колонка в «Учительской газете»

vodennikov — 31.08.2021 ПРИЗРАК РОЗОВОГО РЕВИЗОРА

Разговаривал недавно с главным режиссёром известного московского театра, он рассказал мне между делом, что ставит сейчас пьесу «Розовое платье» по пьесе Натальи Мошиной: это как бы пятый акт (никогда не существовавший, на то он и пятый) «Трех сестер» Чехова, пьесы, которую изучают в последний классах средней школы.
Мы все помним это платье, эту героиню. Наташа. Которая не умеет одеваться.

"Наталья Ивановна входит; она в розовом платье, с зеленым поясом.
Наташа: (Мельком глядится в зеркало, поправляется.) Кажется, причесана ничего себе
Ольга: (Вполголоса испуганно.) На вас зеленый пояс! Милая, это не хорошо!
Наташа: Разве есть примета?
Ольга: Нет, просто не идет... и как-то странно...
Наташа (плачущим голосом): Да? Но ведь это не зеленый, а скорее матовый".

И всё, песенка Наташи спета. Вот она уже символ пошлости, нахрапистости, узколобости и мещанства. Но пьеса Натальи Мошиной – это моноспектакль, монолог уже 50-летней Натальи Ивановны Прозоровой, в 1930 году, когда она уже почти всех пережила, и страна уже не та, и всё не то, и на ней уже бесформенное серое платье-гроб.
Горько вспоминает она об отношениях с тремя золовками, о своей несостоявшейся любви да вообще о гибели всей жизни: напомню, монолог звучит из 1930-го.

Но поражает тебя не это. Ты вдруг вспоминаешь: господи, но мы же помним эту потрясающую моду девяностых годов, когда девушки, красивые, нежные, тонкие, вдруг стали носить розовые платья с кружевными широкими юбками и прекрасными салатовыми накидками или такими же зелеными лифами.

Да что там девушки 90-х, давно уже из коконов своих нежных, розово-зеленых повылетевшие, сгоревшие. В 2021 году весной модные дома Balmain, Versace, Raf Simons, AZ Factory в весенне-летних коллекциях «сделали как минимум по одному луку, в котором задействовано именно сочетание розового с зеленым».

То есть Наташа, получается, вообще предвестник нового искусства, нового сочетания, она художник. Кто сделал черное маленькое платье? Коко Шанель. Наташа, же перепрыгивая время, делает совсем невозможное: став посмешищем, она обгоняет моду.

Бьюсь об заклад, что бросишь ты проклятье
Моим друзьям во мглу могил:
– Все восхваляли! Розового платья
Никто не подарил!

Интересно, не с зеленым ли пояском его хотела носить Марина Ивановна в 1919-м?

...Кстати, пояса в пьесе Чехова упоминаются дважды: сперва в уже упомянутой сцене, а второй раз, когда Наташа говорит Ирине, что тот пояс ей не идет, надо бы посветлее. Может, она права?

Я вообще люблю эти пятые акты, которых никогда не было, но они есть, они снятся.
Те же Гильденстерн и Розенкранц, которые мертвы. Или, например, «Ревизор» Гоголя.

Недавно прочел у писателя Александра Иличевского:
«Чем дольше живу, тем не смешнее "Ревизор". Не помню, кому из режиссеров (1920-30-е годы, кажется) принадлежит такая интерпретация "Ревизора": немая сцена; и тут входит... Хлестаков».

Это самое крутое, что я за всю жизнь про гоголевскую пьесу прочитал. Даже не так. Только такая концовка «Ревизора» и делает эту и без того сновидческую пьесу запредельной. Это он, он, Иван Александрович, приволакивающейся то за дочкой, то за матушкой, берущий взятки, совершенно в дороге поиздержавшийся, это он был тем настоящим ревизором, которого до конвульсий боялись чиновники города. Он просто, страшный и мрачный, в розовом с зеленом, действительно приехал инкогнито, притворился вертопрахом, фитюлькой, все разузнал – и пощады теперь от него никому не будет.

_____
(Дмитрий Воденников, колонка в «Учительской газете», август 2021)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив