ЛЕНОЧКА И ГИТЛЕР. Suum cuique...

diana_ledi — 15.05.2013 посвящается Саше и Руслане

Есть одна известная картинка, которую легко найти в Гугле, стоит ввести запрос:
"Везде мерещится Гитлер?"

Я ввела и нашла.
Я всегда так делаю, когда хочу написать пост, подобный этому. Я вспоминаю об этой картинке и иду её искать, чтобы проиллюстрировать пост, подобный этому.

И всегда останавливаюсь и не забираю картинку в очередной пост, подобный этому.
Почему? - а я всегда забываю о продолжении фразы в этой картинке.
А, обретая продолжение, иллюстрировать уже не хочу. Неледский это стиль - такими продолжениями иллюстрировать.
Suum cuique...
Хотя с резюме, выведенным под картинкой, я всё же категорически, совсем неполедски, согласна.

Но я не о картинке, собственно.
Я о девочке Леночке и Гитлере.

... девочка Леночка работала в нашем отделе регулировщиком электронной аппаратуры.
Неженское занятие - такая регулировка, но Леночка умела регулировать, и парни-регулировщики это умение в ней ценили.

На самом деле Леночка работала в нашем отделе ещё и иконой стиля - совмещая эти два занятия так непринуждённо, как может совмещать подобное только настоящая икона стиля.
Икон стиля в нашем отделе было несколько. И все они вылезали из кожи вон, и из своих нарядов, чтобы иконить, иконить без устали и самозабвенно.
Все они имели достаточное количество подражательниц, и команды стилей сражались в нашем отделе - во имя красоты, и к вящей гордости мужчин нашего отдела.

И только Леночка подражательниц не имела, потому что такому утончённому вкусу, который легко и независимо несла в себе и на себе Леночка, подражать было невозможно, но с этим надо родиться или, по крайней мере, воспитываться.

Cuique suum...

Однако, я здесь не об этом. Да и описывать вкус и стиль - дело сложное, тонкое, изысканное, и некогда, мне тут ещё о Гитлере...



Короче - Леночка была утончённой, естественной, непринуждённой - и главное, главное!
Главное, что отличало её от записных икон - умение совершенно не зависеть от внешних факторов, например:
- дождь
- жара
- сплетни
- новое Ларисино платье, на которое бегало смотреть всё КБ
- все оделись в натуральные шубы
- перчатки должны быть кожаными
- метель
- пурга
и так далее...

Чтобы хоть как-то держать уровень, заданный Леночкой, нам всем приходилось бежать, бежать - она же всё делала неторопливо, даже медленно, при этом всё успевала.
Регулировала также неплохо. Однако, от мнения начальства не зависела, как не зависела от дождя, жары, нового Ларисиного платья и кожаных перчаток.
И когда Леночке почему-то не выдали премию, которую выдали всем - она бровью не повела, и просто тихо подождала, пока парни из её сектора возмутятся и поднимут вопрос, начальник побежит в бухгалтерию, бухгалтерия найдёт баг и возместит необретённые денежные эквиваленты.
Точно так же спокойно повела себя Леночка, когда в отделе появился юный красавчик, умница и джентльмен, и да, он ещё на гитаре играл!
И пока незамужние иконы стиля отдела строили планы - Леночка тихо и незаметно вышла замуж за красавчика, умницу и джентльмена.
Здесь снова возмутилось и всполошилось всё КБ, потому что Леночка была на десять лет старше красавчика и джентльмена. Все так переживали, все искали статистику подобных браков, делились предположениями - и только Леночка была совершенно спокойной.

Но я всё же о Гитлере...

Леночка продолжала тихо и уверенно работать в отделе. Делала она это вместе с обретённым супругом.
А парни из её сектора погоревали, но вскоре успокоились. Думаю, Леночка разобралась с ними так же мягко, спокойно, тихо и независимо, как делала она всё.
И вскоре после свадьбы смягчённые парни снова влетали в общую комнату, где регулировщики, математики, операторы, техники, инженеры - и заявляли громко и нежно:
- Адольфовна, пошли к Третьей. Барышня лягли и просють.

Третья барышня - так называлась большая думающая машина СМ, диверсия, проданная в СССР странами европейского содружества.
Адольфовна - такое отчество было у Леночки, и величали её по-отчеству частенько, не для бравады и эпатажа, а только из уважения к самоё Леночке и её профессионализму.

Адольфовна - странное отчество. Но мы не удивлялись, мы были уверены, что Леночка немка. Мало ли немцев жило в СССР, а паче в Украине, не считая Поволжья, разумеется.
Немецкой составляющей леночкиной сути мы приписывали её:
- трудолюбие
- аккуратность в любых вопросах, буде то составление технической документации или умение носить не слишком новое платье так, что оно затмевало даже грандиозное платье Ларисы, на которое, как известно, сбегалось смотреть всё КБ
- тихую настойчивость и независимость в любых, опять же, вопросах

- Вовсе нет. - однажды удивилась нашей уверенности Леночка. - Я украинка. С хорошей примесью еврейской крови. Немцев у нас в роду не было.
- Адольф еврейское имя? - удивились мы, поскольку украинским оно точно не было.
- Нет, это немецкое имя. - снизошла к объяснениям Леночка. - Когда мой дед вернулся из фронта, то сразу сказал бабушке, что если у них родится сын, его назовут Адольфом. Ну, мой папа вскоре и родился. Адольфом и назвали.
- Погоди. А в каком году родился твой папа? - спросил дотошный Боднар.

Дотошный Боднар приехал в наше КБ прямёхонько из Львова, куда в своё время он пробрался из маленького прикарпатского села - и Боднар постоянно педалировал свою лесисто-гористую географическую привязку, а также специальные усы.
Усы были не карпатскими, скорее запорожскими, и мы постоянно вышучивали эту тему, видя прокол в боднаровской дотошности.

- В 1949-м. - подняла тихие ресницы Леночка.
Боднар шевельнул усами в ответ на взмах ресниц, откашлялся и снова удивился:
- Не могли забеременеть?
- Нет, они сразу забеременели, когда дед вернулся. В 1948-м он вернулся. Из Сибири. - ответила Леночка.
- А что так? - строго спросил парторг.

За окном и в телевизоре шла перестройка, и парторг уже был слегка неактуальным. Но весь отдел его любил за харизму, хотя такого слова мы тогда ещё не знали.
Парторг также имел усы, не в пример боднаровским пышные и совершенно карпатские, хотя сам парторг в Карпатах сроду не бывал, а взращен был сам и со своими усами именно в запорожском крае, чем неимоверно гордился.
Мы тоже гордились парторгом, хотя бы потому что на нас он почти ничего не писал. Ну очень редко писал, и всегда предупреждал, зачитывая вслух написанное - прежде чем отнести это дело в первый отдел.

Suum cuique...

Когда я написала объявление "Первой формы будь достоин, враг не дремлет! Майор Пронин." и приклеила его рядом с отделовским телефонным аппаратом, парторг пожевал усы, затем восхитился, затем погрозил мне пальцем, и ничего не написал.
Объявление осталось висеть.

У парторга была сестра, давно и успешно строящая собственную ячейку общества в какой-то арабской стране. Муж сестры, соответственно араб, очень любил сестру парторга и создавшихся в результате украино-арабского альянса детишек, дружил с парторгом, и просто обожал тёщу и её борщи.
Поэтому араб регулярно приезжал в Украину. Раз в год, в одно и то же время, очевидно, следуя типичной арабской аккуратности.
Тогда парторг брал недельный отпуск и усиленно отдыхал с украино-арабской семьёй своей сестры.
Возвращался к работе уставшим и слегка припухшим. Войдя в отдел, тут же садился к столу и начинал сосредоточенно писать.
- Тихо! - шикал тогда Боднар. - Парторг оперу пишет.
Парторг сосредоточенно писал, кивал, соглашаясь с Боднаром.
- Ну, я в первый отдел. Буду через час. - говорил парторг, вставая из-за стола и бережно вкладывая в папку несколько исписанных листов.
- Зачем тебе в первый отдел? - неизменно картинно удивлялся начальник.
- Донос понесу. - деловито говорил парторг.
- На кого донос? - продолжал играть начальник.
- На себя, шеф, на себя. - вздыхал парторг.
- А, дело нужное. - разрешал начальник. - Иди, иди.
- Ничего не забыл? - заботливо спрашивал Боднар.
- Да вроде ничего. - останавливался в дверях парторг.
- Что пили? - спрашивали мы.
- Перечислил. - отвечал парторг.
- Где были? - строго говорили мы.
- Написал! - отвечал парторг.
- А о происках империализма? - кричал вослед Боднар.
- Обижаешь. Это в первую очередь. - серьёзно кивал парторг и уходил в первый отдел, где его ждала ежегодная беседа.

Парторг и Боднар были друзьями. Их дружбе не мешала ни детская болезнь левизны, которой, по определению Боднара, страдал парторг - ни украинская националистическая идея, которую время от времени проповедовал Боднар.

Cuique suum...

Часа беседы в первом отделе обычно хватало, чтобы выяснить, о чём спрашивал парторга араб. Араб спрашивал о частотах. Парторг, разумеется, не кололся.
Парторг тоже кое о чём спрашивал араба. Араб, естественно, тоже не кололся.
Парторг и араб учились в своё время вместе, да и потом стали коллегами в своей отрасли, каждый в своей стране. Начальник первого отдела был уверен, что араба привлекают в Украину отнюдь не прелести тёщиных борщей. Парторг возражал, мотивируя тем, что начальник первого отдела просто ни разу не ел борщей, приготовленных его мамой, и приглашал начальника первого отдела на очередную встречу с арабом, арабовой тёщей и её же борщом. Начальник первого отдела обещал подумать, подшивал очередной парторгов донос, и отпускал парторга с Богом, хотя такого слова тогда мы тоже не употребляли, а тем более в первом отделе.

Однако, эта песня вовсе не о парторге, а о Гитлере и Леночке...

- А что так? - строго спросил у Леночки парторг, и мы все тоже заинтересовались.

Понятное дело. Фронтовик возвращается из фронта, и не в 1945-м, а в 1948-м.
И не из Берлина или там Праги или Будапешта, а прямиком из Сибири.
- А он попал в концлагерь. - объяснила Леночка. - Потом сбежал, добрался к своим, воевал, ну, а потом...

и развела руками.
Мы покивали. За окном шла перестройка, и мы уже много читали. Нет, мы и раньше много читали, но теперь-то мы читали бывшее тайное, и оно становилось явным, мы смаковали, ужасались, восхищались, и очереди выстраивались к моему столу - у меня была запись на горячие издания, и Мастер с Маргаритой летали над отделом, пересекаясь с Штрумом, сталкиваясь с Иваном Денисовичем, под аккомпанемент альтиста Данилова, и архипелаг Гулаг, конечно, был зачитан до дыр, протёртых в дешёвой перестроечной бумаге.
Одним словом, мы были уже такие умные, что почти сразу поняли, почему так долго возвращался домой Леночкин дедушка.

- Но почему Адольф? - удивились мы.
- А дедушка в концлагере очень подружился с одним немцем. Его звали Адольф. Они из лагеря бежали вместе. И этот Адольф спас моего дедушку, а сам погиб. А дедушка обещал ему, что назовёт сына Адольфом. - обяснила Леночка.
- Слушай, так твой дедушка был еврей, да? - спросил Боднар.
- Да. - тихо и гордо ответила Леночка.
- И ты хочешь сказать, что фронтовик, еврей... в 1949-м году решился дать сыну имя Адольф? - удивился даже неудивляемый Боднар.
- А что ему сказали люди? - изумился парторг. - Я молчу уже об органах.
- Вот и молчи об органах. - велел парторгу националист Боднар.
- А его не интересовало, что скажут люди. - сказала Леночка.
- А жена не была против? - спросили мы.
- А бабушка всегда была благодарна немцу Адольфу за то, что тот спас дедушку.
- Тяжёлое детство было у твоего папы. - сказал задумчивый начальник. - Представляю, как его травили. В 49-м-то! Да и потом...
- Да нет, папа говорил, что все нормально воспринимали - ответила Леночка. - Особенно когда он объяснял, почему его так назвали.

Мы помолчали, представляя детство Леночкиного папы. Ох, лукавила Леночка. Не все нормально воспринимали. Не могли нормально воспринимать такое имя в те годы.

- Хм... - сказал начальник.
Начальник имел очень специфическую фамилию, и очень специфическую внешность.
Начальник имел тоску в глазах, потому что все уезжали в Израиль, а он оставался навсегда. Он был слишком достоин первой формы, он знал частоты.
Да что там! - он знал так много, что этого хватило бы для пожизненного отказа на выезд в Израиль не только начальнику, но даже его правнукам.
- А еврейские родственники что сказали? - тихо спросил начальник.
- Сначала ничего. Это был бойкот. - улыбнулась Леночка. - Но потом они всё поняли и согласились.

- Слушай... - сказал парторг, взявшись пальцами за усы. - Слушай, а ты никогда не хотела сменить отчество?
- Зачем? - удивилась Леночка.
- Ну.... Ну, всё же это имя Гитлера. - туманно объяснил парторг.
- Но это ещё имя немца, который спас моего дедушку. И это имя моего папы. - мягко ответила Леночка.


... вот и всё в истории, которую я вспомнила, прочтя пост http://progenes.livejournal.com/207768.html
и этот, вдогонку http://taki-net.livejournal.com/1512144.html
и потом ещё этот http://stzozo.livejournal.com/684171.html

В двух первых постах умные, осторожные, взвешенные люди совершенно серьёзно обсуждают невозможность и непозволительность использования в обиходной речи выражения "jedem das seine" - поскольку именно эта фраза венчала ворота концлагеря.
- Так что, может и имя Адольф запретить, раз так звали Гитлера? - спрашивают там читатели.
Но умные, очень уважаемые мною люди не слышат вопроса и продолжают обличать...
И даже согласны приписать к нацистам всех, кто использует в обиходной речи выражение "jedem das seine"

Сначала я думала, что они шутят.
А может, действительно шутят?
Нельзя же настолько шугаться слов. Просто слов. Имён. Знаков.
Нельзя приехать в Индию, к примеру, и не натолкнуться на изображение свастики.
Рассматривая старые вышивки, стоит тогда закрывать глаза - там тоже встречаются вышитые знаки, ну очень напоминающие свастику.

У меня татуировка. Это руна Совелу.
Однажды я выложила в ЖЖ фотографию, где чётко видна была эта молния, знак Совелу - несколько человек меня расфрендили тут же. Покрикивая что-то о нацизме на моём плече и знаке СС.

Jedem das seine
Каждому своё
Всяк сверчок знай свой шесток
Що попу дозволено, те дяку зась

Я с детства не люблю эти поговорки, но только потому что кажутся они мне недемократичными. Лишающими человека свободы выбора.
Но это же просто поговорки, Господи.

Я иду по перечисленным ссылкам и вижу огромное количество комментов. Я недоумеваю. Я вспоминаю Леночку, гордо и честно несущую отчество Адольфовна.
Также я думаю о её отце, гордом своим именем. Он знал, в честь кого его назвали.
Мне кажется, что немец Адольф, отдавший жизнь за своего друга, украинского еврея, недоумевал бы сейчас ровно так же.
Но более всего я думаю о Леночкином дедушке. Который посмел назвать своего сына Адольфом в 1949-м году. И его не интересовало, что скажут люди, и что там кому померещится за этим решением.
Я думаю, он бы с удовольствием посмеялся над потомками, перебирающими слова и ищущими в них запретный символизм. Человек, прошедший войну и два концлагеря, немецкий и советский - он имел право на этот смех.
И я не знаю человека, более достойного этого права.
Я также не знаю примера большей честности - гордой и смелой честности человека, плюющего на условности, а ценящего только поступки и память о поступках.

Suum cuique...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив