Книжка философская; понравилась сильно

grizzlins — 14.04.2024

Недавно выкладывал вчепятления о книге С.Н. Мареева «Из истории советской философии. Лукач-Выготский-Ильенков». Ссылку дам чуть ниже, чтоб Фрэнк не поставил принудительного ката. Но по числу комментов и накалу оных реакция на пост напоминала времена расцвета ЖЖ. Ибо книжка та была, корректно скажем, полемической. Например, про автора книги вот этой, о которой сейчас пишу, среди прочего у Мареева читаем: «Лично я не помню ни одной публикации за все годы Советской власти, в которой бы феноменология критиковалась с позиций «диамата». Едва ли такой критикой можно считать несколько ритуальных «критических» фраз в том месте книги «Современная буржуазная философия», где Н.В. Мотрошилова излагает философию Э.Гуссерля».
Вообще-то, Нелли Васильевна Мотрошилова защищала ещё кандидатскую на тему «Критика идеалистических теорий активности субъекта (на примере феноменологии Э. Гуссерля и социологии познания)». И работала тогда в секторе диалектического материализма Института философии. А потом, в 68-м, выпустила книгу «Принципы и противоречия феноменологической философии». Но паки скажу: Мареев в своей книге отругал всех, кроме трёх персон, упомянутых в названии труда. Мотрошиловой досталось ещё меньше многих.

Во тут ссылка, где я про книгу Мареева: https://grizzlins.livejournal.com/1971863.html

Н.В. Мотрошилова же написала всё корректно. Три книги Мареева приведены в списке литературы; из его героев — Выготский тоже лишь в списке, Лукача мало, а Ильенкова предсказуемо много. И в целом её книжка совсем другая. Охватывает сия книжка период «от энциклопедии до энциклопедии». То есть, от пятитомной «Философской энциклопедии», начавшей создаваться после ХХ съезда и завершённой в 1970-м году, до Новой философской энциклопедии, четырёхтомной, целиком оформленной в 2010-м. Стиль крайне доброжелательный, в начале — даже академический. Кто читал другие книги Мотрошиловой или, например, её комментарии к изданию переписки Хайдеггера с Ханной Арендт, тот даже удивится. Но далее всё хорошо, изложение делается свободным.
Местами забавным, с перлами. Например: «Так, война забросила А.В. Гулыгу в Кенигсберг, на могилу Канта — и это в немалой степени стало стимулом к появлению отечественного кантоведа мирового класса». Ярко так представляешь момент супергеройского фильма со взрывом и обретением способностей. Или: «Можно применить такой образ: неортодоксальные философы не шли в полный рост на «линию Мажино» марксистско-ленинской идеологии, а скорее обходили ее, без особого шума и треска». Вообще-то, линию Мажино штурмовал Гитлер. Сама же автор приводит случай, когда её коллега озаглавила рассказ о противодействии кондовому марксизму словами «Моя борьба». Только на немецком:). Так-то понятно: немецкую философию мы все любим. Но не до такой же степени.

А так, повторим, книга хорошая и важная. Некоторые вещи проговариваются очень прямо и я б сказал наивно, кабы автор не была профессором философии. Например: «Не могу не привести пространную выписку из А. Гусейнова, взятую из его предисловия к моей книге «Работы разных лет»; он писал о шестидесятниках так: «Это были конкретные, известные по именам, в большинстве своем знавшие друг друга люди, которые исповедовали определенные ценности и были сплочены благодаря им... Шестидесятники не просто обозначили сдвиг от монументальности, самопожертвования, послушания к камерности, приватности, индивидуальной ответственности. Они были вдохновлены этим и вели себя как люди, которые знают очень великую тайну... Шестидесятники создали больше, чем особую атмосферу, они создали особое публичное пространство.

По существу, это был «параллельный полис», если воспользоваться термином В. Гавела, но только по существу, ибо формально он не был отделен от основного (официального) полиса, а находился внутри него». То есть, доминирование шестидесятников в культуре было долгим и тотальным. Так-то факт, но когда представитель поколения не скромничает, как многие, а этот момент подчёркивает — прям отлично!

Далее ещё прямее, хоть и вновь со ссылкой на ту же работу: «В данной связи снова хочу сослаться на слова А. Гусейнова из цитированной ранее статьи: «Постперестроечная (постсоветская) судьба шестидесятников в разных сферах культуры сложилась по-разному. Из одних, как, например, из политологии их вытеснили полностью. В других, как, например, в литературе их перевели в разряд „почетного президиума” Философия — та сфера, где их судьба оказалась, пожалуй, самой счастливой. Последние пятнадцать лет они обнаружили большую творческую активность и до настоящего времени являются основной «несущей конструкцией» нашей отечественной философии...». Тут добавим только один момент: прежде чем шестидесятников полностью вытеснили из политологии, они успели порулить страной СССР и страна при них закончилась.

В философии получилось чуть сложнее, но тоже показательно. Вот идёт май 1968-го года, в Париже одновременно происходят студенческая революция и Международная конференция о Марксе с участием ведущих советских философов и, например, Маркузе, Адорно, молодого Хабермаса… То есть, идейное доминирование наше почти полное. Почему этим не воспользовались ни Политбюро, ни сами философы — тайна великая есть. Многие участники того движа с западной стороны теперь занимают ровно противные позиции и сильно влияют. Ну, Б. Анри-Леви все знают, а про Хабермаса ещё будет.
Далее происходят события в Чехословакии. Сотрудничество примораживается. Но ненадолго: 1974 год, Международный гегелевский конгресс в Москве. Снова теснейшее сотрудничество, аспиранты опять ездят в Европу, всё хорошо.
А дальше «перестройка», начинаются девяностые и автор удивляется: как так? Деррида приезжает, его все слушают, а он никого не знает и не вникает особо? Русских философов начала ХХ века в Европе хорошо издали, а они кроме специалистов никому не интересны? Почему? Ну, как «почему»? Потому что Советский Союз в 1968 был мощнейшей силой, а в 1975-м вообще инициировал Хельсинские соглашения, почти закрепившие его победу. В девяностые же стало всё иначе. В ту же тему — нежелание Запада знакомиться с русскими мыслителями Серебряного века: кому нужны проигравшие?

То есть, они нужны, но на более крупных масштабах времени. Мотрошилова ж сама пишет о важном отличии двух философских Энциклопедий: вторая была куда менее европоцентричной! Восток не спешил и своего добился, не добиваясь напрямую.

А то возникает прям зависть: «Сейчас известный немецкий философ Ю. Хабермас занимается делами Евросоюза, и как Вы думаете, кто его главный «собеседник »? Кант! Кант не только предсказал глобальное объединение, но и «предугадал» направления дискуссий, которые будут сопровождать этот процесс. В частности, дискуссий о том, будет ли Евросоюз единым государством или союзом государств. В этом вопросе Хабермас спорит с Кантом, как если бы кенигсбергский мыслитель был его современным оппонентом...». Да, Хабермас жутко, увы, влиятелен и омерзителен. Он через учеников и последователей напрямую гадит в головы русским студентам-гуманитариям. Эту тему я развивать не буду, а то обвинят в доносительстве, как ноне принято.
Далее момент вовсе скользкий. Цитирую: «…из представителей поколений, вошедших в отечественную философию и социологию в 50-60-х годах, 90-95 % составляли те люди, которые родились и (часто) проводили свое школьное детство в деревнях, поселках, небольших городках. Рожденные и выросшие в Москве, Ленинграде, Киеве, т. е. в столице и самых крупных городах, составили не более 5-8 % от общего числа тех, из кого потом образовались ряды кандидатов, докторов философских наук, то есть — по крайней мере в формальном отношении — ряды элиты философских, социологических дисциплин (а также ряды тех, кто, обладая философскими учеными степенями, трудился на иных поприщах). Со сказанным тесно связано следующее: в подавляющем большинстве это были выходцы из простых семей. Лишь в очень, очень редких случаях — дети из семей с давними интеллектуальными традициями и корнями.» Даже не знаю, как тут комментировать. Урбанизация — такая урбанизация… Может, Запад и побеждает за счёт неявных, но внятных сословных барьеров?
То есть, отчего на этом самом Западе наших не принимали, можно объяснить самыми разными способами. Но почему отечественная философия была мало известна отечественной же публике — вопрос так-то к философам. Конечно, А.Ф. Лосев, А. Зиновьев, В. Подорога, М. Мамардашвили, С. Аверинцев и ещё человек 20 были персонами знаменитыми и даже публичными, но звёзд-то философских — сотни, как минимум. Может, меж собой слишком много ругались. Хотя в Греции тож ругались.
В ту же тему; снова цитируем: «согласна с В. Подорогой в том, что у нас не было «подпольной философии», а была философия неофициальная». Эмм… А Южинский кружок, главная, наверное, сила нынешнего культурного поля страны? А Дугин? А наоборот — нац… ну, скажем так, «экстремисты:)»? А Жариков? А подпольные религиозные философы самых разных направлений? А нерусские, но жившие в СССР и ставшие важнейшими деятелями мыслители национальных республик? Так что книжка, скорее, о дискуссиях в философии хоть как-то примыкавшей к академическим традициям, а не в философии во всей распахнутости оной.
Ну, и ещё более скользкий момент: далее в книге автор рассматривает описанный Р. Мертоном «эффект Матфея» Это когда к мнению заслуженного человека прислушиваются, а молодого игнорят. Это как-то коррелирует с многодесятилетним доминированием шестидесятников или лучше не спрашивать?

Зато бальзам на душу. Поппера, коего Ильенков называл не иначе, как Жоппером, Мотрошилова сильно не любит: «Говоря коротко, в мировой философии, прежде всего под влиянием агрессивного антигегелизма К. Поппера и его учеников, сложился синдром поистине роковой ненависти к Гегелю. Он повлиял и на нашу страну, способствуя искаженному восприятию гегелевских идей, особенно в социальной философии. К этому в последние десятилетия прибавилось то, что я бы назвала примитивным «бытовым антимарксизмом» (не путать с необходимой критикой марксизма), который рикошетом ударил по авторитету Гегеля: раз ниспровергался Маркс, то под подозрение и удар попал также и философ, для истории Марксовой философии наиболее значимый. Нечего и говорить, что знания Маркса или сколько-нибудь основательного изучения работ Гегеля для такой ненависти не требовалось.»

Далее в книге следует почти военная хитрость. Впрочем, как излагали века полтора назад «вполне извинительная». Едва не 2/3 работы посвящены философии науки и социологии познания. То есть, основным направлениям работы Н.В. Мотрошиловой. Всё очень интересно, на своём дилетантском уровне могу подтвердить некие моменты. В отличие от других направлений, западную философию науки в СССР не игнорировали. Да, в общем-то, и теории менеджмента тоже. Я был совсем маленьким, когда забирал с почты для папы новосибирский журнал «ЭКО: Экономика и организация промышленного производства». В 11 лет, конечно, интересовал печатавшийся из номера в номер роман «Аэропорт» А. Хейли, но имена Т. Куна, У. Куайна, Р. Мертона, Дж. Роуза, Джеймисона вполне запоминались.
Словом, про структурные исследования, изучение неопозитивизма, лингвистику, привлечение в философские журналы учёных-практиков (а как ещё? Вопросы происхождения Вселенной, происхождения жизни, разных аспектов теоретической физики — вполне философские) написано много и хорошо. Но в целом этот раздел, повторим — самый большой в книге, по большей части о зарубежных учёных и влиянии их на наших. Исключение — семь страниц про М.К. Петрова. Ну, так он и уникум.
Хотя это норм: какой автор не расскажет о теме именно своих исследований? Причём рассказано без фанатизма и какой-либо явной самопрезентации. Зато именно в этом разделе появляются термины «корреляция» и «корреляционизм» «Коррелят» появляется чуть раньше и в ином контексте: это про соотношение нашей и англоязычной терминологий. Но «корреляция» и «корреляционизм» — теперь. Ых…

Хотя сие, опять-таки, неизбежно: Мотрошилова ж исследователь Гуссерля, а у него «реальность, как коррелят сознания» — это база. Собственно, на каком-то уровне это и неплохо. И уровень, где сие будет «плохо» нами пока не достигнут. Нам бы пока научиться принимать разные точки зрения. Про это в книге тоже сказано. И очень хорошо сказано: «…есть две принципиальные для философии возможности описывать путь cogito как его (возможно) задумал Декарт. При одном описании может быть совершенно

безразлично, что именно Декарт «придумал», открыл cogito. Это и есть путь Гуссерля. Есть некоторые структуры, сознание как бы осознает себя само — и для этого оно избирает рупором Декарта; но это в принципе мог быть и другой человек. Ибо этот путь всеобщ — его можно научно доказать, повторить. А у Мераба другая картина: у него cogito совершенно неотделимо от того, что размышление осуществляет француз,

что француз это делает вот в таких условиях, что это дело личности, у которой есть такие-то и такие-то задачи. То есть если говорить, немножко огрубляя, то это как раз включение (Мамардашвили) или редуцирование (Гуссерль) личностно-исторического контекста» – Что процитировано, так это прям суть социологии познания!
И про мультидисциплинарность снова: «Философия XX столетия по несомненному праву приковала внимание к телесно обусловленным процессам мысли и чувства и, что первостепенно важно, сумела вырвать их исследование из тисков естественнонаучного и философского натурализма». —из эссе про Валерия Подорогу.

Потом есть важнейший момент про знаменитую «тройственную статью» Мамардашвили, Соловьёва и Швырёва о классической и модерной мысли. Статья сразу оказалась современной, потому что структурировала проблему, потом снова оказалась современной, когда капитализм пришёл в РФ (об этом Мотрошилова и пишет), а теперь оказалась современной в третий раз, когда постмодерн умер, «большие нарративы» вернулись, но технологии общественных манипуляций сделались сильно тоньше.

Однако вернёмся к сути. Не к сути книжки, а к нашей сути: к возможности познания вне корреляционизма. Не будем брать вариант, когда эту задачу решит ИИ. То есть, без искусственного интеллекта её не решить, но вариант, когда роботы займутся ей в одиночку — так себе для нас. Человек же и нужен только, как инструмент познания. Точно уж не как цель, по Канту. И Кант сейчас — враг № 0, № 1, № 2 и номер 3 тоже. С этим, конечно, автор книги не согласилась бы никогда. Она многое просто исключала. Говоря добрые слова о Марксе, противопоставляла его даже Энгельсу. А уж дальше… О ровесниках писала, что те вдохновлялись «…идеями Маркса, Энгельса и даже Ленина («даже» сказано потому, что он, в отличие от Маркса, Энгельса не был профессиональным философом, хотя интересовался философией и прочел несколько философских книг)». Даже… не был философом… А что его «Материализм и эмпириокритицизм» — одна из важнейших работ теперь для спекулятивных реалистов? Для Мейясу, например? Именно потому, что даёт возможность познания вне корреляций разума и действительности. То есть, получения истинного и прямого знания, а не постижения объектов «для себя»?
Это ж философам надо от философии только философии. А нам надо знать, как в мире жить и по возможности этим миром рулить. Не иллюзией мира, доступной человеку, а миром, как целым. Хотя б на ментальном уровне и не привлекая внимания санитаров.
Но это опять другая история. Просто идеи живут долго и за ними приходят внезапно. В этом плане, как и во многих других, книга очень хорошая, многое хранит!

#веснаестьвесна 

Оставить комментарий

Популярные посты:

titus

От клика до клиники: инновационный подход к выбору врача в онлайн-пространстве

elmaspb

Тыкву н-н-надо?

morena_morana

И сам делать не буду, и «мужа на час» вызвать не дам. Это унижает меня как

matsam

Белгород

booky_moussy

Из Сиверской, снова

iriki

Осеннее текущее

polikliet

80 лет поражению Варшавского восстания 1944 года. Много исторических фото к

pro100_mica

Фотограф дня

nefer

Мосвинтаж: сезон летних блошиных рынков завершен, пора перебираться в помещение

• Ранее
• Архив