Кружево
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Работа близилась к концу. Анна еще раз встала, подошла к столику, на котором стоял фаянсовый кувшин и таз, плеснула в таз чуть теплой воды, намылила руки чудесным пенистым мылом - кружевницы часто моют руки - хорошее мыло необходимо, чтобы пальцы оставались нежными и чувствительными; сполоснула ладони в тазу, промокнула кожу стареньким матушкиным полотенцем и выплеснула воду из таза в ведерко.
Она вернулась к рабочему столу - салфеточка была истинная прелесть. Мастерица сшивала нежнейшие детали с овальной основой и думала, что хотя множество кружевниц делают аккуратное полотно с безошибочным и привлекательным узором, вряд ли какая из них может посоперничать с ней в изысканности и выдумке. Есть, конечно, сестры Кнехт в Лёвене. Они делают громадные работы, целые платья, за которые Анна бы и не взялась, и нельзя забывать про Лотте Гаал в Брюсселе. У нее и фантазия, и мастерство, и невиданное проворство. Но Анна ведь работала только по воскресеньям и не на продажу. Мать обучила Анну всем тонкостям ремесла, и она с детских лет не находила занятия привлекательнее и достойнее для женщины ее рода. Хотя жизнь заставляла всю неделю заниматься другим делом, но воскресенье посвящалось кружевам. Салфеточка плелась для Карла Бюллова. Анна была в
его спальне несколько раз, и видела библию на ночном столике.
Теперь под ней будет лежать чуть розовеющая,
безупречной работы единственная в мире кружевная скатерка. Теперь
частица души Анны будет всегда присутствовать в спальне Карла.
И может быть он, наконец, предложит ей совсем перебраться в
его дом. У них так много общего - они вместе работают, Анна тоже
набожна, она все еще прекрасно выглядит и всего на два года старше
Карла.
Приятные мысли прервал звон дверного
колокольчика. Анна слышала, как ее сын разговаривает с посетителем.
Сын говорил, что по воскресным дням она не принимает. Незнакомый
голос страстно упрашивал, уговаривал, умолял... твердил, что вся
его жизнь зависит от немедленного разговора с мефрау
Верстратен. Анна открыла дверь. За дверью стоял всклокоченный Гвидо
Драхенблют. Она хорошо знала его, прежде он был ее студентом и
должен был на днях защищать диссертацию.
- В чем дело, Гвидо? Почему так срочно? Нельзя было дождаться
понедельника?
- Госпожа профессор Верстатен! Моя жизнь рушится прямо сейчас, у
вас на глазах. Мне только что позвонили - у меня нет оппонента.
Профессор Бюллов не придет на мою защиту. И уже поздно искать
другого - кто же успеет ознакомиться с диссертацией и
написать отзыв за два дня? Умоляю вас - вы немного знакомы с
работой. Если во вторник ученый совет не соберется, потом начнутся
каникулы и защита перенесется на осень. А я уже прошел конкурс на
кафедре в Лейдене. Но коль скоро я не имею докторской степени, эту
позицию займет другой. И значит весь учебный год я без работы. И
значит моя женитьба откладывается. С каждой фразой он возвышал
голос, а про женитьбу уже выкрикивал дискантом.
- Погоди, Гвидо! Остановись! - Анна решительно прекратила истерику
Драхенблюта. - Сядь в это кресло. Так! Отвечай только на мои
вопросы. Ни слова помимо. Понял? Кивни!
Гвидо сглотнул и кивнул. Анна взглянула на сына, и он сейчас же
принес из кухни стакан холодного морса.
- Почему Карл не придет на твою защиту? Гвидо отхлебнул из стакана
и сказал сдавленным голосом:
- Он уехал!
- Куда? - холодно спросила Анна
- Я не знаю
- Ну так к защите приедет. В чем дело?
Гвидо молчал.
- Кто тебе сказал, что он уехал?
- Мне сообщила секретарша ректора.
- В воскресенье? - Анна приподняла бровь. Дело нуждалось в
немедленном прояснении. Она нашла в телефоне нужный номер - они
дружили с детства, жили в соседних домах. Ректор был в крайнем
раздражении. Сказал, что получил мейл от Карла. Тот пишет, что
оставляет свою работу, увольняется со всех позиций, которые
занимал, и сегодня же улетает в Уругвай. Со своей студенткой
Марикой Гротт. Просит завершить все его дела, либо оставить
незавершенными по усмотрению ректора. Ни он, ни Марика больше
заниматься теоретической физикой не намерены. Поэтому они не
нуждаются ни в характеристиках, ни в рекомендациях.
- Представляешь? - и что я теперь должен делать? Мне только что
звонила ее мать! И еще этот аспирант - у него защита во
вторник. Карл назначен оппонентом. Скажи... взрослые люди так себя
ведут??
- Сколько лет студентке? - спросила Анна
- Первый курс, - беспомощно выдохнул ректор.- Восемнадцати еще
нет.
- За аспиранта не беспокойся, - устало сказала Анна. - Я буду
оппонентом. Я видела эту работу - до вторника успею. А с матерью
разбирайся сам,- и отключилась.
Гвидо медленно оживал.
-Текст прислал мне? - спросила Анна. Гвидо закивал, не решаясь
заговорить. - Иди домой. Если будут вопросы, я позвоню. Может
быть и ночью. Нет, погоди.
Она зашла в рабочую комнату, тщательно обрезала все ниточки,
встряхнула кружево и, не глядя на свою работу, вышла в
гостиную.
Драхенблют принял невесомую скатерку двумя руками. Его семья жила в Брабанте двести лет, и он разбирался в кружевах. Салфетка была истинной драгоценностью.
- Вы ведь соблюдаете традиции? - спросила Анна. Он молча кивнул.
- Будете в субботу покрывать этой салфеткой халы перед благословением.
- И мои правнуки тоже! - ответил Гвидо. Он сложил кружево, поискал подходящие слова для благодарности, не нашел, поклонился и вышел за дверь.
Анна побрела к компьютеру. Значит, Марика Гротт, - бормотала она, открывая файл, - неполных восемнадцати... несмотря на все, что говорил мне, на наше соавторство и на библию у изголовья. Хорошо хоть кружево не подарила... Предатель... Ну, что же - так тебе и надо, Марика Гротт.
|
</> |