Любитель Канта и поэт

Все эти разговоры про народы - русский, украинский, еврейский, арабский...
Моя первая жена училась на переводчика с немецкого и вслух зубрила язык с утра до ночи. Когда иногда моя мать случайно это слышала, её аж всю перекореживало.
Когда я позже подружился на КамАЗе с шефом жены, немецким бароном Вольфгангом, работающим там наладчиком станков, и он иногда бывал у нас в гостях, проездом через Москву, мать всегда в этих случаях отказывалась приходить к нам. Честно признавалась, что сидеть за одним столом с немцем ей будет тяжело. И это при том, что она сама не была и под оккупацией, и на фронте, а всю войну проработала подростком на военном заводе в Уфе, где ни одного немца никогда не видела.
Сам же я и вообще родился через девять лет после победы. Но до самой школы во всех наших играх во дворах магаданский бараков слова "немец", "фашист", "враг", как, впрочем, и "белый", были совершенно неразличимы. И я очень удивлялся, когда мне позже пытались объяснить, что это не всегда одно и то же.
Но даже после того, как я это вроде бы понял, уже после первого чтения "Евгения Онегина" строчка про Ленского "С душою прямо геттингенской" вызвала у меня полнейшее недоумение. Учителя говорили, что это означает нежную романтическую трепетную душу, характерную для идеалистической атмосферы немецкого студенчества той поры. А у меня это никак не складывалось в голове. Немцы, идеализм, трепетность? Что за бред?
Сейчас Берлин один из самых любимых мною городов.
|
</> |