Когда в книгу не завезли марксизма

paul-atrydes — 14.06.2024 ТВОРЧЕСКОЕ БЕССИЛИЕ

Проф. В. Яковлев. «Эволюция долговременной фортификации». ГВИЗ. 1931 г. 285 стр. Ц. 5 р. 50 коп.

«Автор настоящего исследования, будучи ограничен определенным об'емом своего труда... вынужден был остановиться на одной только эволюции идей (подчеркнуто мною. — Я. Т.) и форм долговременной фортификации», — так определяет в предисловии установку своего труда сам автор.

Именно поэтому основной метод исторического описания проф. Яковлева — голая констатация фактов, и даже в большей части книги не фактов, а только намерений — проектов тех или иных инженеров.

Между тем история долговременной фортификации представляет огромный теоретический интерес. Укрепления преследуют цель экономии сил в момент сражения и боя. Самое устройство укреплений (крепостей) отражает состояние гражданской и военной техники эпохи, политика крепостного строительства представляет классовые интересы командующих групп и таким образом по совокупности исследование истории долговременной фортификации во всей ее широте и об'еме, может представить историю развития форм вооруженной борьбы с большей полнотой, чем описание полевых операций или отдельных боев. Для достижения этого следует описывать конечно не идеи того или иного инженера, даже если они были воплощены в каких-либо сооружениях, а историю борьбы вокруг последних. Самый факт постройки крепости по тому или иному проекту, независимо от оценки его критикой, ничего не говорит, ибо только боевая проверка является надежным критерием годности системы оборонительных сооружений, соответствия их качеству человеческого материала гарнизона.

Крепости древнего периода и средних веков представляли собой обнесенные одной или несколькими стенами поселения городского типа, монастыри, замки и т. д. Судьбы крепостей тогда, как и позднее, решались штурмом, осадой и блокадой.

Проф. Яковлев однако ограничивается одним замечанием, что «оборона имела в те времена значительный перевес над атакой» (стр. 31). и считает, что вопрос достаточно раз'яснен утверждением, что «фортификационные формы древнейших времен составляли почти идеал оборонительных сооружений», тогда как задача состоит именно в том, чтобы показать, почему это было так.

Проф. Яковлев сам на стр. 30 говорит, что «оружие того времени требовало возвышенного (командующего) положения над противником», и считает достаточной ссылку на «об'ективную» причину вместо конкретного анализа техники того времени.

Сообщая на стр. 25, что «существование рабства позволяло без больших затрат (? — Я. Т.) возводить грандиозные фортификационные сооружения», он не проникает в глубь отмеченного им факта, не интересуется причинами постройки городских стен (как будто не было другого приложения рабского труда?), в последнем счете социально-экономическими условиями эпохи, вызвавшими к жизни укрепления городских поселений, где концентрировались товарные склады, имущество и сами представители господствующего класса.

Игнорирование этих материально-классовых, социальных моментов при наличии отправных указаний, что «первобытный человек, будучи наделен природой инстинктом самосохранения, изыскивал трудно доступное... удобное для обороны жилище» (стр. 15), создает впечатление, что автор считает укрепления «естественным» проявлением биологических инстинктивных факторов, и дает основание предполагать, что автор действительно не понимает сущности и значения движущих историческое развитие сил.

В древности, как и теперь, крепости одолевались блокадой, осадой и штурмом: получается «вечный закон», впечатление, что других способов как будто нет, — не выскочишь из порочного круга «вечных и неизменных» принципов борьбы с укрепленными пунктами, тогда как формы борьбы различаются именно соотношением перечисленных способов и зависят от качества войск и уровня техники.

Отдавая дань духу времени, автор говорит: «Фортификация, будучи, с одной стороны, отраслью техники, а с другой, — военного искусства, всегда отражала на себе как политическое и экономическое, так и военное состояние государства» (стр. 14), но эта, словесно правильная, формулировка, поводимому, совершенно не отражает истинных взглядов проф. Яковлева. Несколько ниже он указывает, что «с распространением христианства и монастыри скоро также потребовали зашиты» (стр. 32) не понимая, что монахи и «чудеса» поселялись около людских скоплений, обычно поблизости ярмарок, и монастырские укрепления защищали не столько распространившееся христианство и «чудотворные мощи», сколько склады товаров. Помещения — «осадные дворы» (стр. 58), в которых укрывались окрестные жители (посадские), тоже не были предусмотрительно заготовленными для них квартирами, а пустыми товарными складами и т. д.

Период с XIV до половины XVII века представлен только серией чертежей и описаний к ним. Только в одном месте (стр. 54) говорится, что «когда артиллерия усовершенствовалась, а для отражения вылазок стали в подступах делать завороты и в параллелях устраивать редуты, и особенно когда участие в обороне стал принимать один гарнизон без жителей, к этому активному средству обороны (вылазкам — Я. Т.) стали прибегать реже» (подчеркнуто мной — Я. Т.). Упоминая таким образом о действительной причине изменения форм крепостной борьбы, автор явно ее не понимает.

Непонимание значения изменения классового состава армий приводит к узко техническому представлению о причинах постройки специально «военных» крепостей: складов-баз, профессиональных армий, а в целом и не диалектическому описанию развития системы и места укрепленного района. В результате читателю представляется непрерывная цепь саморазвития идей вместо показа диалектического перерастания одного типа крепостей в другой в разных общественных условиях войны и соответственного изменения фортификационных конструкций.

* * *

Вся вторая половина книги посвящена описанию деталей крепостного строительства с 80-х гг. XIX века. Эти описания сопровождаются лишь краткими справками из опыта войны 1914—18 гг.

Цель этого изложения в основном — доказать, что плохо сопротивлялись плохие и подвергшиеся окружению крепости, а отсюда и вывод: строить хорошие крепости в виде укрепленных полос. Автор явно соглашается с Людендорфом, считающим, что «крепости с поясом фортов отжили свой век. Они не могут сопротивляться современной артиллерии и ее огромному расходу снарядов» (стр. 219), он излагает взгляды экзотического аргентинского профессора фон-Шварца (это не белогвардеец ли?) и меланхолически обрывает книгу заявлением: «Об'ем настоящего исследования не позволяет останавливаться на дальнейших современных предложениях заблаговременной подготовки границ государств... Здесь приводится лишь перечень трудов и статей, в которых можно найти эти предложения» (стр. 285).

Такой неожиданный финал заставляет спросить автора, зачем же он писал свою книгу? Какой из нее прок, если освещение «современных предложений» остается в стороне? Кому нужен исторический труд, из которого не вытекает определенный взгляд на современные задачи? Профессор Яковлев написал книгу, в которой много бессистемно расположенного материала (хронология — не система) и не выявлены движущие силы развития. Он назвал свой труд «Эволюция долговременной фортификации» и, видимо, рассчитывал на то, что можно удовлетвориться этим «каталогом древностей». Иначе нельзя понять, почему автор не уделил внимания полевой фортификации, не уступающей долговременной по прочности сооружений при современном уровне техники (быстро твердеющий бетон и т. п.) и огромных производственных ресурсах крупнейших стран. Сам же он говорит о «слиянии» долговременной и полевой фортификаций (стр. 11). Совершенно не нужно исследовать развитие полевых укреплений со времен фараонов для того, чтобы говорить о слиянии полевой и долговременной фортификации на основе развития производительных сил в эпоху империалистических войн. «Недостаток места» (285 страниц оказалось мало!)

Почему он игнорирует, что в условиях борьбы, которую придется вести СССР, население будет весьма активным элементом обороны, и это несомненно будет влиять на формы укрепленных районов? Неужели проблема обороны крепости сводится только к схеме расположения фортов, их чертежу и профилю? Неужели проф. Яковлев не понимает, что глубина обороны и расстояние между полосами сопротивления и их взаимодействие в первую очередь зависят от качества бойца, а не от чьей бы то ни было идеи?

Разве опыт империалистической войны, революционно-классовый характер гражданской и будущей (в случае нападений на нас) войны, установка на маневренность, широчайшее привлечение авиации и химии и т. д. — разве все это не обязательно было учесть преподавателю академии Красной армии, учащему командиров Красной армии и издающему свой труд в 1930—31 году?

Прискорбно не только то, что автор ни на шаг не приблизился к марксизму, что труд многих лет представляет собой каталог древностей, главным образом то, что редакция ограничивается публичным сознанием недостатков выпускаемого труда, ничего не делая для повышения его качества. Голый техницизм, описание одних идей, аполитичность, — все эти качества делают книгу для нас мало полезной, но ее может использовать классовый враг. Об этом должно помнить. Если игнорирование современности проф. Яковлевым является следствием профессионально-цеховой ограниченности, то пассивное отношение редакции к конкретным проявлениям цеховщины нельзя иначе назвать, как примиренчеством. Можно было помочь проф. Яковлеву построить книгу так, чтобы она действительно давала богатый материал, а не была каталогом, из которого приходится крупицами выуживать существенные, характерные моменты. Надо вести работу с автором, организовать общественность не только для критики, но и для совместной творческой работы. Крепкий коллектив ВТА безусловно мог помочь проф. Яковлеву, и тогда получился бы действительно полезный труд. Но платоническое, благодушное отношение ГВИЗ к маститым авторам и громким именам привело к созданию книги, бесполезной для тех, кого она должна обучить.

Продолжая непримиримую борьбу с идеалистическими теориями и их откровенными и прикрытыми реакционными придатками, «критика ошибок научно-технических работников должна исходить из того, чтобы не только не отталкивать, а все больше завоевывать на свою сторону действительных работников науки и техники» (Молотов). Это указание должен учесть и выполнить коллектив ВТА.

Я. ТЕР.

Красная звезда. 1931. 20 апреля (№ 108).


Политическое чутьё рецензента не подвело, «экзотический аргентинский профессор фон-Шварц» действительно являлся эмигрантом А.В. Шварцем, только что без службы в белых армиях.

Также полагаю, что Я. Тер — это псевдоним Я.И. Шляхтера. Подобный же пример псевдонима как производная от фамилии — Х. Туммельтау, публиковавшийся как Тау (или ТАУ). В работе Л. Самуэльсона этот псевдоним ошибочно приписан М.Н. Тухачевскому.

Яков Израилевич достаточно активно публиковался в военной периодике с середины 20-х по первую половину 30-х (вышла даже одна книга), но позднее исчезает с радаров. Обнаруженные биографические данные довольно скудные, хотя неопубликованные работы вызывают определённый интерес.

P.S. ВТА — Военно-техническая академия.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив