Княгини Тенишева и Святополк-Четвертинская в "Воспоминаниях" А.Н.Бенуа

super_kakadu — 08.11.2011 Часть 1.  Часть 2.  Часть 3.  Часть 4.  Часть 5.  Часть 6.  Часть 7.  Часть 8.  Часть 9.  Часть 10.  Часть 11.


Константин Сомов. Портрет А.Н. Бенуа. 1895


"В те же первые месяцы 1895 года Альбер нашёл мне место службы, правда очень «не видное» и оплачивавшееся более чем скромно, однако имевшее ту хорошую сторону, что оно было мне «по вкусу» и позволяло отдавать своё время занятию делом мне близким..
 
Уже лет пять как княгиня Мария Клавдиевна Тенишева ежегодно покупала, преимущественно на наших акварельных выставках, произведения русских современных художников – рисунки и акварели. … Составление таковой [описи коллекции] было поручено мне, мне же такое поручение нравилось потому, что я тут рассчитывал с пользой приложить свои познания и, может быть, направить дальнейшее собирательство княгини по пути более осмысленному, нежели тот, что обнаруживали её ежегодные массовые покупки.
 
Ко мне (я был ей представлен  ещё в 1891 г.) княгиня относилась ласково и любезно, но и немного свысока, как дама уже не первой молодости (ей было в  1895 г. около сорока лет) и «меценатка» можно относится к юнцу и начинающему художнику. Моё же отношение к Марии Клавдиевне было несколько двойственное: я очень сочувствовал её намерению собрать собрание рисунков и акварелей (это было «совсем в моём вкусе») и в то же время я не мог не досадовать, глядя, каким образом это намерение осуществляется – каким нелепым, чисто дилетантским образом, при отсутствии какого-либо плана и в громадном большинстве случаев без малейшего критериума. Несколько спасала положение её тесная дружба с другой княгиней – Екатериной Константиновной Святополк-Четвертинской, являвшейся «вдохновительницей на великие дела своей более эффектной подруги и державшейся при этом в тени. Княгиня Четвертинская была настоящим инициатором проектов Тенишевой, она же зачастую пыталась её удержать от самых неразумных трат. Эту роль кн. Четвертинской я почти сразу после знакомства угадал и вполне ей сочувствовал. Моё личное отношение при этом к каждой из этих дам приобрело особый оттенок. Ни «с виду», ни «по содержанию» мне Мария Клавдиевна не нравилась; я никак не мог согласиться, что репутация «красавицы» была ею заслуженна. Правда, она была высокого роста, а по сложению могла сойти за то, что в те времена называли belle femme; она обладала «пышным бюстом» и довольно тонкой талией. Но во всём этом не было никакого шарма. Черты её лица были грубоватые, нос с горбинкой выдавался слишком вперёд, рот был лишён свежести, а в глазах не было ни тайны, ни ласки, ни огня, ни хотя бы женского лукавства. Ещё менее мне был по душе её нрав. Благодушие Марии Клавдиевны, связанные со склонностью к веселью, её «душа нараспашку», казалось, должны были бы очаровывать, но, к сожалению, всему этому не доставало какой-то «подлинности» и не было чуждо известной вульгарности, никак не вязавшейся ни с её титулом и ни с её горделивой осанкой. Мария Клавдиевна, если и принадлежала по рождению и по своим двум бракам к тому, что называется высшим обществом, и обладала той долей образования, которая полагалась в этом кругу, однако в манерах, в разговоре и в самых оборотах мысли она обнаруживало нечто простецкое, а «хлесткость» её мнений не соответствовала тому, что даётся хорошим воспитанием.
 
Напротив, в княгине Четвертинской, в «Киту» мне нравилось всё, и даже её довольно неказистая наружность, невысокий рост, известная сутуловатость, слишком для женщины определённые черты лица, одинаково далёкие и от безобразия и от всякой миловидности. Всё это как-то шло к её личности, подчёркивало, что в ней было мужественного. При этом – умные глаза и улыбка, иногда озарявшее лицо. Что же касается до духовной стороны, то она представляла собой настоящий контраст с духовной стороной Марии Клавдиевны. Насколько всё существо последней было показного характера и поглощено желанием блистать и нравиться, настолько «Киту» любила стушевываться, «оставаться в кулисах», быть режиссером спектакля, на сцене, однако, не выступавшим. Она непристанно учила и вдохновляла свою подругу, но делала это с тактом и как-то даже вкрадчиво. Я застал уже ту стадию их взаимоотношений, когда Мария Клавдиевна за последние годы вполне оперилась, уверовала в себя и не ощущала потребности постоянной опеки, но этому моменту «выступления на общественную арену» несомненно предшествовал многолетний период подготовки, когда Киту в уединении учила и образовывала свою «Маню», избравши её на то, чтобы создать нечто такое, на что сама она не была способна вследствие именно этой склонности держаться в тени и в отсутствии себе дара импонировать людям. На самом деле это опекание никогда не прекращалось, но только теперь ментор был озабочен тем, чтобы никто из посторонних это не замечал."

P.S. Насчёт возррраста княгини Александр Николаевич явно пррреувеличил, что соверрршенно непррростительно.

Пррродолжение следует.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив