МАНСУДЭ

atsman — 18.12.2018 17 сентября, 16:00-18:30


УВИДЕВ надпись на здании, я сказал соседу: "Надо же, тут можно потренироваться в гольф". Он сказал: "Что вы! Какой гольф? Это подсобное помещение". Я сказал: "Но на нём написано "гольфная площадка"", на что мой сосед сказал: "Кому верите? Мне или надписи? Я был в Корее много раз и всё здесь знаю". Я сказал: "Я верю своим глазам. Вы были там?". Оппонент сознался, что не был. Я сказал: "Так давайте пойдём, посмотрим, что там". Оппонент идти отказался: "Есть дела поважнее". Омайгод. Вдруг он разведчик? Я решил разговаривать с ним только о погоде.

Госкомспорт повёз нас на Мансудэ. Мансудэ - вообще-то название небольшого возвышенного места на берегу Тэдогана. В древности, во времена Когурё, когда появился Пхёньян, корейцы такие возвышенные места называли чандэ 장대, "возвышенное место, с макушки которого полководец обозревает поле боевых действий". Прошу прощения, я неточно выразился. Не корейцы называли их так, а летописцы, которые, как известно, писали свои хроники на китайском языке посредством китайских же иероглифов. А мы знаем о хроникёрах, первобытных историках (нынешние мало чем отличаются от древних), что они были тщеславны и способны на разные выдумки. Например, они могли вместо того, чтобы просто написать "толстый", написать на иностранном что-нибудь вроде "dimensionally challenged", чтобы много веков спустя лучшие умы человечества бились над загадкой, было слово "толстый" в древности или не было, и вообще были ли толстые люди в древней Корее. Кстати, я, кажется, первый задался этим вопросом. Так что приоритет, извиняюсь, первенство, в этой проблематике по заслугам принадлежит мне.

Позже, когда корейский язык пришёл в себя, он стал не то в эпоху Корё, не то в эпоху Чосон при Ли прибавлять к чандэ, обозначающему наш холм, чтобы было понятно, о чём идёт речь, корейские суффиксы со значением "вершина; перевал" - чэ 재 или когэ 고개, и он стал называться в разное время то Чандэччэ, то Чандэккогэ. В XX в. район вокруг холма стал называться Чандэхён 장대현, где хён - тот же "пригорок; перевал". Именно под этим названием это место упоминается в томах, повествующих о самоотверженной борьбе корейского народа против японских милитаристов. Взять, например, Первомартовское движение 1919 года.

Все думают, что оно началось (и закончилось) в Сеуле, в известном парке (парк Пагода, или парк Тхапколь). Это не так. Конечно, там, в Сеуле, были вожди движения, была зачитана декларация, однако одновременно массовые выступления прошли и в других городах, и, вот какая странность! Таких выступлений, помимо сеульского, было по стране ровно семь, и шесть из них, не менее масштабных, прошли на территории нынешней Северной Кореи! Три митинга прошли в Пхёньяне, и самый главный проходил в Чандэхёне, рядом с Чандэхёнской церковью. Нетрудно понять, что не прошло и дня, как волнения охватили весь Пхёньян. Пхёньян, надо сказать, в те годы был (он и сейчас такой) крупным, промышленно развитым городом с множеством исторических реликвий (их и сейчас немало). В мире к нему относились не так презрительно, как, например, сейчас относимся мы. Он был важен для Корейского полуострова... Ким Ир Сену, статуя которого стоит на холме, 1 марта 1919 года не было и семи лет. Я не думаю, что он принимал участие в митинге. Хотя... Его на митинг могли взять с собой --- это моё допущение, чистое предположение, так сказать, гипотеза --- отец или мать, если бы, конечно, они нашли время для того, чтобы, отвлекшись от домашних дел, протопать для участия в историческом событии тридцать или сорок ли. Но историки на эту тему молчат.

Как бы то ни было, именно с именем Ким Ир Сена связано нынешнее название холма. Когда вождь победоносно вернулся на Родину, Чандэхён переименовали, придав переименованию глубокое революционное значение, в Мансудэ, в "Холм десяти тысяч полководцев". Этим --- именем и статуей Вождя --- объясняется то, почему Мансудэ стоит на первом месте в экскурсионной программе первого дня любого туриста - отечественного или иностранного. О том, что нас, как пить дать, первым делом повезут на Мансудэ, я сказал группе перед отправлением в Пхёньян. Мой извечный оппонент сказал: "Виииктор Данилыч, чё придумываете? Никто вас туда не повезёт". Усевшись в автобус, я поискал его глазами, чтобы сказать, что был прав, но он сидел в последнем ряду и ни на кого не смотрел.

Обязательный для всех протокол посещения холма включает в себя, хочешь не хочешь: 1) возложение цветов к подножию статуй (цветы должны купить в специально оборудованном ларьке туристы --- за евро или доллары или за юани, что является доказательством того, в КНДР возможно всё, что в стране царит свободная циркуляция инвалюты, которую даже не надо менять на местную валюту), 2) коллективный поклон в пояс, 3) молчаливое или вербальное одобрение монументальными памятниками справа или слева, мозаикой на фронтальной части Музея корейской революции. Также поощряется (чуть не написал "позволяется") фотографирование, разумеется, с соблюдением некоторых правил.

Кстати, о национальных особенностях фотографирования в КНДР.

Оно, как некоторые другие вещи, как-то интернет, обладание компьютером, автомобилем, в Северной Корее сакрально. Нельзя фотографировать просто так, сбухты-барахты. Щёлкать с дури почём зря затвором - для корейца всё равно, что произносить имя Всевышнего всуе. Но, коли щёлкнул, то, изволь, покажи, что сфотографировал, своим компаньонам, дай и им насладиться твоим фотомастерством. Не открою Америки, если скажу, что у нас в роли таких компаньонов выступали наши гиды. Да ведь и не будешь же приставать к прохожим: "Посмотри, чё снял". Мы хвастались перед гидами буквально каждым снятым кадром...

Мы забрались в автобус и поехали по Молодёжной. Все были, так сказать, при параде. Я, желая подчеркнуть свою этническую и иную уникальность, обрядился в корейские пачжи-чогори 바지저고리, a.k.a. штаны и кофту, китайского пошива (желающие могут увидеть меня на одной из фотографий). Кстати, показалось странным, что в стране, гордящейся своей культурой, одежда национального покроя не популярна среди мужчин. Все они расхаживают в кимирсеновках. Я надеюсь, что Блистательный товарищ прочитает эту запись и лично распорядится, чтобы все в обязательном порядке перешли на пачжи-чогори. Почему бы мужчинам не расхаживать в шароварах? Ходят же по большим праздникам в национальных нарядах женщины! Я думаю, если можно было открыть пиццерии и бургерные, то можно сделать и так, чтобы в стране появилось много пачжи...

Мы выехали на Кванбок, дальше поехали по Красной. На одном из перекрёстков вдруг стало много машин - почти не отличить от любого другого города мира.



Ещё раз, переехав через Потхонган, проехали мимо ворот Потхонмун.



Потхонмун 보통문 普通門, считай, находится в самом центре Пхёньяна. Историки говорят, что Потхонмун, как и его восточный собрат, Тэдонмун 대동문 大同門, были воздвигнуты в 6-м веке нашей эры. Потхонмун были западными воротами внутренней пхёньянской крепости, Тэдонмун - восточными. Оба были названы по названиям рек, на берегах которых они стояли. К слову, у меня идея, что название Тэдонган - Большая (Великая) восточная река - было дано реке не потому, что она была великой рекой Востока или рекой Великого Востока, а потому, что она протекала к востоку от пхёньянской крепости, ну, и ещё была гораздо шире Потхонгана, Обычной речушки. Стало быть, она просто была "большой рекой, что к востоку [от крепости]".

Есть вещи, которые люди признают удивительными, чудесными. К таким вещам корейцы относят Потхонмун. Так, в конце XVI в. во время смуты года имчжин, японцы осыпали её тучей подожжённых стрел, однако ворота не загорелись. Второе чудо произошло в годы Корейской войны. Как известно, американские лётчики за первые месяцы войны сбросили на Пхёньян больше авиабомб, чем в городе было жителей, и буквально стёрли город с лица земли. Единственными строениями, оставшимися стоять посреди пепелища, были здание бывшего японского банка и ворота Потхонмун...

Проехав по улице Мансудэ, мы приехали на место, нашли, где припарковаться и вскоре топали в сторону холма - к Музею корейской революции и двум статуям вождей.



О музее писать не буду. Желающие могут пойти по ссылке, погуглить. О статуях, а также о метаморфозах с одеждой товарища Ким Чен Ира (сначала он был одет в пальто, затем его переодели в финскую куртку, в которой он проходил все свои последние годы жизни) я успел сказать в комментарии к одной из предыдущих записей. Впрочем, я не сказал об одном.

Статуя любимого и уважаемого товарища Ким Ир Сена была сооружена в 1972 г. к его 60-летию (Боже мой, мне сейчас больше лет, и никто не поставил мне памятника!). Тогда она выглядела иначе. Во-первых, статуя была золотая, точнее, позолоченная (позолоту убрали после едкого замечания как будто бы Дэн Сяопина, который сказал: "Даже у нас нет золотых статуй", а мнение китайских товарищей, это не секрет, всегда ценилось на вес золота, ведь они так помогали братскому корейскому народу), во-вторых, на вожде был не европейский костюм, а суньятсеновка a.k.a. кимирсеновка, в-третьих, на нём не было очков, в-четвёртых, он не улыбался. Таким образом, от тогдашнего Ким Ир Сена в нынешнем остались лишь рост, пальто и брюки. К обуви я не присматривался. Кстати, о росте.

Судя по рассказам посольских (тогдашних, начала 70-х, а они, надо сказать, были весьма сведущи в корейских делах, как, впрочем, и нынешние; вообще, все посольские всех времён и всех стран сведущие, они просто меньше светятся, меньше говорят на публику; я крайне рекомендую читать людей, которые знают Корею изнутри - А.И. Мацегору, В.Е. Сухинина, Г.Д. Толораю; они не грешат риторикой и спокойным тоном говорят резонные, обоснованные вещи), скульптор и архитекторы первоначально планировали соорудить памятник высотой 30 метров (корейцы любят числа, которые круглые или которые что-нибудь символизируют). А надо сказать, что, в строгом соответствии с традицией, руководитель КНДР (посмотрите на трёх последних) производит личное руководство всеми делами государства. Например, если он, покинув Пхёньян, едет в другой город, об этом говорят: "Вождь направился туда-то и туда-то, чтобы провести личное руководство на местах". Для сравнения: будь я корейцем и будь я вождём, обо мне говорили бы: "Атсман произвёл личное руководством парком (магазином, Северной Кореей)". Другое дело, что к моему трындёжу никто не прислушивается... Таким образом, любимый и уважаемый товарищ Ким Ир Сен произвёл личное руководство проектом создания памятника самому себе и подверг авторов памятника резкой критике. "Кто придумал памятник такой высоты?". Побледневшие скульптор и причастные люди принялись оправдываться: "Мы хотели как лучше. Мы хотели воплотить в размере любовь корейского народа". И Ким Ир Сен якобы сказал: "Негоже бездумно транжирить народное добро. Давайте сделаем памятник высотой не 30 метров, а 26, а сэкономленное сырьё отдадим на нужды народного хозяйства".

Кстати, сейчас все пишут, что статуи высотой 20 метров. Ну, не знаю. За что купил, за то и продаю.

С этим памятником у меня связано одно тёплое, незабываемое воспоминание. Оно относится к весне 1974 года. Поэтому оно, я думаю, одно из самых древних, ну, и самых необычных из бытующих в мире. Я тогда гулял по Моранбону. У меня с собой была "Чайка"... Впрочем, что это я? Я уже описывал эту захватывающую историю. Желающие могут почитать её здесь.

По пути к статуям купили цветы. Забыл спросить у Змея Г., сколько он заплатил за цветы. Где-то читал, что букет стоит не то три, не то пять евро.



Иногда на глаза попадаются жалобы интуристов, мол де в Северной Корее дорогие цветы. Это, я считаю, политически ангажированные, некорректные заявления, основанные на предвзятом к Корее отношении. Торонтовские "Метро", "Фортинос", "Волмарт" продают букеты, и в подмётки не годящие мансудэским, по 7, а то и по 11 долларов. Их покупают кому не лень, и никто не жалуется, что дорого...









Вдали, на противоположном берегу Тэдогана, в Восточном Пхёньяне, виднелся монумент основания Трудовой партии Кореи. Его я ещё не видел. Спросил Хаксу, поедем ли к нему, он ответил: "Посмотрим. Программа ещё утрясается". Я сварливо спросил: "А к памятнику Чхоллима? Он рядом". - "Времени нет".



А вон там, вдали, в парке Моранбон, стоит прекрасное здание в стиле корейского неоклассицизма - театр Моранбон. Там выступает государственный симфонический оркестр. Здание, говорят, было недавно отреставрировано.

В своё время из его подвального помещения победоносной Корейской армией руководил маршал, любимый и уважаемый товарищ Ким Ир Сен.



Эти здания были выстроены по личному указанию Любимого руководителя методом скоростного боя 속도전 темпами Чхоллима 천리마속도 всего за один год.



Поклонившись и обойдя монументы, мы пошли обратно к автобусу и поехали к Народному дворцу учёбы 인민대학습당 人民大學習堂. Навстречу нам шли очередные поклонники.



До дворца пара шагов, вон он, на площади Ким Ир Сена, но интуристам негоже топать пешком. В конце концов, мы за всё заплатили - за транспорт, за еду...

Ко дворцу ехали по улице Победы (Сынни кори 승리거리). Я сказал Хаксу: "Этой улице ходил чуть ли не каждый день. Она называлась улица Сталина". Он сказал: "Быть не может! Она всегда была улицей Победы". Кому ты говоришь!

Ещё раз похвастался старшему гиду, когда приехали к дворцу: "Я стоял с той стороны на трибуне и видел любимого и уважаемого товарища Ким Ир Сена, вот так, как вижу тебя". Он поразился: "Вы счастливый человек!". Представляю, что он понаписал в тот день в своём рапорте.



На площадь приехало и медленно, словно провоцируя на фотосъёмку, мимо продефилировало такси. Я поднял камеру, водитель кивнул, мол, фотографируй.

"Ай-яй-яй, дядя, что же вы посадили малышню на переднее сидение? Это запрещено законами большинства стран мира".



Товарищи разбежались кто куда - кто фотографировал Дворец, кто убежал фотографировать фонтан с феями. Три гида бродили, собирая разбредшееся стадо. Оказавшись предоставленным самому себе, я воспользовался моментом и сфотографировал давешние статуи в неположенном ракурсе. Как известно, статуи вождей в фас фотографировать нельзя.











Вдали узрел две парочки.

Сиамских близнецов (так я называю пары, которые ходят или сидят, тесно прижавшись друг к другу, так что их не разлепить) в Северной Корее не увидишь. Это понятно. Северная Корея - не Сиам. Парочки, похоже, были заняты обсуждением проектирования паротурбинных генераторов для Чунванской гидроэлектростанции.









Привлечённый архитектурой и декоративными украшениями, я пошёл к зданию Художественного театра Мансудэ 만수대예술극장 (при мне его не было). Подошёл поближе - стоявший у ворот охранник выставил вперёд руку, мол, назад, сюда нельзя. Я показал на камеру, мол, можно хоть сфотографировать? Он жестом показал: "Ни в коем случае". Да что же это такое? Чего не хватись, нельзя фотографировать. Фотографию ниже (а также пару других) любезно в моё распоряжение представила американка Джулия. Она расхаживала с Кэноном 5D с огромным объективом, каким можно снимать Луну. Надо было и мне взять 5D. Всё равно катаемся на автобусе. Кэнон Рэбел я таскаю из-за его наилегчайшего веса. Он практически не чувствуется во время езды на велосипеде.



Cмеркалось. Притомившиеся товарищи присели отдохнуть.



Вдруг загорелись огни на всемирно известном отеле "Рюгён". Он недостроен, однако по вечерам служит целям лозунговой иллюминации. И то хлеб. На здании попеременно вспыхивают слова "Чучхе", "Объединение"...



Откуда ни возьмись появилась собачка. Глядь, в парк пришли собачники. Собачек было две.









Тут забегали, замахали руками Хаксу с Драконовым морем: "Поехали ужинать".

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив