Космос и "репрессии"

anlazz — 15.04.2017 И еще в продолжение космической темы. 12 апреля, как известно, «ватники» и «совки» празднуют – а либералы постят  известную фотографию С.П. Королева после ареста. С известным подтекстом: дескать, подлый тиран в реальности не только не способствовал развитию космонавтики – но напротив, чуть ее не угробил. Поскольку именно по вине Сталина были арестованы и расстреляны почти все  разработчики ракетной  техники – и лишь чудо (свершенное, очевидно, по воле Высших сил) позволило небольшой части из них выжить и создать в дальнейшем ту самую ракету, которая прославила страну. А вот если бы не это – то развитие космической техники, очевидно, было бы намного круче. Подобная точка зрения – пускай и в менее утрированной форме – в настоящее время заменила у указанной публики «старую» концепцию, согласно которой советская космическая программа была одновременно целиком «потырена» у немцев, и при этом – полностью провальной и вредной для страны. Но уже лет десять – пятнадцать, как подобное утверждение воспринимается чистым бредом. (Чем оно, собственно, и является.) Поэтому ненавистникам «совка» приходится концентрироваться на указанных ващах.

Впрочем, даже если учесть, что мнение антисоветчиков всегда есть дурь, некоторые проблемы тут действительно затрагиваются. Хотя бы потому, что  арест Королева и Глушко, а так же расстрел того же Лангемака являются реальными фактами истории. Ну, а считать принадлежность Сергея Павловича к «троцкистско-вредительской организации» реальной, разумеется, нельзя. Разумеется, можно просто сказать, что главной причиной этого, а равно – и других похожих  дел – стал банальный донос. Сейчас в сети есть материалы данного дела, и вполне понятно – кто и зачем начал компанию против руководителей советской ракетной программы. Причем, очевидно так же, что основной мишенью был не сам Королев – а руководитель НИИ-3 Иван Клейменов. А Сергей Павлович вместе с Глушко просто «попал под лошадь» - в том смысле, что после начала раскрутки дела арестованы и привлечены к ответственности были все, кто занимал в указанной структуре более-менее приличный пост.


Таким образом, сейчас можно точно сказать, что основанием для ареста «ракетчиков» стала борьба за начальственные места. Ну, что поделаешь – руководитель всегда живет лучше подчиненных, получает большую зарплату и имеет больше благ. А значит – его место всегда является предметом разного рода интриг. Интересно  в данном случае то, что в СССР прекрасно осознавалась данная опасность и с ней даже пытались бороться введением «партмаксимума». Но к  середине 1930 эта борьба сошла на нет. По простой причине – страна оказалась перед необходимостью осуществлять форсированную индустриализацию, а значит – перед необходимостью выстраивать иерархические производственные системы. Просто потому, что на изобретение иных форм не было времени. Организацию предприятий в большинстве случаев копировали с западных образцов, а зачастую – вообще покупали готовые заводы.

В подобном положении смещение социальных ролей к привычным для классового общества было неизбежным. Правда,  советскому варианту производственной иерархии были присущи некоторые отличия от иерархии «традиционной». А именно – руководитель в советском обществе выступал намного более «слабой фигурой» в плане обеспечения собственной устойчивости. Все-таки отсутствие частной собственности играло важную роль – в том плане, что находящиеся наверху лица имели ограниченные возможности в «переплавке» общественных благ в собственное «могущество». В итоге даже советские наркомы, несмотря на формально огромную власть, оказывались намного слабее в способах ее удержания, нежели аналогичные фигуры в классовых обществах. (Там, где  подобные лица буквально опутывают окружающих паутиной явных и неявных связей, разного рода прав владения и получения благ – в качестве примера можно привести того же Сердюкова. «Полноценный» арест которого грозил полной катастрофой всей властной системы.)

Однако данная низкая «персональная» устойчивость, как правило, компенсировалась устойчивостью «системной». А именно – если руководитель успешно выполнял свои обязанности, то его смене противостояла сама руководимая им структура. Поскольку очевидным было то, что указанная замена обязательно приведет к ухудшению выполняемой данной структурой функции. Впрочем, если члены данной организации просто «работали за зарплату», то подобная особенность оказывалась не столь важной. Но если речь шла о низкоотчужденном труде – а работа советских конструкторов ракет относилась именно к данной категории – то ситуация менялась кардинально. В подобном случае большая часть интриг банально гасилась «внутри коллектива» - а «внешнеколлективные» интриганы, понятное дело, не имели особых шансов.


Это позволяло большей части научных и инженерных организаций достаточно уверенно существовать вплоть до второй половины 1930 годов. Однако после этого ситуация несколько изменилась. А именно – в это время очевидным стало близкое начало Мировой войны. Собственно, то, что данная война будет неизбежно , являлось понятным еще лет за десять до указанных событий. А уж после прихода Гитлера к власти можно было более-менее точно предсказать и срок ее начала, а, равным образом, и конфигурацию. (В частности, неизбежность нападения Германии на СССР.) Но все равно, первую половину десятилетия советские люди прожили в представлениях относительно мирного времени. Но чем ближе подходил трагический момент, тем сильнее становилась «тень» от будущих событий. И в какой-то момент ее влияние стало настолько велико, что привело советское общество в «предмобилизационное состояние».

Тут мы, собственно, зашли довольно далеко в область рискованных предположений – вроде влияния будущего на прошлое и т.д. Но, в любом случае, не замечать изменений, случившихся во второй половине 1930 годов, нельзя. И, в частности, нельзя не видеть того, что в указанных условиях стал нарастать процесс ревизии всех новационных направлений  - в плане их практической значимости для выживания в будущей катастрофе. Этот процесс и выразился в том явлении, которое сейчас принято именовать «репрессиями». (Хотя, понятное дело, репрессиями в классическом понимании оно не является.) Впрочем, разбор данного вопроса в «общем виде» довольно сложен и  требует отдельного, обстоятельного разговора. Тут же нас волнует вопрос приложения его к ракетной программе – а точнее, к коллективу несчастного НИИ-3. Однако именно с этим особых проблем нет – в сети есть то самое обвинительное заключение, которое было предъявлено С.П. Королеву, на основании которого он и был арестован. Я не буду тут приводить данный документ – поскольку он хорошо известен. Отмечу только то, что если отбросить ритуальное присвоение Сергею Павловичу членства в «троцкистско-вредительской группировке», то смысл обвинения прост. Королеву вменяют то, что под его руководством разрабатывались проекты, практическая реализация которых в ближайшее время была невозможной. Сюда попали практически все разработки, кроме неуправляемых ракетных снарядов – знаменитых «Катюш», а так же их морских и авиационных аналогов. Даже работы по твердотельным управляемым ракетам, и те ставились в вину  – по причине их трудной реализуемости. А уж что касается ЖРД…

В общем, можно сказать, что коллектив НИИ-3 (поскольку, как было сказано выше, дело было не только в Королеве, и не столько в Королеве) обвиняли в слишком высокой новационности – не соответствующей общему уровню развития общества. Правда, через несколько лет именно эта особенность станет определяющей в плане создания новой техники – ведь всего за год (с 1945 по 1946 год) было создано знаменитое ОКБ-1, а затем – НИИ-88. Силами которого, уже к 1948 году, была создана первая советская баллистическая ракета Р-1. Тот факт,  что Р-1 копировала немецкую V-2 (причем, не во всем – Р-1 имела большую дальность) не должен подменять понимания того, какая колоссальная работа была проделана для того, чтобы освоить требуемые технологии. Да и основная документация на ракету в реальности попала американцам – так что тут следует вести речь исключительно об реинжениринге немецкого проекта. А подобное действие невозможно без наличия опытных специалистов. Поэтому тот факт, что даже после ареста основных руководителей и фактического разорения советской ракетной программы ее основной фактор не исчез, говорит  исключительно об ее огромной «инновационной мощности». Если при этом понять, насколько скромные средства потреблялись на указанные задачи, то станет понятным, почему СССР следует считать «новационным раем».


Однако так же понятным становится  и то, что же реально произошло в 1938 году. А произошло там следующее – даже имеющееся количество ресурсов было урезано. В итоге, система «пошла вразнос» - то есть, не имея возможности функционировать в прежнем режиме, она стала разрушаться. Именно подобным актом разрушения стало уменьшение уровня «внутренней солидарности», приведшим впоследствии к указанным выше эксцессам. Собственно, то же самое можно сказать и про большую часть тех «репрессий», что затронули научно-техническую сферу. Что бы мы ни брали – от авиастроения до генетики (знаменитый арест Николая Вавилова) – везде было то же самое. А именно – если до середины-конца 1930 годов удавалось поддерживать высокий уровень новационности - что, в свою очередь, очень сильно уменьшало количество «внутренних интриг» и прочих проявлений Инферно - то с указанного  времени это стало невозможным. В итоге деструктивные процессы круто поползли вверх – что и привело к неизбежным разрушениям программ и организаций через указанные «репрессии».

 В общем, можно сказать, что основной причиной тех действий, что впоследствии были названы «репрессиями» - по крайней мере, в научно-технической сфере – послужил крайне высокий уровень новационности советского общества. Аномально высокий, совершенно несоответствующий общему уровню развития, а главное – имеющимся ресурсам.  В конечном итоге именно это привело к катастрофическим последствиям при резком падении ресурсной базы - поскольку уровень устойчивости систем в данном случае балансировал около нуля. (Важно, судя по всему, именно резкое падение – при котором не было возможности отстроить имеющиеся структуры к новой ситуации.) Впрочем, как показала практика, даже в таком случае основа – а именно, люди, имеющие высокую степень новационной мотивации – остались. Самого Королева не сломали ни арест, ни лагерь, ни «шарашки» - при первой же возможности начать новый ракетный проект он принялся за него с прежней активностью. Причем, полностью понимая свои перспективы в случае неудачи – как любил говорить сам Сергей Павлович об этом варианте: «Хлопнут без некролога». Однако, конструктор сознательно принял лидерскую роль в данном случае – настолько важной была для него указанная возможность…

Впрочем, человек, по настоящему мотивированный новацией, ведет себя именно так. В конце концов, самому Королеву не впервой было рисковать жизнью ради своей мечты – в самом начале своей конструкторской карьеры он самостоятельно пилотировал свои же планеры, рискую жизнью. И челюсть сломал он именно из-за неудачного приземления в этот период – а вовсе не во время допросов. (Мог бы и шею сломать) Впрочем, это не особенно важно – поскольку, в любом случае, это был оправданный риск ради достижения своей цели. И не только для него – а для любого человека, вовлеченного в создание инноваций. Собственно, большая часть людей, попавших в те же репрессии – если брать ту же научно-техническую сферу – прекрасно понимала, что стоит им «уйти в тень», и опасность исчезнет. (Поскольку, как уже было сказано, основным непосредственным источником указанных проблем были «внутренние» интриги – борьба за начальственное кресло, за премии, награды и т.д.) Но сделать это – означало предать свои идеи, что, собственно, противоречило самому смыслу жизни инноватора. То есть – уйти от борьбы было бы эквивалентным прекращению самой жизни…


Таким образом, можно понять, что в имеющихся условиях избежать указанных репрессий было бы очень трудно. Нет, разумеется, можно представить мир, в котором Вторая Мировая война не наступает вообще, или наступает лет на десять позднее – и, таким образом, ее черная Тень не падает на наступивший в 1930 годы расцвет новационности, или падает тогда, когда последняя набралась достаточно сил для того, чтобы противостоять этому. Этот мир будет очень привлекательным – но, к сожалению, вероятность его реализации находится где-то около нуля. Для наиболее же вероятной ветки реальности единственным способом обойти указанную проблему будет построение общества с более низким уровнем новационности. Наподобие современной России, где этот показатель близок к нулю – что дает дополнительные очки к «стабильности», но не позволяет решить ни одну стоящую перед социумом проблему. Наверное, не надо говорить, что подобное общество в условиях 1930 годов было обречено. Причем, даже не на захват Третьим Рейхом – последнее тут вообще становится само собой разумеющимся. А на попадание в жесткий кризис во время Великой Депрессии – когда невозможно стало жить по прежним представлениям…

Получается, что репрессии представляли собой не что иное, как обратную сторону высокой скорости советского развития, обратную сторону выхода страны из страшнейшего суперкризиса 1917 года. Именно так и следует к ним относиться. Разумеется, это не значит, что подобные события были благом – как не является благом, например, способность двигателя внутреннего  сгорания производить шум и выхлопные газы при работе. И, вообще-то, при создании подобных конструкций следует стремиться уменьшать эти негативные последствия. Но отказываться от самой идеи ДВС, как такового, исходя из его не 100% КПД, является совсем уж глупым шагом. И уж совсем идиотским будет тут мнение, что наши предки виновны в использовании столь несовершенного тип моторов – вместо того, чтобы сразу изобрести perpetuum mobile. (Что, собственно, и утверждают либералы.)  Поскольку, какие бы совершенные конструкции не будут открыты в будущем, в любом случае, опираться они будут именно на созданный ранее фундамент. Так и СССР – несмотря на то, что он не являлся абсолютно идеальным обществом, достижения, созданные в нем, несомненно составляют одну из основ будущего. И сама осуществленная космическая программа в этом случае является прорывом, положительное значение которого на порядок превышает отрицательное значение репрессий. В конце концов, если бы не было ее – то крайне вероятным стал бы массированный ядерный удар по стране. Что, согласитесь, намного хуже всех репрессий, вместе взятых.

Именно это и следует всегда иметь в виду. А так же то, что каждое, даже такое положительное явление, как взлет инновационной активности, всегда может проявить и свою «теневую сторону». Поскольку диалектика… Но это, понятное дело, тема совершенно иного разговора…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив