колечко-колечко, выйди на крылечко

clear_text — 11.11.2013 SEDUZIONE SFORTUNATA

Был один сравнительно молодой, но очень блестящий профессор. Ему сначала было тридцать восемь лет, потом сорок два, далее сорок семь, уже к пятидесяти дело шло, а он все был холостой. Конечно, многие молодые преподавательницы, а особенно аспирантки, были бы очень не против выйти за него замуж. Тем более что он был, как уже сказано, научно блестящ, да еще красив и строен, а кроме того, у него была большая-пребольшая квартира на улице Воровского (ныне опять Поварская). Потому что покойный папа его был очень знаменитый ученый, и мама тоже. Тоже покойная, кстати. Вот ведь какой жених, и безо всякой свекрови.
Поэтому молодые преподавательницы и аспирантки атаковали его, что было сил, но безрезультатно. Жил он в своей квартире один, и никого к себе не пускал. Из аспиранток, я имею в виду. Они, бывало, пытались его проводить, помочь донести папку с проектами, но он вежливо и твердо прощался у красивого подъезда, дружески жал руку и скрывался за дверью.
Одна аспирантка подумала: «Это всё от нерешительности! Смелей надо!».

Она вызвалась помочь ему донести очередную порцию проектов, и специально взяла их очень много, просто целую вязанку, обхват, «беремя», как говорят в народе. И, когда он стал прощаться у подъезда, сказала: «Ну, как вы это донесёте? Всё разлетится!» - и вошла с ним в лифт, и даже в прихожую, а в прихожей спросила: «Куда класть?» - и он, слегка растерявшись, провел ее в свой кабинет.
Там она сложила проекты на журнальный столик и сказала, нарочно громко переводя дух:
- Можно у вас попросить воды попить?
- Сию минуту, - сказал профессор. – Но, может быть, чашечку кофе?
«Ого! – подумала аспирантка. – Лови момент, дорогая!»
- Да, спасибо, не откажусь, - сказала она.
Профессор ушел. Слышно было, как он в конце коридора зашел в кухню, стал звенеть посудой.
Она огляделась. Комната была просто дивная. Старинный письменный стол с бронзовой лампой, книжные шкафы с витыми колонками, люстра с пузырем красного стекла – и огромный диван, покрытый тонким и мягким персидским ковром…

Когда профессор с кофейным подносом в руках вошел в кабинет, она поднялась с дивана ему навстречу. Совсем голая. Даже клипсы сняла.
Она была очень красива. Полное совершенство. Фигура, достойная резца Праксителя. Или лучше даже Кановы, или русского классика Витали. Потому что у праксителевых Афродит тяжеловатые лодыжки. А тут все было воздушно и тончайше, но при этом рельефно и выпукло – где надо и как надо.
Профессор смотрел на нее, как завороженный. Он поставил поднос на стол, шагнул к ней, она шагнула ему навстречу, и он сказал, протянув ей руку:
- Пойдемте.
- Да, - тихо сказала она.
Он привел ее в ванную. Напустил полную ванну воды, взбил пену, помог ей забраться туда, и даже слегка потер ее махровой рукавичкой. При этом не снимая пиджака, а только слегка подсучив рукава.
- Теперь вставайте, я вас сполосну, - сказал он.
Она выпрямилась в дивном блеске своей наготы, как сказал бы поэт.
Он душем смыл с нее пену.
- Вылезайте. Вот так… Я укутаю вас в простынку. А теперь я вас вытру насухо, хорошо? А теперь пойдемте, - он взял ее за руку и провел в кабинет. – Не остыло? – он потрогал кофейник. – Нет, порядок. Одевайтесь, выпьем кофе и… и мне через час на экспертный совет… так что… в общем, спасибо за визит.

Дело в том, что бедный профессор играл за другую лигу, но время было такое, строгое насчет этого, семидесятые годы, сами понимаете. Ни о каком «coming out» и помыслить было невозможно.
Тем более перед аспиранткой.
Но она была просто поразительно хороша.
Даже ему понравилась.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив