Магдалена (продолжение)

biakaulle — 11.11.2010 Я работал в автомобильной мастерской, я любил машины. И люблю. Машины и женщины – две вещи способные погубить мужчину, слишком высокая скорость на одной и слишком сильная страсть к другой – что к чему, решайте сами, вот что обычно губит. Я работал в автомобильной мастерской, зарабатывал не бог весть какие деньги, но мне хватало, у меня были слишком скромные нужды, и при этом слишком нескромные желания, мои желания никогда не зависели от денег. У меня было много знакомых девочек, бывшие одноклассницы, еще какие-то девчонки – я был симпатичным, высоким парнем, с которым было о чем поговорить и которому действительно был интересен внутренний мир женщины, ни сколько не менее, чем ее внешность. Женщины представлялись мне уютными диковинными существами, похожие своей независимостью на кошек, и мне было интересно – а как это, приручить женщину? Поэтому девочки не были мне интересны, я относился к ним как к легкой добыче, общался с ними немного снисходительно и ничего, более чем поцелуи, ни себе ни им не позволял.
У меня почти не было друзей. Все мои друзья остались в далеком маленьком городке, откуда я был родом. Но я не могу сказать, что когда-либо очень сближался с людьми. Все наше общение с так называемыми друзьями сводилось к трепу о женщинах, совместному распитию горячительных напитков и редким вылазкам на местную дискотеку. Я не любил и не понимал дискотек, мне было комфортнее дома, с книгой, или с долгими разговорами с матерью, с которой мы были необычайно близки…
Моя мать вышла замуж рано, в семнадцать лет. К восемнадцати у нее уже появился мой старший брат, к девятнадцати – две мои сестры-двойняшки, а к двадцати трем – я. Отец любил ее, но совсем не той любовью, о которой у меня выработалось представление к двадцати годам. Он помогал ей, берег ее, но духовно они никогда не были близки, ибо мой отец считал женщину существом бездуховным, хотя никогда не говорил об этом. Об этом красноречиво говорило его поведение: он не говорил с мамой ни о чем, кроме нашего воспитания, ведения хозяйства и распределения нехитрых материальных средств. Поговорить о высоком он любил с дедом, они усаживались на крыльцо на закате, закуривали доморощенный табак и неспешно вели беседу о том о сем. Потом к ним присоединился брат, когда подрос. Меня же с самого детства тянуло говорить с женщиной, понимать женщину, слушать женщину… Моя мать не была образованной женщиной в широком понятии этого слова, она, как я уже сказал, рано вышла замуж, не училась нигде и нечему, но она была человеком высокого ума и безграничной житейской мудрости. Я чувствовал, что порой она тяготилась чем-то, сейчас я понимаю, что это был голод по общению и по каким-то духовным вещам, ценностям, но тогда я не мог дать ей этого, хотя очень ей сочувствовал и старался поддерживать во всем. Мои старшие сестры были смазливыми и не слишком умными девушками, такими, которые не ждут от жизни многого. Они повыходили замуж так же рано, как наша мать в свое время, и были поглощены заботами о своих детях и доме, мать с радостью давала им советы и сидела с внуками.

Брат не спешил обзаводиться семьей. В нашем роду мужчины всегда были вольны делать то, что им заблагорассудится. Все знали, что дед не таясь ходит к соседке, но никто не делал из этого трагедии. Отец тоже гулял, делал он это с достоинством, пресекая материны попытки его упрекнуть. «Я вернулся к тебе и детям? Вернулся. Остальное не должно тебя касаться.» И мать привыкла и так и жила – остальное ее не касалось. Я понимал, что это рутина, обычная жизнь обычных людей, а мне хотелось страстей, чего то выходящего из всех известных мне рамок, чего то такого… От которого я бы мог умереть…
Смеркалось. Мой собеседник задумался и замолчал. Мне же стало крайне интересно узнать, что будет дальше.
- Вы курите? – спросил он.
Я взглядом указал на груду окурков подле себя. Человек был настолько поглощен своими мыслями, что даже не заметил, курю я или нет…
- Угостите меня сигаретой – попросил мужчина. Когда он прикуривал я вгляделся в его лицо – немного одутловатый, как человек не чуждый алкоголю, но при этом не пьяница. Хорошо выбритый и подстриженный, на шее болталось дорогое шелковое кашпо.
- Разглядываете меня? – улыбнулся незнакомец – Смотрите, мне скрывать нечего. Нет, я не алкаш, и не выпил лишнего…Просто вам мне захотелось рассказать. Вы случайно не психолог?
- Почти гадали, - улыбнулся я – Я студент, учусь на Психологии, в нашем Университете.
- Хм, в таком случае моя история станет вам не только интересна, но и полезна – задумчиво ответил собеседник, а затем протянул мне руку – Александр…
- Роман – ответил я и протянул руку в ответ.
- Знаете что, Роман…Знаете, если вы не боитесь и если вам позволяет время, предлагаю переместиться ко мне домой.
Я слегка напрягся. Не каждый день незнакомый мужчина в подобных обстоятельствах зазывает тебя в гости.
- Да не волнуйтесь – улыбнулся Александр – Я не гей и не маньяк, просто уже вечереет, становится прохладно, а мы с вами легко одеты, да и выпивки совсем нет. И мне просто совсем не с кем поговорить. Друзья не поймут, я солидный серьезный человек, бизнес, все такое… а вы… Я вам расскажу, мне станет легче, а для вас это будет маленьким приключением.
Я думал. Действительно, почему бы и нет? Пятница, я никуда не спешу, собеседник вполне безобиден да и я не робкого десятка, всегда держу руку на пульсе…
- Ну, пойдемте – согласился я.
Мы встали. Небо чуть багровело на горизонте, на детской площадке поодаль слышался скрип качели. Был томный, почти темный вечер. Который продолжал быть интересным.

- Ты меня любишь? – она прошлась по моей груди своими тоненькими пальчиками, уткнулась носом мне в плечо и стала ждать ответа.
- Еще бы! – восторженно и искренне ответил я.
- Блин… - она вынырнула из под одеяла и уставилась на меня большими зелеными глазами. Не мутно-зелеными, цвета травы или бутылки из под шампанского, а бледно зелеными, как будто кто-то сильно разбавил зеленую акварель. Именно это в ней когда-то меня привлекло – глаза, какие-то инопланетные, будто нарисованные.
- Блин! - снова раздосадовано сказала она – Я же тебя просила! На такой вопрос ТАК отвечать нельзя. Нельзя отвечать «обожаю», «еще бы» и все в таком роде. Надо просто говорить «да».
- Да - ответил я и улыбнулся.
Она выбралась из под одеяла, поправила хлопчатые трусики и заковыляла к зеркалу.
- Ты опять все испортил !– проворчала она и принялась расчесывать спутанные за ночь волосы.

Мы жили вместе уже почти год, для меня это было рекордным сроком, я привык брать от девушек то, что мне хотелось, и исчезать. Любые попытки притеснить мою свободу казались мне возмутительными. Проявления отношений на людях – тоже. Я даже выработал своеобразную отговорку от самых назойливых, норовивших пройтись со мной за руку по улице и тем самым укрепить свой статус в глазах окружающих. Я говорил, что настоящая любовь не требует доказательств, подтверждая свои слова тем, что ничего не требовал от очередной прелестницы, с которой коротал ночи. Не требовал, потому что мне было ровным счетом наплевать на то, чем она занимается, когда меня нет рядом. Приезжал только когда требовалось мне. Когда мне хотелось. И мне казалось это крайне справедливым. Я не говорил слов любви, ничего не обещал, не строил совместных планов. На ласковые слова и признания в любви отвечал давно выработанной улыбкой – чуть усталой и жалостливой, говорившей: «Я все понимаю, котенок, но не требуй от меня невозможного». Каждая девушка трактовала ее по-своему, кто-то не выдерживал и устраивал мне скандалы, бурные сцены ревности или что-то подобное. Этого я не трепел и старался вести себя так, чтобы девушка сама отказалась от встреч со мной. Я никогда никого не бросал. И ни от кого не уходил. В принципе, я просто ни с кем не был. Я просто спал с ними…
И так было бы до сих пор, если бы однажды я случайно не встретил Вику. Банальная встреча в коридоре университета. Она несла какие-то книги, а я налетел на нее, неловко толкнул, и все книги рассыпались по полу. Я скоро извинился и побежал бы дальше, если бы не натолкнулся на ее взгляд: спокойный, немного с укором, абсолютно неземной, наверное из-за цвета глаз. Она не была красавицей, в моей постели к тому времени пребывало куча разношерстных дам, красотки встречались редкостные и внешне Вика явно им проигрывала. Но было в ней что-то такое… То ли взгляд, то ли ленивый, чуть надменный поворот головы, то ли мелкие тоненькие прядки, выбившиеся из тугого пучка русых волос на затылке… То ли манера одеваться – простая, не вычурная, но какая-то особенная. Она не носила коротких юбок и джинсов, всегда была в юбке до колена либо в платье, никаких глубоких вырезов. Она любила трикотаж и носила его без белья. Совсем. Абсолютно. Под юбкой - никаких колготок, только чулки, даже зимой. Это безумно будоражило и возбуждало.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив