг откликнулся Брюсов:
"На "левом фронте" нашей поэзии выступили еще некие фуисты. Какую им там отведут позицию, не знаю, но пока о фуистах рассуждать не стоит. Все три выступивших автора, Борис Перелешин, Борис Несмелов и Николай Лепок прежде всего - слабые стихотворцы. Этакие левые стихи может сочинить любой нео-акмеист, если захочет:

      Так умилительно по-детски
      Дивимся радио Кюри;
      Но даже всякий Городецкий
      В попытках водить и творить...       Пепел седых губ       Рот разорвет усмешка... И т. д.
      Предисловия фуистов, предупредительно предпосланные каждой брошюрке, точь-в-точь напоминают ранние манифесты футуристов, писанные 12-13 лет тому назад. Неужели с тех пор ничего не изменилось?"¹¹.
      Книга встречается довольно редко.
      Одновременно с ней вышли еще два издания, выдержанные внешне в той же манере и датированные тем же апрелем 1923 года.



      6. Фуист Борис Перелешин. Бельма Салара. М., Типография ГПУ. Апрель 1923. - Тираж 500 экземпляров. Экземпляр № 232.

      Книге предпослано столь же задиристое, как и в "Диалектике", предисловие автора, посвященное Александру Ракитникову. Вся она составлена из среднеазиатских травелогов (Салар - это река в Ташкенте), что спустя сорок лет вызвало возмущенный окрик местного литературоведа: "Нет смысла и в стихах "фуиста" Б. Перелешина, обобщившего свои впечатления от пребывания в Туркестане в сборнике "Бельма Салара". Именно это подчеркнутое невнимание к смыслу и к обычной грамматике определяет пронзительную фальшь "восточного колорита" сборника" ¹².
      Вот одно из стихотворений книги:

      Передрассветный <�так> ветер
      морей шершавый гость
      какою материнскою нежностью
      гребнем расчесывал пустыню.

      Песках по пояс ветхий Мерв,
      а все пересыпает в пальцах
      песчин зеркальных стылость
      столетний звон в его руках.

      А там на чахлые тропы
      босой туркмен
      на утреннюю тишину
      колодцы высохшими ртами.

      А за плечами у него
      какие раны тишина
      как поступь утра тяжела
      и камни на глаза нависли.

      Пепел звезд
      соленый саван
      песчаной грамоты черты
      прочтет пустыня лоб наморщив.

      Мудрость высохших ладонь
      лицом лицом в песок
      щекой горячему песку,
      как белый череп ишака.

      Книга крайне редкая: ни одного экземпляра в частных руках, кроме своего, я не знаю (был у Тарасенкова, но поступил вместе с его библиотекой в РГБ) ¹³. Купил я его (вместе с описанным выше первым "Ражжижем") у хорошего поэта и книжника, украшающего собой один из крупных приволжских городов. Между прочим, это довольно важная вещь, может быть не сразу и осознаваемая, особенно теми, кто напрямую не связан с собирательством. Дело в том, что любая крупная коллекция обычно представляет собой плод соединенных усилий многих людей, а не только того, кому номинально принадлежит. Не так уж много предметов покупается непосредственно на аукционе, в магазине или по каталогу: гораздо больше или приходит по цепочке рекомендаций ("семь лет назад вы покупали библиотеку Надежды Петровны и она посоветовала обратиться к вам") или просто в виде частных предложений профессиональных дилеров.
      У владельца книги может быть немало мотивов обращаться к известному ему коллекционеру напрямую: кто-то избегает всякой публичности, кому-то деньги нужны прямо сейчас, а не после гипотетической продажи, но для многих не последним аргументом будет участие в созидании собрания, чье культурное значение превосходит сумму номиналов включенных в него книг. Нам нечасто случается говорить об этом, но есть несколько лиц, письма от которых я всегда открываю с предчувствием приятных новостей - и редко бываю обманут в ожиданиях. Таков и NN, спросивший у меня одним январским утром, хорошо ли у меня представлены фуисты. Я честно отвечал. В следующем послании он предложил мне эти две книжки - и я, признаться, не без некоторого волнения заглядывал в почтовый ящик, пока не обнаружил там ладный плотно запакованный конверт.



      7. Фуист Борис Несмелов. Родить мужчинам. М., Типография ГПУ. Апрель 1923. - Тираж 500 экземпляров. Экземпляр № 471.

      Книга выпущена с традиционно энергичным предисловием, на этот раз принадлежащим перу самого Несмелова. Всю остальную часть книги занимает поэма "Родить мужчинам", чье содержание звучит на удивление современно: ее лирический герой - свежеиспеченный трансгендер, с нарастающим восторгом осознающий свои права и перспективы.

      Монополисткам станет скверно,
      сломают пальцы тонких рук.
      А развлекать меня наверно
      приедет выдумщик Бурлюк.

      Гадать с беременным мужчиной:
      родится сын? родится дочь?
      Читать поэмы. Или чинно
      беседовать всю ночь.

      Книга весьма редкая. Я видел ее в продаже единственный раз в жизни на каком-то из аукционов-однодневок и там же приобрел.
      На этом история фуизма в общих чертах была завершена. Некоторые из перечисленных выше изданий ретроспективно включались в реестры продукции издательства ничевоков "Хобо"¹⁴, но какими были в действительности их отношения (кроме явного творческого родства) мы не знаем.
      Александр Ракитников в 1923 году открытым письмом отмежевался от фуистов "по причинам идеологических разногласий" и попросил его фуистом больше не считать¹⁵.
      Борис Несмелов публиковался в журнале "Книгоноша", в 1927 году написал предисловие к "Четырем фонетическим романам" А. Крученых и после этого сошел со сцены: дальнейшая его судьба нам неизвестна. Есть небольшой шанс, что он - Б. К. Несмелов, выпустивший в 1932 году книгу "Рыбы и рыболовство Ленинградской области и Карелии".
      Борис Перелешин служил в редакции "Гудка", приятельствовал с Ильфом и Петровым (за это в его честь назвали улицу в Старгороде), написал фантастический роман "Заговор Мурман-Памир". В конце 1930-х годов был арестован, отправлен на Дальний Восток (где содержался в одном пересыльном лагере с Мандельштамом¹⁶) и умер от кровавого поноса на Колыме.

==

¹ Крусанов А. В. Русский авангард. 1907 - 1932. Исторический обзор. Т. 2. Кн. 1. М., 2003. С. 412 - 413.
² Русский экспрессионизм. Теория. История. Практика. М. 2005.
³ Молодяков В. Э. Bibliophilica. М., 2008. C. 204 - 209.
⁴ См. о нем превосходную работу: Анисимова В. Н., Нехотин В. В. К биографии В. П. Красногорского (1892 - 1919) // Сюжетология и сюжетография. 2018. № 1. С. 37-63.
⁵ Несмелов Б. "Покрыта обувь наша пылью…" // Сибирский рассвет. 1919. № 7. С. 1. Перепечатано: Гришаев В. Первый литературно-художественный // Алтай. 1994. № 6. С. 118.
⁶ См.: Томский некрополь. Списки и некрологи погребенных на старых томских кладбищах. 1827 - 1939. Составление и редактирование Н. М. Дмитриенко. Томск, 2001. С. 171 - 172.
⁷ Перелешин Б. Об индустриальных ритмах пролетарской поэзии // Твори! 1921. № 2. С. 21-22
⁸ Здобнов Н. В. Материалы для сибирского словаря писателей (предварительный список поэтов, беллетристов, драматургов и критиков). М., 1927. С. 32.
⁹ Печать и революция 1922. № 1. С. 000 (подп.: Э. П. Бик).
¹⁰ В 1922 году Борис Несмелов напечатал два стихотворения в крымском издании: Южный альманах. Книга первая. Симферополь. 1922. С. 19 - 20.
¹¹ Брюсов В. Среди стихов. 1894-1924. Манифесты. Статьи. Рецензии. Сост. Н. А. Богомолов и Н. В. Котрелев. М., 1990. С. 645 - 646.
¹² Очерки истории русской литературы Узбекистана. Т. 1. Ташкент, 1967. С. 46.
¹³ Впрочем, еще один экземпляр покойный Е. Витковский послал в подарок В. Перелешину, добровольному однофамильцу автора (см.: Витковский Е. Апостериори. Записки Ариэля // Zaza. 2013. № 4. С. 22 - 23). Удивительно, что из троих несомненных фуистов двое - однофамильцы крупных поэтов, а про последнего мы не знаем примерно ничего.
¹⁴ Так, А. Никитаев прямо говорит, что издания фуистов выходили под маркой "Хобо" (Никитаев А. Т. Ничевоки: материалы к истории и библиографии // De visu. 1992. № 0. С. 61), хотя на самих книгах нет ничего, что указывало бы на это.
¹⁵ Правда. 1923. № 117. 30 мая. С. 6 (письмо разыскано А. В. Крусановым).
¹⁶ Нерлер П. Con amore. Этюды о Мандельштаме. М., 2014. С. 486.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив