Личный номер

auvasilev — 02.07.2013 Я понимаю наглую убогость попытки привлечь сейчас внимание читателей не к действительно значимым фигурам отечественной истории. А прежде всего к существу предельно рядовому и никак такого рода серьезного внимания не достойному.

Но, согласитесь, находясь всё же внутри довольно специфической, отечественной культуры, мы имеем некое обыкновение, если и без особой гордости, однако всё же с определенным уважением каждый относиться к собственной шинели, потому и любой Акакий Акакиевич помнит, насколько имеет право на собственную историко-мессианскую нишу.

Вот и я. Уж не обессудьте. Однако из уважения к ценности времени читателей, остальную часть текста скрою под «кат» без рекомендации читать далее.

И только не подумайте, что я опять про «это». Всё что хотел, дано уже изложил в нескольких частях своих «Критических заметок по национальному вопросу» и добавить более нечего, да и незачем. Если уж станете читать, постарайтесь понять, насколько здесь о другом.

К стыду своему, я забыл, кто автор этого крохотного рассказа, мне почему-то казалось, что Горин или Арканов, но вот сейчас попытался найти, и не получилось, так что, возможно ошибаюсь и буду благодарен за помощь. Однако сама сценка как-то удивительно глубоко запала в душу ещё с ранней юности и сейчас попытаюсь её в нескольких словах пересказать. Естественно, только смысл, воспроизвести блистательную стилистику не стану и пробовать, так как сейчас речь не о литературе.

Раздается телефонный звонок, мужик берет трубку и слышит вопрос: «Кто это?» Была, да и сейчас ещё встречается хамская манера, вместо того, что бы представиться и попросить позвать нужного человека, вот в такой странной форме высказывают удивление, что ответил кто-то неожиданный или незнакомый. Все реагируют на подобное по-разному, я так мгновенно посылаю, но герой, от имени которого был написан рассказ, поступил как большинство истинных советских интеллигентов и стал размышлять, а как бы вернее и точнее ответить. Типа, а действительно, кто я? Муж, отец, сын? Ну, в общем-то, если подумать, а потом честно, то так себе представлен в этих ипостасях, гордиться особо нечем. Инженер? Да, ладно, об этом давно уже серьезно говорить трудно. Брюнет? В общем даже это с годами становится несколько спорным…

И так он перебирает все определения, которыми можно было бы удовлетворить вопрошающего, и через некоторое время с ужасом осознает, что ответить-то, по сути, и нечего. Ни к кому и ни к чему такому определенному четко и точно причислить себя не получается. И заканчивается рассказ для кого-то, возможно, и несколько грустно: «Это квартира», - тихо ответил я и повесил трубку.

Я написал «для кого-то» и «возможно» потому, что сам тут ничего особо грустного не чувствую. А действительно, что ещё можно ответить в подобной ситуации, если серьезно и без излишней гордыни?

Есть такая любопытная электронная газета «Взгляд». И как ни странно, но в этом, мягко говоря, своеобразном издании иногда по какой-то неведомой мне причине перепечатывают какие-то мои тексты. А далее обычно сдует весьма оживленное читательское обсуждение. Надо сказать, что, в принципе, на подавляющем количестве подобного рода публичных форумов «толковища» довольно четко структурированы по определенным направлениям. И даже на сайте «Эхо» практически в каждом «хвосте» комментариев, начиная уже с третьего-четвертого, весьма явно звучит тема «жиды Россию продали». Но «Взгляд» в этом отношении даже по сравнению с прочими, самыми черносотенными, включая леонтьевское «Однако», всех переплевывает и опережает с большим отрывом. Так что там обсуждение моих текстов процентов на девяносто пять идет по принципу выяснения национальной ущербности автора.

Это довольно скучно, но все же, как человек аккуратный и вежливый, я обычно, хоть и бегло, но просматриваю все комментарии, дабы не пропустить, а вдруг случайно кто-то обратится по делу или скажет что-нибудь умное. И вот недавно мне встретился там примерно такой комментарий. Мол, Васильев как будто всегда старался быть объективным, но, наконец, и в нем прорезался, тщательно скрываемый за русской фамилией, однако явно видный по чертам лица на фотографии, этнический эгоизм.

Вроде, мне и стоило бы обидеться на антисемитскую попытку объяснить все мои недостатки усмотренной и не укрывшейся от внимательного взгляда примесью еврейской крови, но с другой - я почему-то даже с уважением отнесся к наблюдательности читателя. Правда, более не относительно «этнического», а, скорее, по поводу «эгоизма». Хотя, думаю, это не только эгоизм и даже не столько эгоизм.

И одновременно, а пусть бы там было что-то чрезвычайно комплиментарное, типа таланта или высокой нравственности, могу ли я в принципе приписать себе что-либо «этническое» или какое угодно иное групповое по хоть какому-нибудь признаку??

Это не следствие каких-то моих многолетних размышлений, умозаключений или накопившегося жизненного опыта. И у, тем более, не предмет гордости. Но и стыдиться особо не получается. Тут можно было бы сравнить с дальтонизмом. Ну, просто кто-то различает цвета, а кто-то нет. И можно было бы сожалеть, если бы в данном случае я в принципе был уверен в существовании цветов, как таковых и точно знал, что всего лишь лично ущербен. Но тут отнюдь не считаю абсолютной истиной существование таких, например, понятий, как «подвиг народа». Точно так же, как и «вина народа». Про каждого отдельного человека понять могу. Про народ – нет.

И совершенно таким же образом не могу идентифицировать кого-то исключительно по профессиональному, возрастному или какому-то социально-экономическому признаку. Половой и то оказывается под вопросом, но не в том скандально-скабрезном смысле, который нынче стал превалирующим, а в самом что ни на есть традиционно-обыденном. «Он настоящий мужик!» Или «Она истинная женщина!» А, черт его знает. Сам-то я настоящий мужик? Не всегда в этом уверен. Во всяком случае, как определяющим своим качество сие считать точно не могу. А уж относительно общности и причастности – совсем беда. Зачастую чувствую свою гораздо большую близость и нравственную, и духовную, и даже эмоциональную с людьми, которых ну никак нельзя причислить к «настоящим мужикам».

Тут, видимо, имеет смысл напомнить, что я прошел школу, в широком смысле слова, советского коллективизма по максимально возможной программе с самого раннего детства. Ясли, круглосуточная пятидневка в детском саду, позднее «продленка», пионерские лагеря по три смены за лето, ну, короче всё, что было тогда даже чисто теоретически возможно, вплоть до интерната и «лесной школы». И мне там, в общем-то, всё было достаточно привычным, понятным, я бы даже казал «родным», во всяком случае, особых проблем никогда не испытывал. Кроме одного момента.

Везде ты не совершал какие-то поступки, бежал там, предположим стометровку, играл в шахматном турнире или выступал со стихами на концерте художественной самодеятельности, а боролся за честь коллектива или эту самую честь защищал. И везде старались привить чувство гордости именно за свой класс, школу, отряд, район через приобщение к данному конкретному коллективу и создание определенной матрицы. «Наш третий Б самый умный», «наш пятый отряд всегда обыграет этих недотыкомок из четвертого и шестого», «не посрамим нашу знаменитую и уникальнейшую восемь тысяч шестьсот сорок третью школу». А вот с этим у меня всегда были проблемы. Я не очень врубался, почему нужно не просто танцевать на сцене «Яблочко», а обязательно защищать чью-то честь, на которую, по моим понятиям, никто особо и не покушался.

При этом, ведь всем детям свойственно в той или иной мере и «обезьянничанье», и стадное чувство, замешанное на опасливом нежелании выделяться из коллектива. А я к тому же никогда не отличался повышенной агрессивностью и конфликтностью. Потому до определенного времени старательно делал вид, что меня искренне волнуют эти замечательные общие ценности, действительно «болею за честь» и «горжусь успехами» класса, отряда, района или ещё какой группы, к которой или сам мог себя причислить, или в какой-то момент оказывался автоматически причисленным по чужой воле. Даже помню лет в десять, не желая отставать от основной массы ребят очередного «нашего двора», которым, кстати, тоже принято было обязательно «гордиться» и отстаивать его «честь», я объявил себя болельщиком, по-моему, «Спартака». При этом, абсолютно не интересуясь никакими видами спорта, но хитро выучив по газете несколько фамилий известных футболистов.

Не знаю по какой на самом деле причине, то ли актер я был никудышный, а это и вправду так, лицедейство любого уровня мне дается плохо, то ли по каким другим неведомым мне причинам, но все мои попытки изобразить искренность и причастность оказывались абсолютно безрезультатны. Мне совершенно не верили. И ребята отказывались всерьез обсуждать со мной проблемы своего любимого клуба, сколь бы громко я вместе с ними ни кричал «Спартак – чемпион!», и взрослые крайне скептически реагировали на любую мою готовность искренне защищать «честь» какого-нибудь коллектива. Так что годам к двенадцати-тринадцати я это дело окончательно бросил и более никогда не лицемерил, даже и не стараясь изобразить малейший намек на причастность и заинтересованность.

Сейчас я несколько удивляюсь, а тогда мне это казалось совершенно естественным, никогда не существовало даже оттенка какого-то моего «изгойства», пренебрежения или тем более враждебности со стороны всех коллективов, в которые я так и не сумел влиться, или тех же взрослых, старательно прививавших остальным «чувство гордости» и трепетного отношения к священным массовым ценностям. Ну, вступили все в комсомол, а Васильев нет. Ну, и что? Так он и в пионерах как будто не был. Или был? А черт его знает. Галстук вроде не носил, но поди разбери, может и вправду забывал дома каждый раз, когда заранее предупреждали, что нужно придти в парадной форме и обязательно с галстуком. Короче, никого это не интересовало.

И многие потом искренне удивлялись, а как это, полнейшее неучастие в любых общественных и политических организациях может отрицательно не сказаться на жизни советского человека? Так вот не сказалось же. Я особо не демонстрировал свои пристрастия и принципы, и ко мне не лезли с подобными глупостями. Я был достаточно спокоен и благожелателен к окружающим, и мне отвечали обычно тем же, я нарочито не показывал, но и не прятал с детской старательностью своего равнодушия и безразличия к подавляющему большинству групповых ценностей, и вот уж равнодушия и безразличия при этом в обмен получал сполна и даже с лихвой. Впрочем, ещё раз повторю, чаще всего достаточно в свою очередь тоже благожелательного безразличия, что идеально меня устраивало. Повезло, одним словом. И везло так всю жизнь.

Или нет.

Я, наверное, оказался лишен многих очень больших удовольствий и острых ощущений. Мне было не плакать под звуки гимна на ступеньке пьедестала. Не испытывать душеподъемной национальной гордости великоросса, еврея или представителя ещё какого замечательного народа в минуты великих массовых подвигов и свершений. Не тешить самолюбие причастностью к элитным профессиональным сообществам, от педагогического и журналистского, до предпринимательского и плотницкого. Не просыпаться по утрам с радостной мыслью, что родился мужиком, даже не испытывать тайных угрызений игрока, потому что, проведя многие годы в лучших казино мира я так и не стал настоящим «шпилевым». Тут можно перечислять до бесконечности, но всё равно будут одни «не» и «не».

Более того, я, наверное, лишен возможности до конца прочувствовать горечь всех этих лишений.

Но за то, я без мгновения размышлений смогу ответить на вопрос «Кто это?», если какой-нибудь не сильно воспитанный человек ошибется и позвонит мне в любое время дня и ночи:

- Это мой личный номер.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив