Краткий, но нудный отчёт о посещении Санкт-Петербурга

https://leonid-b — 01.09.2017 В начале августа мы на несколько дней съездили в Питер, где я не бывал уже… в общем, давно не бывал.

Вот краткие о том заметки.

1. Останавливались в хостеле на Староневском. Остались довольны: недорого, тихо, чисто, недалеко от пл. Восстания, т.е., вообще недалеко. Единственно, что в принципе могло напрячь – это что расположен он был на четвёртом этаже здоровенного дома, и без лифта. Но утром идёшь сверху вниз, так что незаметно, а к вечеру ухайдакиваешься до того, что хоть четыре, хоть сорок четыре этажа без лифта – всё равно.

2. Главным человеком в этом путешествии был мой большой питерский друг Павел Каганер, который и маршруты составлял, и с нами везде ходил и рассказывал, и давал советы и профессиональные комментарии, и обсуждал с нами все мысли, которые не могли не тесниться в голове, если пять дней бродить по Питеру. Обсуждали мы всё: в основном сам город, конечно, но не только. Википедию, например, потому что он есть один из её организаторов и очень понимает. Или современные молодёжные народные песни на фестивале «Волынщик». Или страшную историю, о которой рассказывает мемориальная доска в начале Большого проспекта (но об этом отдельно).

3. Особую сердечную благодарность выражаю доброму человек Борису Грессерову, который в ФБ посоветовал побродить по Коломне. Так мы и сделали, и теперь это всегда будет моим любимейшим местом прогулок в Питере. Это просто музыка какая-то удивительная.

4. Мы только гуляли и бродили по Питеру, в музей зашли только однажды, в Юсуповский дворец. И то не сказать, чтобы особенно удачно. Я вообще-то не очень большой любитель роскошных дворцов, не понимаю я их. А тут, думаю, надо разобраться. Тем более что мой друг Игорь Сабадах тоже посоветовал туда сходить. Но как только до меня что-то стало доходить про то, что же в Юсуповском дворце такое есть, кроме роскоши, как по соседству высадился десант с большого круизного корабля, и нас всех накрыли. Ну ладно, думаю выбравшись. Придёт наш час. Что это за такие Юсуповы на самом деле – я так и не…

5. Надо сказать, по сотому разу уже, что я любую городскую архитектуру и вообще структуру и тектонику городского пространства понимаю как выраженное в камне, дереве, кирпиче и прочем бетоне представление о мире как тех, кто всё это придумывал и строил, так и ещё в большей степени тех, кто в этом во всём живёт или хотя бы существует. А поскольку исторический Петербург, как я понимаю, мало менялся уже в двадцатом веке, то эффект был очень сильный. Ходить по такому городу очень… очень странно, что ли.

Получалось, что этот Город – из одной страны, а люди, идущие по его улицам – из другой. Третий раз у меня такое: предыдущие два раза приблизительно похожее ощущение было в Израиле и в Праге. Но я там меньше понимал, и тем более меньше переживал – ну, другие и другие. А тут почему-то всё время возникало какое-то неназываемое фантасмагорическое ощущение. Особенно от того, что люди – свои, и ведут себя совершенно спокойно. Как в «Алисе в стране чудес», что ли. Ну да, живут они тут, в чужом представлении. И чего…?

6. Я так понимаю Правильную Поездку, что это когда после неё ты стал знать больше, а понимать – меньше. В этом смысле путешествие в Питер – очень правильное.
Скажем, я вообще перестал понимать, сколько ни думал, как это такие принципиально различные города, как Москва и Питер, могут быть столичными городами одной страны. Или: как выглядела бы страна, в которой один из этих городов есть, а другого – нет. Или: чем отличается Россия питерская от России московской? Или: какие ещё нынешние города могли бы быть столичными городами федерации различных Россий?

7. Во всяком случае, одно, но очень важное различие, я, как мне показалось, уловил. Попытаюсь изложить его хотя бы в первом приближении.

В Питере исходное, дословесное и до-понятийное пространство находится в воздухе над городом, оно опускается на него, с силой и ясностью, формируя и структурируя сначала сам город, а потом, понятно, и его жителей. И сформированное пространство всё время стремится подняться вверх, к своим причинам и истокам.

А в Москве это дословесное, исходное пространство находится под землёй, оно прорастает и эманирует оттуда. Поэтому собственно московское пространство всё время тянется вниз, к земле и под землю. Кто не верит, пусть пойдёт и погуляет по Хитровке. Там это чувствуешь просто печёнкой.

Есть одно исключение из общей питерской музыки – это, пожалуй, Михайловский замок. Кто его снаружи не видел и рассказа о нём Павла Каганера не слышал – у того очень мало шансов что-то понять в том, кем был император Павел, и что это был за отчаянный рывок, как всегда неудачный.

8. Чем ещё Питер кардинально отличается от Москвы, так это вкусной едой и стильными заведениями для её поедания. Мы там (правда, по наводке Паши) подкреплялись и обедали в паре разных грузинских ресторанчиков, в нескольких арт-кафе, в ресторане «Iдiотъ» на Мойке и в очень смешном «Саквояже для беременной шпионки» на Конюшенной. И везде обжирались и пировали, наслаждаясь окружающей нас обстановкой и гармонирующими с ней людьми.

Понимаете, у нас тут в Москве тоже есть как бы стильные рестораны и кафе – но у нас сразу видно, как оно такое получилось. Сначала туда пришли декораторы и сделали красиво. А потом они ушли, и пришли обычные столовские ребята, и продают они столовскую еду и понты, в соотношении один к четырём. А самим этим ребятам глубоко плевать и на то, что они продают, и на тех, кто это потребляет.

В Питере же всё вместе, и стиль и еда.

А когда я в голос стал причитать – мол, почему у нас в Москве так плохо и ничего такого нет, не бывает и не будет никогда, местный товарищ негромко заметил: «У вас там всего слишком много: и людей, и денег. Поэтому и нет необходимости делать хорошо: и так съедят». Вот же зараза! Так оно и есть.

9. Съездили в Петергоф, где нас встречала и водила по нему сотрудница музея, очаровательная Ярослава. Погодка стояла роскошная, красота вокруг была необычайная, небо было со всех сторон, выйдешь на берег залива – и сразу оказываешься внутри картины с морем и чайками, и обратно не хочется. А Ярослава об это время рассказывает, что да как тут бывало.

И до тебя очень быстро доходит, что всё, что ты видишь, не имеет никакого отношения ни к какой природе. Что это всё – только воля и сила. И держится вся эта красотень только упрямством и внутренним (ну… не всегда, но в конце концов) приказом.

Т.е., если прищуриться, то видишь, что стоишь на низком болотистом берегу с чахлыми и редкими кривыми берёзками и рыбаками-чухонцами. И больше нет ничего. А откроешь глаза пошире – нет, вокруг дворцы, аллеи и фонтаны.

Ну… как тут…

10. Погуляли по Петропавловской крепости. В Петропавловке больше всего впечатлили Петровские ворота и шемякинский памятник Петру. По одной и той же причине: они о том Питере, который задумывался и существовал до второй половины 18-го века, т.е., до того, как в Россию пришло Просвещение. Как удалось Шемякину это увидеть и изобразить (!) – совершенно непонятно. Нигде больше в России я не видел такого разлома между допросвещенческими и просвещенческими временами.

11. Прошлись по Петроградской стороне. Это такое место, что по нему как пройдёшь, так сразу начинаешь понимать всех своих питерских друзей и знакомых. Они все разные, а Петроградская сторона одна – но она ключевая для них.

Получается так, что они все на ней родились, что ли. Нет. Они все из неё родились. Ну, не знаю.

12. Есть в Питере и дыра во времени, как ей не быть-то. В каждом приличном городе есть, и там есть. Называется эта здоровенная дыра «Апраксин рынок», находится в десяти минутах от Казанского собора и другой красоты. Сама она, видать, зацепилась за город пролётом из начала 90-х, и описать её невозможно.

Эта дыра «Апраксин рынок» довольно чётко очерчена, и людей, которые в ней внутре, больше в Питере нигде нет. Они на тебя особенного внимания не обращают, и это хорошо. Говорят они между собой непонятно, продают (вернее, как бы выставляют как бы на продажу) хрен знает что, небывалое нигде уже лет двадцать. У меня такое ощущение, что если бы не Паша, мы бы оттуда просто не вышли бы. Ну, вышли бы, конечно, но не сразу и не совсем.

13. А есть в Питере такой дом, на который как глянешь, так и оторваться невозможно. Называется «дом Веге». Это воплощённая мысль о чём-то очень главном – может быть, о самом Питере, а может быть и главнее. Меня оттуда просто оттаскивали, я не мог оторваться. Силой повернули, дали взглянуть на Никольский собор – ну, меня отпустило.

К питерским зданиям неприменимо понятие «красивый». Они – это именно воля и представление. А исключение я видел только одно, но уж очень это было исключительное исключение. Это – Смольный собор. Паша оставил его напоследок, мы мимо него проехали, по пути на вокзал. Собор этот, он как… Он как… Нет, и пытаться нечего.

14. В следующий раз в Питер намечаем приехать в феврале, когда народу должно быть помене. По музеям походим.

15. Е.б.ж., ясен перец.

Сохранено