Когда жарко стало под Арденнами

 

В феврале 1945 года на аэродроме в Крыму прибывший на Ялтинскую конференцию Черчилль повел себя экстравагантно. Обходя строй почетного караула, он вместо обычного протокольного прохода стал пристально всматриваться в лица застывших по стойке «смирно» солдат и офицеров, как будто пытался что-то прочесть на их лицах. Впрочем, встречающие и наблюдавшие эту сцену не находили ее обидной. Многим было очевидно - Черчилль хотел понять и разглядеть те качества, которые сделали этих людей способными оказать победное сопротивление самой мощной в истории военной машине. Надо сказать, что любопытство премьера было подогрето и совсем недавними событиями на Западном фронте. 



После открытия Второго фронта Гитлер испытывал немалое давление со стороны ближайшего окружения, склонявшего его к началу сепаратных переговоров о мире с Западом. Особенно настойчив был в этом вопросе Гиммлер. «Мне нет необходимости доказывать, что такой возможности я не упущу, - отвечал в подобных случаях фюрер. - Но надеяться на благоприятный политический момент в период тяжелых поражений наивно. Такие моменты могут возникнуть в случае успеха… В мировой истории коалиции всегда гибли».  



Операции «Вахта на Рейне» и «Нордвин» в Арденнах и Эльзасе против англо-американских войск должны были стать не только «необходимым успехом» для начала переговоров, но и привести к развалу антигитлеровской коалиции. Гитлер ставил своим генералам задачу: «Взломать на Западе добрую половину фронта противника… Тогда мы еще поспорим с судьбой». План предусматривал участие в военных действиях до 45 дивизий, включая элитные танковые части СС, которым, по оценкам Верховного главнокомандующего вермахта, «противник не сможет оказать длительного сопротивления». 



Накануне наступления 16 декабря 1944 года «на Западном фронте все оставалось без перемен», и действия противника застали союзников врасплох. Немцам удалось в короткие сроки продвинуться на 90 км в глубь обороны англо-американцев. Несмотря на контратаки и перегруппировку сил, давление на направлении главного удара не ослабевало. Создалась критическая ситуация… 



Уже 6 января 1945 года на стол Сталина ляжет личное и строго секретное послание от г-на Черчилля: «На Западе идут очень тяжелые бои… Генералу Эйзенхауэру желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать… Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте…» 



Несколько странным выглядит то, что именно британский премьер выступает посредником между командующим Западным фронтом Эйзенхауэром и Москвой. К тому времени отношения Сталина с Рузвельтом были явно более доверительные, чем с Черчиллем, да и американский генерал обращался за содействием к своему президенту в Вашингтон, а не в Лондон. 



Возможно, накануне встречи «Большой тройки» Рузвельт не хотел выглядеть просителем и, используя тот факт, что британские войска были малочисленней и подчинены общему командованию США, решил передоверить не совсем приятную миссию Черчиллю. К тому же он понимал, что Западный фронт гораздо ближе к британским берегам, чем к американским, и что призрак Дюнкерка до сих пор преследует британского премьера. 



Уже 7 января Сталин отвечал: «Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту…» 



Менее, чем через неделю, 12 января началась Висло-Одерская операция против мощной группировки армий «А». 



В только что вышедшей книге российских историков Португальского и Рунова с интригующим названием «Блицкриг Красной армии» предлагается детальный анализ этой операции. По оценкам авторов, Висло-Одерская операция имела беспримерный характер. Разгромив группу армий «А», советские войска «всего за три недели продвинулись на Запад на полтысячи километров, превзойдя по темпам наступления вермахт образца 1941 года. Это был «блицкриг наоборот», расплата за катастрофу начального периода войны - с той разницей, что в отличие от вермахта РККА наносила удары по полностью боеготовому и ожидающему нападение противнику». Весьма существенно и то, что потери при этом составили меньшее число, чем в других наступательных операциях, включая Берлинскую. 



Гитлер был вынужден срочно перебросить 6-ю танковую армию СС с Западного фронта на Восточный, что немедленно сказалось на ситуации в Арденнах. Позднее, давая оценку ситуации на Западном фронте в декабре 1944 - январе 1945 года, Президент США Трумэн скажет, что Эйзенхауэр «уцелел единственно благодаря помощи советских войск, о которой он умолял чуть ли не на коленях». 



Вот почему спустя несколько дней Черчилль так пристально всматривался в лица тех, кто представлял армию, спасшую союзников и разгромившую вермахт… На конференции в Ялте и Рузвельт, и Черчилль не скупились на слова признательности. Однако, как ни парадоксально, последствия Висло-Одерской операции имели далеко идущие политические последствия, которые во многом предопределили сползание мира к холодной войне, будто оправдывая зловещее предсказание о том, что «в мировой истории коалиции всегда гибли»…