Крещение Руси как международная сделка Руси и Византии. Часть 1

sergeytsvetkov — 31.01.2025

В то время как Владимир в конце 70-х – первой половине 80-х гг. Х в. возлагал на свою голову чужие венцы (кагана), византийский император Василий II был озабочен тем, как сохранить при себе свой собственный. За все первое десятилетие своего долгого царствования он поистине не знал ни одного спокойного дня, постоянно тревожимый то опасностью полного распада государства под давлением извне, то дерзкими покушениями знатных византийских родов на его императорскую власть. Больше всего на свете василевс нуждался в верных войсках, и эта нужда заставляла его внимательно следить за положением дел во «внешней Росии», где всегда было немало охотников послужить «греческому царю». В 977 г. мятеж Варды Склира побудил Василия II обратиться за помощью к Ярополку, но тогда «вои» срочно понадобились самому киевскому князю, а его гибель в следующем году похоронила всякие надежды на быструю подмогу империи со стороны «росов».

Столкновение между армиями Варды Склира и Варды Фоки из хроники Иоанна Скилицы

Все же в тот критический момент Василию удалось отвести беду, не прибегая к услугам иноземцев. В столицу был вызван опальный тезка Склира и его непримиримый враг – Варда Фока, племянник императора Никифора Фоки, до этого находившийся в ссылке на острове Хиос за то, что в последний год правления Иоанна Цимисхия поднял против него восстание. Варда Фока был побежден тогда Вардой Склиром, который возглавил правительственную армию. Мятежника постригли в монахи и отправили в изгнание. И вот теперь Фоке позволили сбросить схиму и вручили ему командование войсками, сохранившими верность Василию II.

Личная вражда полководцев придала войне ожесточенный характер. Несмотря на то, что Фока, по словам Михаила Пселла, «был искушен в военных хитростях, опытен в разного рода приступах, засадах и в открытых сражениях», он дважды терпел поражение от Склира, но всякий раз возвращался со свежими войсками, набранными в грузинских провинциях, еще более сильный и опасный, чем прежде. Больше года противники кружили по Малой Азии без ощутимого успеха ни для одного из них. Наконец счастье изменило Склиру: после одного неудачного сражения его армия частью разбежалась, а частью перешла на сторону Фоки, который победителем въехал в Константинополь и был удостоен триумфа. Склир нашел убежище у багдадского халифа Адуд-аль-Даулы, однако вскоре в Багдад прибыл посол Василия II, который от имени императора обещал мятежнику полное прощение, а заодно попытался отравить его. Халиф принял соломоново решение, приказав заключить обоих гостей под стражу.

Самуил

Едва возвратив себе имперский Восток, Василий II потерял почти весь Запад. Самуил, правитель Западной Болгарии*, воспользовавшись тем, что Василий бросил все наличные силы на подавление мятежа Варды Склира, вторгся в Центральную и Дунайскую Болгарию и к 980 г. практически восстановил Первое Болгарское царство в его былых границах (хотя Филиппополь/Пловдив остался за Византией). Последние болгарские цари из династии Аспаруха, братья Борис II и Роман, лишенные Цимисхием царских регалий и содержавшиеся в почетном плену в Константинополе, сумели бежать из греческой столицы. По дороге на родину Борис, не успевший сменить византийское платье, был принят за грека и убит какой-то разбойной шайкой болгар; но Роман благополучно добрался в лагерь Самуила и был провозглашен болгарским царем**. Одновременно была восстановлена независимость Болгарской Церкви.

* При ликвидации в 971 г. Иоанном Цимисхием Первого Болгарского царства западные области Болгарии сохранили независимость от Византии. Во главе их находился комитопул (губернатор) Македонской фемы Николай Шишман, которому наследовали его сыновья (Комитопулы) – Давид, Моисей, Аарон и Самуил. Первые трое братьев вскоре погибли, и в 976 г. борьбу болгар против Византии возглавил Самуил.

** Византийские писатели отрицают легитимность его правления, так как Роман в Константинополе был оскоплен, вследствие чего, по тогдашним понятиям, не мог занимать престол. В 991 г. Роман умер, и царем Болгарии стал Самуил.

С 980 г. Самуил перенес военные действия на собственно византийскую территорию. Вся Греция, вплоть до самого Пелопоннеса, подверглась опустошительным набегам болгар. Современник этих событий, византийский поэт Иоанн Геометр в одном из своих стихотворений картинно изображает бедственное положение дел на Балканах: «А то, что делается на Западе, какое слово нам это расскажет? Толпа скифов [т. е. болгар]… как будто на своей родине рыщет и кружит здесь по всем направлениям. Как из земли произрастающие благородные ветки, они с корнем вырывают крепкую породу железных мужей, и меч делит пополам поколение младенцев: одни остаются матери, других враг вырывает насилием своих стрел. Прежде крепкие города – теперь легкий прах, табуны лошадей там, где жили люди. Видя это, как удержусь от слез? Так истребляются города и села».

По словам византийского историка Скилицы, Самуил толпами уводил местных жителей «во внутреннюю Болгарию и, зачислив в свои воинские списки, пользовался их содействием против греков».

Болгария при царе Самуиле

В 986 г. Василий II лично повел византийские войска в поход на болгар. Прорвавшись через Родопские горы, он осадил Сердику, или Средец (София). Но известие о подходе болгарского войска заставило его снять осаду и поспешно отступить. На обратном пути императорская армия потерпела сокрушительное поражение в ущелье Траяновы врата (16—17 августа). Болгары применили свою излюбленную тактику: заняв горные проходы, они окружили ромейское войско, отягощенное большим обозом, и почти совершенно истребили его. Весь армейский скарб, награбленная добыча и даже царское убранство Василия достались Самуилу. Сам император спасся только благодаря армянской пехоте, которая, плотно обступив его со всех сторон, пробилась по горной дороге в Македонию. Преследуя разбитого врага, Самуил захватил Фессалоники и крупный порт Диррахий на Адриатическом побережье.

Битва у Траяновых ворот

К этому времени (986—987 гг.) относится ряд отрывочных сообщений о том, что Владимир ввязался в болгаро-византийскую войну, выступив на стороне Самуила против греков*. Сирийский историк второй трети XI в. Яхья Антиохийский – один из самых компетентных источников по истории русско-византийских отношений второй половины 80-х гг. Х в. – коротко отметил, что непосредственно перед принятием крещения русы находились в лагере противников Василия II («они его враги»). С византийской стороны имеется эпиграмма Иоанна Геометра, озаглавленная «Против болгар», которая в классическом переводе В.Г. Васильевского звучит так: «Примите ныне, фракийцы, скифов союзниками против друзей, прежних союзников против скифов. Ликуйте и рукоплещите, племена болгарские, скипетр, диадему, порфиру имейте и носите, а равно и пурпур (далее в тексте пропущена одна строка. – С. Ц.)… [Он вас] переоденет и заклеплет шеи под длинное ярмо, а ноги – в колодки, исполосует частыми ударами спины и живот за то, что, отказавшись работать <�…>, вы осмелились носить их и кичиться» [цит. по: Назаренко. Древняя Русь на международных путях, с. 425]. Как можно понять, смысл этой антиболгарской инвективы состоит в следующем: поэт порицает болгар («фракийцев») за то, что они вступили в союз с русами («скифами») против греков (бывших «друзей», с чьей помощью удалось изгнать Святослава из Болгарии), и предрекает болгарам, возмечтавшим о восстановлении независимого царства, близкое порабощение от русского вождя, которого они неосторожно взяли в союзники (намек на горький опыт приглашения Святослава для решения болгаро-византийских споров)**.

* А.В. Назаренко высказал предположение, что в 982/983 г. Владимир также заключил союз с Оттоном II, направленный против Византии. После захвата в Италии города Таренто, принадлежавшего Византии (март 982 г.), германский император, по сообщению Санкт-Галленских анналов, намеревался овладеть всеми подвластными грекам итальянскими землями – «Кампанией, Луканией, Калабрией, Апулией и… даже до Средиземного моря», для чего сколачивал антивизантийскую коалицию. Но участие в ней Владимира пока что остается не более чем догадкой. Свою гипотезу о русско-немецких дипломатических контактах в начале 80-х гг. Х в. Назаренко выстроил вокруг двух вещевых памятников того времени – медальонов с изображением Оттона II и его жены, гречанки Феофано, которые будто бы были подарены Владимиру немецкими послами. Последнее утверждается единственно на том основании, что происхождение обоих медальонов из русских частных собраний первой трети ХХ в. «позволяет думать, что обнаружены они были на территории России», хотя на самом деле «обстоятельства и точные места находок как того, так и другого экземпляров неизвестны» [Назаренко. Древняя Русь, с. 411-413, 420-421].

** Есть и другие толкования данного текста, обусловленные неоднозначностью его этнической номенклатуры. В частности, довольно популярна точка зрения, что Иоанн Геометр иронизирует здесь над русско-византийским союзом против болгар (если «фракийцы» – это греки). Но в этом случае приходится допускать большие натяжки, вплоть до неоправданных конъектур текста и устранения заголовка эпиграммы [см.: Назаренко. Древняя Русь, с. 424-431].

Сообразуясь с известиями Яхьи и Иоанна Геометра, можно предположить, что Самуил пригласил Владимира выбить византийцев из болгарских земель в районе Нижнего Дуная. Но отвоевание Самуилом у Византии восточноболгарских территорий носило характер гражданской войны [Левченко. Очерки по истории, с. 333]. Часть болгарской знати повела себя предательски: зять Самуила сдал Византии важную крепость Дураццо; овладеть Видином византийцам помог местный епископ; даже брат Самуила Аарон был уличен в тайных сношениях с Василием II, за что и поплатился жизнью. Поэтому, на Нижнем Дунае, в Добрудже, где влияние Византии еще со времен Цимисхия было достаточно сильно, Владимиру пришлось столкнуться с провизантийски настроенной частью местных бояр, которая попыталась с оружием в руках противостоять русскому вторжению.

По-видимому, Владимир, не в пример отцу, все-таки поостерегся идти в глубь Болгарии и удовлетворился захватом «русского» участка нижнего Дуная.

Дальнейшие события показали, что Иоанн Геометр был провидцем, когда писал об опасности, угрожавшей болгарам со стороны «скифов», которых они приняли за «друзей». Владимир оказался ненадежным союзником для болгар и бросил их тотчас, как только Василий II протянул ему руку дружбы. Хотя верно и то, что история не поставила ему это в укор.

Сделка

В 986 г. в Византии разразился очередной политический кризис, опять связанный с именами обоих Вард – Склира и Фоки.

В декабре этого года багдадский халиф вернул Склиру свободу, – по сведениям византийских писателей, в благодарность за важные услуги, оказанные им в борьбе с некими врагами халифата, однако, вероятнее, что халифа подвигла на этот шаг весть о сокрушительном поражении Василия II в битве с болгарами у Траяновых ворот. Во всяком случае некоторые эмиры открыто поддержали новое антиправительственное выступление Склира. Встав во главе наемного войска из арабов и курдов, неугомонный вояка на всех парах устремился к восточной границе империи, где к нему присоединились армяне*. В начале февраля 987 г. он достиг Мелитены и там провозгласил себя императором. Спустя месяц Склир был уже правителем всех закавказских и евфратских провинций Византии вплоть до Севастии.

* Многочисленное армянское население проживало на территории нескольких византийских провинций, образованных в 536 г. на месте бывших земель Великой Армении: Армения I со столицей в Визане-Леонтополе, Армения II со столицей в Севастии, Армения III со столицей в Мелитене, Армения IV со столицей в Мартирополе. К югу от Синопа существовала еще фема (административно-территориальная единица) Армениак.

Здесь дальнейший путь к столице Склиру преградил его старый соперник – Варда Фока, вновь назначенный Василием II главнокомандующим греческих и иверийских* частей, брошенных на подавление мятежа. Император по-прежнему рассчитывал на личную ненависть Фоки к Склиру, но на этот раз прогадал. К тому времени отношения между Василием II и его лучшим полководцем были весьма натянутыми. В 985 г. был разоблачен заговор паракимомена Василия, направленный против императора, и Василий II заподозрил Фоку в сочувствии заговорщикам. Несмотря на то, что Фока, командуя войсками в Сирии, одержал блестящие победы над арабами, заставив эмира города Алеппо платить Византии дань, Василий II сместил его с должности доместика схол Востока и удалил от двора. Фока не забыл эту обиду. Уезжая на войну со Склиром, он присягнул на верность императору, но клятвы не сдержал. Вместо того, чтобы сражаться с мятежником, Фока вступил с ним в переговоры о совместных действиях против Василия. Затем, при личной встрече, старые честолюбцы договорились о полюбовном разделе империи: Фоке должна была отойти европейская ее часть, Склиру – весь Восток. Однако во время второго свидания (15 августа 987 г.) Фока арестовал Склира и посадил его в крепость под надзор своей жены, пообещав, впрочем, выполнить условия соглашения после взятия Константинополя. 14 сентября 987 г. на собрании богатых византийских магнатов и военачальников в Харсианском округе Фока был объявлен василевсом. Вся Малая Азия подчинилась ему без малейшего сопротивления. Следующим летом он уже стоял на побережье Мраморного моря, разместив часть своих войск под Хрисополем – на азиатском берегу Босфора (ныне Скутари), прямо напротив Константинополя, а с другой частью заблокировав Дарданелльский пролив в районе Абидоса.

* Иверами византийцы называли главным образом грузин, но также и некоторые другие народы Кавказа, в частности, армян-халкидонитов, придерживавшихся догмата о двух природах (духовной и телесной) Иисуса Христа, принятого Халкидонским вселенским собором (в отличие от основной массы армян, которые были монофизитами, отрицавшими телесную природу Бога-сына).

Василий II узнал об измене Фоки не позднее июня 987 г., когда в Константинополь явился с повинной сын Склира Роман. Предотвратить надвигавшуюся катастрофу было нечем: по свидетельству Михаила Пселла, «большая часть армии», в том числе ее цвет – отборные грузинские и армянские части, – перешла на сторону Фоки, которого также поддержали «самые могущественные в то время роды»; в распоряжении императора находился только немногочисленный столичный гарнизон. Тем не менее Василий не пал духом. У него еще оставался последний резерв – время, и он великолепно использовал его.

Сознавая очевидность того факта, что спасти трон может только вмешательство посторонней силы, Василий обратился за помощью к «архонту росов», прославившему свое имя рядом выдающихся побед. Больше искать защиты было просто не у кого: с болгарами у Византии шла война не на жизнь, а на смерть, печенеги же в данном случае были бесполезны с военной точки зрения, так как для того, чтобы разбить мятежников, предстояло форсировать проливы. Между тем союз с Владимиром хорошо смотрелся и с военной, и с политической стороны. Русский князь располагал сильным войском, пригодным как для сухопутных, так и для морских операций; кроме того, даже находясь в стане врагов Византии, он не был кровно заинтересован ни в гибели Василия, ни в ослаблении империи. Василий был уверен, что Владимир не откажет ему, и не ошибся.

См. Сев(б)астия на востоке империи

Место и время русско-византийских переговоров в точности неизвестны. Кажется, кое-какие обстоятельства отправки византийского посольства можно извлечь из одного сообщения армянского историка второй половины XI в. Степаноса Таронского*, если следовать интерпретации, предложенной А. Поппэ [Поппэ. Политический фон крещения Руси (русско-византийские отношения в 986-989 гг.), с. 206-208]. Касаясь положения армянских провинций при Василии II, Степанос Таронский пишет, что в 435 г. по армянскому летоисчислению (25 марта 986 г. – 24 марта 987 г.) митрополит Севастии подверг гонению армянских священников в феме Армениак. В том же году император отправил его к болгарам для переговоров о мире. Болгарский царь желал получить в жены сестру василевса. Последний ответил притворным согласием, но, заручившись поддержкой митрополита севастийского, прибегнул к скандальному обману. Вместо багрянородной принцессы болгары получили другую женщину. Подлог был раскрыт и разъяренные болгары в отместку сожгли митрополита как обманщика.

* В исторической литературе он также часто фигурирует под своим прозвищем «Асохик» – Певец.

Крупные огрехи в изложении болгарских событий для Степаноса Таронского совсем не редкость. Поэтому проще всего было бы счесть его рассказ не заслуживающей внимания литературной поделкой, поскольку очевидно, что пикантный анекдот о подмене невесты понадобился армянскому писателю только для того, чтобы иметь благочестивое удовольствие возвести на костер севастийского митрополита – ненавистного гонителя его соотечественников и единоверцев. В исторической реальности ничего подобного не происходило. Однако в данном случае вымысел возник явно не на пустом месте. По свидетельству «Церковной истории» Никифора Каллиста (первая треть XIV в.), в царствование Василия II митрополит Севастии Феофилакт действительно оставил свою кафедру, причем, по всей видимости, до 991 г.*. Таким образом, большой вес приобретает указанная Степаносом Таронским дата отъезда митрополита Севастии в Константинополь – 986/987 г. Но причину, по которой он оказался в столице, надо искать не в болгаро-византийских переговорах, никем, кроме Асохика, не подтвержденных, а в волнениях среди армянских религиозных общин восточных провинций Византии, терпевших постоянные притеснения от византийского священства. Тогда отъезд, или, точнее, бегство Феофилакта из Севастии следует датировать временем после февраля-марта 987 г., когда армянские провинции империи открыто встали сначала на сторону Варды Склира, а затем Варды Фоки. Недавнее преследование севастийским митрополитом армянских священников, видимо, не было забыто, и он почел за лучшее искать убежище при императорском дворе.

* Перевод на другую кафедру не мог быть осуществлен без санкции патриарха. Между тем из сообщений Яхьи известно, что с 16 декабря 991 г. и по 12 апреля 996 г. патриарший престол пустовал, как, вероятно, и Севастийская кафедра, получившая нового митрополита Феодора только в 997 г., то есть вскоре после поставления патриарха [см.: Левченко. Очерки, с. 377; Поппэ. Политический фон, с. 207].

Оказавшийся не у дел иерарх был подходящей фигурой для исполнения дипломатических поручений. И потому Феофилакт вполне мог быть послан Василием II в Болгарию, но только не к болгарам. Сватовство болгарского царя к сестре императора выглядит сомнительно хотя бы в виду того, что Роман был скопцом. Истинный искатель руки сестры Василия II и единственный иностранный государь, с которым император в 987 г. серьезно обсуждал этот вопрос, был князь Владимир. На этот счет существует множество достоверных показаний византийских и арабских историков. Например, Яхья пишет: «И взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил себя царем в среду, день праздника Креста, 14 сентября 987 года… и овладел страною греков до Дорилеи [северная Фригия, в районе совр. г. Эскишехир] и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его, и был им озабочен царь Василий по причине силы его [Фоки] войск и победы его над ним. И истощились его богатства и побудила его нужда послать к царю русов, – а они его враги, – чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий».

Вот, следовательно, в каких брачных переговорах только и мог участвовать севастийский митрополит. По-видимому, необходимо согласиться с Поппэ в том, что подлинную «историческую основу событий, рассказанных Асохиком, можно обнаружить в фактах русско-византийских отношений в этот период» [Поппэ. Политический фон, с. 207]. Похоже на то, что переговоры византийских послов с Владимиром и в самом деле проходили на болгарской земле, а не в Киеве, как это обыкновенно считается. С точки зрения хронологии это предположение вполне приемлемо. Серия военных кампаний Владимира на западных и восточных границах Руси должна была завершиться не позднее осени 986 г. В том же году Самуил громит греков под Сердикой, что создает благоприятные условия для болгаро-русского союза, направленного против Византии. Летом 987 г. Владимир предпринимает поход в византийскую Болгарию и овладевает участком Нижнего Дуная. Одновременно с этим в Константинополе узнают о мятеже Варды Фоки. Логично думать, что Василий II, для которого в этой ситуации потеря времени была равнозначна гибели, тогда же и обратился за помощью к русскому князю, стоявшему с войском всего в нескольких днях пути от Царьграда. Судя по всему, возглавил императорское посольство митрополит Феофилакт, изгнанный в начале 987 г. мятежниками из Севастийской епархии. К назначению духовного лица главой дипломатической миссии между прочим предрасполагали сами условия русско-византийского соглашения. Они были необычны, но ведь и василевс находился далеко не в обычном положении.

Вопреки Яхье, из слов которого вытекает, что все было улажено за один присест, русско-византийский договор 987 г. был заключен в результате довольно напряженных переговоров. Суть возникших разногласий передает Абу Шуджа ар-Рудравари, писавший между 1075 и 1094 гг., чьи сведения восходят к утраченной хронике современника событий Хилала ас-Саби (970-1056 гг.) [Поппэ. Политический фон, с. 209]. «Истощив свои силы, – говорит Абу Шуджа, – оба императора [Василий II и Константин VIII] послали за помощью к царю русов. На это он предложил им отдать ему в жены их сестру, но та отказалась по той причине, что жених разнится с нею верою; переговоры закончились тем, что царь русов принял христианство. Союз был заключен и принцесса отдана ему».

Древнерусское сказание о взятии Владимиром Корсуни, уже полностью забывшее реальные политические обстоятельства, при которых русский князь женился на греческой царевне, тем не менее также удержало тот важный момент, что Анна была настроена категорически против того, чтобы выходить за Владимира: «Она же не хотяше ити: «Яко в полон, – рече, – иду, луче бы ми здесь умрети». Ее не смягчило даже согласие Владимира принять крещение. Василий II с братом чуть ли не силой спровадили ее под венец: «И едва ю принудиша».

Василий II Болгароборца и Константин VIII убеждают Анну выйти за Владимира

И еще один вопрос не мог остаться в тени на переговорах 987 г. в связи с крещением русского князя. Государственной идеологией Византийской империи была теократия в ее цезарепапистской форме. Империя мыслилась государственным сосудом и внешней оградой вселенского православия, а василевс – светским главой Церкви, защитником церковных догматов и народного благочестия. «По телесной своей субстанции император подобен всякому человеку, однако по занимаемому положению он, подобно Богу, повелевает всеми людьми, ибо нет на земле никого выше него», – сказано в популярном дидактическом трактате диакона Агапита (VI в.), рисующем василевса «повелителем всех людей». Поэтому народы, принимавшие христианство из рук греческого духовенства, автоматически зачислялись византийской дипломатией в разряд имперских подданных, на которых распространялось церковно-политическое покровительство василевса. Аристократизм и политический авторитет императорской власти были бесспорны. Крещеные «варварские» вожди, даже если они возглавляли вполне самостоятельные государственные образования, и думать не могли о том, чтобы встать на равной ноге с византийскими василевсами в международной табели о рангах. Поневоле они соглашались занять подчиненное положение по отношению к василевсу. Но естественно, чем более формальным являлся имперский протекторат, тем настойчивее духовные вассалы императора стремились подчеркнуть фактическую независимость своей власти.

Владимир хорошо знал об этих имперских претензиях греков и потому, наряду с брачным венцом, потребовал себе и венец царский – предмет вожделений русских князей со времен Игоря. Момент был подходящий. Браки иностранных государей с византийскими принцессами обыкновенно сопровождались дарованием жениху какого-нибудь высокого титула империи. Так, женитьба на внучке Романа I Лакапина принесла болгарскому правителю Петру Симеоновичу титул «василевса болгар». Норманнский принц Рожер Сицилийский, породнившийся с императором Иоанном II Комнином (1118-1143) через брак с его дочерью, получил титул «кесаря»*. Такой же почести удостоился венгерский князь Бела III – муж дочери императора Мануила I Комнина (1143-1180). Несомненно, что и Владимир как духовный сын и зять Василия II мог рассчитывать на царский титул, который свел бы признание вселенской власти василевса со стороны русского государя к пустым формальностям этикета.

* Кесарь – высший светский титул после императорского, жаловался чаще всего ближайшим родственникам императора.

Удовлетворил ли император притязания Владимира? Русские и византийские письменные памятники не дают прямого ответа. Но по некоторым намекам мы можем догадываться, что Василий II действительно даровал Владимиру титул кесаря.. В самых ранних похвальных словах Владимиру (XI в.) древнерусские авторы именуют его царем, наподобие Константина I Великого («О святая царя Константине и Володимере…» – у Иакова Мниха), «самодержцем Русской земли» (в «Сказании о Борисе и Глебе»), каковым термином не вполне точно переводили греческое слово «автократор», прочно соединявшееся в понятии русских людей с титулами «василевс», «цесарь», «царь», а также присваивают ему имя «равноапостольный», которое с давних пор «утвердилось в Византии как общий царский титул» [Федотов. Святые Древней Руси, с. 93]. Характерной деталью является и то, что во всех летописях и житиях Владимира его византийская супруга Анна фигурирует с титулом «царица». Между тем ее собственный придворный ранг соответствовал титулу «царевны», царицей же она могла быть только в качестве жены «царя» Владимира [Левченко. Очерки, с. 367-368]. В одном позднесредневековом русском произведении («Сказание о Вавилонском царстве») наблюдаем любопытную путаницу. Говоря о присылке царских регалий Владимиру Мономаху, автор смешивает этого князя с его святым тезкой и приурочивает события к правлению императора Василия II: «В то же время… посла вои своя князь Владимир Киевский на Царьград множество. Царь Василей, видев воя сильныя Владимерова, убояся их. И посла царь Василей к великому князю Владимиру посла своего с миром, а с ним посла дары великие и ту сердаликову крабицу со всем виссом царским, а от того часа прослыша великий князь Владимер Киевский Мономахом». В описи XV в. сокровищ московских великих князей также упоминаются подаренные Владимиру императором великолепные золотые бармы, украшенные драгоценными камнями, жемчугами и эмалью. Стиль этих вещей указывает на конец Х в., как на наиболее вероятное время их изготовления [Алексеев. Историческо-нумизматическое исследование, с. 8].

Сребреник князя Владимира

Еще более красноречив древнерусский нумизматический материал Владимировой эпохи. На золотых и серебряных монетах, отчеканенных в Киеве в конце Х – начале XI в., Владимир изображен в императорском облачении – длинной рубахе с узорчатой полосой и длинном плаще, скрепленном у правого плеча драгоценной застежкой-фибулой, со знаками царской власти – венцом и скипетром, и с нимбом над головой – символом царского величия. Прототипом для златников Владимира послужили золотые монеты Василия II и Константина VIII, причем сходство между ними настолько полное, что первые русские образцы, поступившие в Эрмитаж, были приняты за византийские солиды [Толстой. Древнейшие русские монеты, с. 14-17, 21-22]. Сам факт чеканки подобной монеты, по мнению специалистов, «убеждает в том, что ее выпуск в немалой степени вызывался потребностями идеологического характера, требованиями складывающегося государственного права средневековья и специфического значения монетной чеканки, как регалии, символа самодержавной власти… Это как бы политическая декларация, отводящая хорошо известные претензии константинопольского двора на подданство народов, принимавших новую веру от византийской церкви» [Сотникова, Спасский. Тысячелетие древнейших монет России: Сводный каталог русских монет Х-XI веков., с. 5-6].

Общий ход русско-византийских переговоров таким образом рисуется в следующем виде. Василий II поначалу обратился к Владимиру с традиционным для византийских императоров предложением о найме некоторого количества русских «воев», необходимых ему для подавления мятежа Фоки. Но русский князь, воспользовавшись безвыходным положением императора, взамен потребовал себе руку Анны и знаков царского достоинства. Василию не оставалось ничего другого, как уступить, оговорив, впрочем, принятие Владимиром крещения в качестве необходимого условия женитьбы. Тут нужно подчеркнуть, что встречное предложение Владимира о династическом союзе было, по Абу Шудже, полной неожиданностью для греков, и значит, греческие послы, безусловно не уполномоченные обсуждать столь важный вопрос как брак императорской сестры, должны были прервать переговоры и вернуться в Константинополь (или отправить в столицу гонцов) за новыми инструкциями. Следовательно, необходимо предположить, что греки ездили к Владимиру по крайней мере дважды. Это, в свою очередь, подтверждает наше предположение, что местом русско-византийских переговоров была нижнедунайская Болгария. В самом деле, двукратно посетить Киев за один навигационный сезон 987 г. (точнее, даже во вторую его половину, если исходить из того, что переговоры начались в июне, после того как Роман Склир выдал изменнические планы Фоки) послы Василия II не могли физически: плавание в один конец из Киева в Царьград занимало около шести недель, а мысль о вторичном зимнем посольстве – сухим путем, через территорию враждебной Болгарии, – следует отбросить как невозможную. Перенести же окончание переговоров на первую половину 988 г. мы не вправе по той причине, что летом или осенью этого года русский флот уже прибыл в Константинополь. Чтобы успеть снарядить несколько тысяч воинов и оснастить большую флотилию, Владимир должен был вернуться в Киев осенью 987 г., имея на руках согласие Василия II на брак с Анной, и значит, русско-византийские переговоры завершились в том же году, в каком и начались, но вследствие усложнения условий соглашения были проведены в два этапа.

Неожиданное расширение круга обсуждаемых тем за счет включения в него вопросов, связанных с бракосочетанием и крещением русского князя, делает понятной роль севастийского митрополита на переговорах 987 г. Видимо, именно при его посредничестве удалось достигнуть договоренности по всем ключевым пунктам. Принятые решения, очевидно, были таковы:

1. Василий II выражал готовность возобновить действие прежних русско-византийских договоров. Но отныне военно-политический союз Руси и Византии должен был получить совершенно другую основу. Больше не могло быть речи об опасливых отношениях соседей поневоле, разнствующих между собой во всем и прежде всего в вопросах веры. Новому соглашению предстояло скрепить навечно дружественные узы между двумя христианскими государями и двумя христианскими народами. С этой целью Владимиру предлагалось принять личное крещение по греческому обряду и содействовать быстрейшему обращению в христианство «бояр», «руси» и «всех людей Русской земли».
2. В случае выпол

Оставить комментарий

Популярные посты:

domitianus

Как выбрать между имплантацией, протезированием и коронками для восстановления улыбки

evil_mimi

Вы не поверите...

mikhaelis2009

Монета Швейцарии 5 франков 1886 продана за 210000 швейцарских франков

latituder

Что-то пошло не так

humus

Наше время на снимках Игоря Стомахина. 2025. «Торжок». Часть 3

ida_mikhaylova

Облепиха

matsam

Говорят киевляне и не только

antimantikora

Как придать шарм старой запертой кошке

anna_bpguide

Фотографы по четвергам. 33. Ласло Мохой-Надь. Модернист

• Ранее
• Архив