Книга «Виктория и Даниэль – в горе и радости». Глава 13.

euro_royals — 24.03.2025


Стремительно приближался 40-й день рождения Виктории. Я впервые освещал День Виктории, который отмечался 14 июля на Эланде, в качестве главного редактора SD, а не репортера Expressen.

Празднование 40-летия Виктории проходило отлично, и, как обычно, Викторию приветствовали у Дворца Суллиден. Затем она несколько часов бродила среди посетителей и принимала поздравления. Несколько лет спустя ситуация изменилась, и теперь Кронпринцесса и ее семья едут в карете из Дворца Суллиден, через маленький городок, на празднование к руинам Замка Боргхольм. Само празднование в течение многих лет проходило на площадке у Боргхольма, но затем переместилось в руины Замка, и это действительно потрясающее ощущение - сидеть там и наблюдать за заходом солнца в Кальмарском заливе.

В этот день в 2017 году Король и Королева, конечно же, присутствовали на празднике и были встречены одобрительными возгласами народа. Но что оказалось не таким замечательным, так это то, что Король не смог скрыть своего раздражения на вопрос одного из репортеров, заданный на месте. Я, который следовал за Королем по всему миру, знаю, каким сердитым и раздраженным он может быть. То, что произошло в этот день, не было уникальным.

Aftonbladet писала, что Король был в веселом настроении и при ответах на вопросы использовал все свое тело. Когда репортер Aftonbladet спросил, насколько Король гордится своей дочерью, он растянул руки так широко, как только мог.

Что в этом самое лучшее? - спросил репортер.
- Это здорово. Приятно видеть, что нашу дочь так ценят. Не только сегодня, но и в течение всего года и на протяжении многих лет, - сказал Король.

Можете ли вы сказать о Виктории три хороших слова?
- Нет, не скажу, - коротко ответил Король.

На этом терпение Короля начало иссякать, и это поняла информационный менеджер Двора Маргарета Тургрен, которая попыталась завершить интервью. Но репортеру удалось задать еще один вопрос, который заставил Короля вспыхнуть: Когда вы планируете передать трон?

Король сердито ответил: Когда? Я спрошу Бога, когда лягу спать.
Репортер не сдавался: Я имею в виду Виктории
Король: Тогда я спрошу Бога, когда же я умру.
Репортер: Вы планируете править еще долго?
Король: Да.

Празднование 40-летия Виктории было раздельным и проходило сначала в Стокгольме, а затем на острове Эланд. День начался со службы в Дворцовой Церкви. После этого во Дворце представители Правительства и Риксдага поздравляли Кронпринцессу. В частности, тогдашний Премьер-министр Стефан Лёвен вручил Виктории подставку для специй из чистого серебра и шведского красного золота. Затем вся Королевская Семья проследовала кортежем через Стокгольм, а затем направилась на остров Эланд, где торжества продолжились.

Конечно, мы уделили много места дню рождения Виктории в журнале. Обложку украшала веселая Кронпринцесса – наша лучшая обложка до 2024 года, когда новая фотография, сделанная в честь 47-летия Виктории, стала нашей любимой обложкой.

Лето 2024 года также стало летом, когда Даниэль и Виктория снова начали видеться с друзьями. В течение нескольких лет близкие им люди чувствовали, что Кронпара изолировалась от всех и не хочет общаться, как раньше. Слухи о разводе причинили им боль, и они покинули различные социальные круги. Казалось, они сделали это не намеренно. Когда несколько подруг Виктории обратили ее внимание на этот случай, она сначала ничего не поняла, но позже поняла, что они, вероятно, были правы. Даже не задумываясь об этом, они с Даниэлем начали вести в Хаге своего рода отшельнический образ жизни. Они были по-настоящему потрясены всем, что происходило вокруг них как супружеской пары.

Виктория и Даниэль переехали во Дворец Хага вскоре после свадьбы в 2010 году. Им нравилось жить там, не в последнюю очередь благодаря близости к природе. Тогда для Кронпринцессы была чрезвычайно важна связь с членами Королевской Семьи предыдущих поколений. Ей было приятно позволить своим детям расти там, где родился и прожил первые четыре года ее жизни ее собственный отец. Но со временем они начали воспринимать бесплатные выходные в Хага как проблему.

Как только они покидали огороженную территорию, они сталкивались с толпами людей. Конечно, не было никаких проблем с теми, кто находился в живописной природной зоне на прогулке или пробежке. Но многие люди приезжали туда по выходным, просто чтобы попытаться увидеть семью Кронпринцессы. Часто целые автобусы с туристами останавливались у Медных Палат или Дома Бабочек, а затем туристы шли пешком до входа во Дворец Хага, где они стояли, смотрели и ждали.

И Виктория, и Даниэль, конечно, хотели быть дружелюбными и любезными при встрече с незнакомыми людьми. Но им приходилось постоянно останавливаться, болтать и позировать для селфи с людьми, когда они сами были на прогулке.

Супруги начали подумывать о том, чтобы найти альтернативное жилье на выходные. С 2013 года у них была замечательная вилла Сконвик в Суллидене на острове Эланд, но они не могли приезжать туда каждые выходные. Им нужно было что-то поближе. Вилла Сконвик была построена в обстановке строжайшей секретности, и только через пару лет после ее завершения выяснилось, что проектировал дом архитектор Марген Вигов из Стокгольма. Вилла площадью 328 квадратных метров была воплощением сдержанной летней мечты на территории Суллидена, всего в ста метрах от Кальмарского залива.

Когда стало известно о строительстве дома, Двор предпочел не давать никаких комментариев, но позже они очень осторожно подчеркнули, что все было оплачено из частных средств. Ничего не финансировалось с помощью денег налогоплательщиков.

Вилла Сконвик была великолепна, но теперь, когда Эстель и Оскару нужно было учиться в школе, они редко могли ездить туда. Дорога до Эланда занимала не менее пяти часов, а это было долгое путешествие, если ехать только на выходные. Виктория и Даниэль все чаще и чаще говорили о том, что им следует попытаться найти дом поближе к Стокгольму. В Хаге они больше не могли оставаться по выходным. Там им просто не давали покоя.

На ужине в доме близких друзей Карла-Юхана и Леони Перссон они рассказали о своей проблеме. Именно в летней резиденции семьи H&M на Вярмдё подруги устроили девичник Виктории. Отец Карла-Юхана Стефан Перссон за эти годы скупил значительные участки земли в Вярмдё, а также исторический гольф-клуб Фогельбро. Стефан Перссон открыто объяснил, почему он скупал большие участки земли: он хотел сохранить открытый ландшафт, и, купив землю, он мог бы помешать кому-то другому, обладающему капиталом, прийти и использовать эту территорию для застройки.

Рядом с семейным домом Перссонов был большой участок у озера, на котором стоял старый полуразрушенный дом для отдыха. Там уже много лет никто не жил, и земля находилась во владении семьи Перссон. И вот Карлу-Юхану пришла в голову блестящая идея. Стефан Перссон никому не продавал скупленные земли, но для Кронпринцессы он, конечно, сделал исключение. Без ведома Виктории и Даниэля Карл-Юхан обратился к своему отцу с предложением. Он согласился, и так для Виктории и Даниэля начался еще один крупный строительный проект.

Виктории и Даниэлю так нравилась вилла Сконвик на острове Эланд, что они захотели построить такой же дом на Вярмдё. По выходным они тайно приезжали туда, чтобы составить план. Работа началась, и в конце концов газета NVP опубликовала новость, которая сразу же получила широкое распространение. Я отправил фотографа сделать несколько снимков. Участок находился рядом с одной из лунок для гольфа в Фогельбро, откуда можно было видеть участок по всей левой стороне поля для гольфа. Фотограф позвонила и с удивлением сообщила, что по всему району развешаны запрещающие знаки. Она никогда раньше не видела таких знаков. "Они не похожи на те, что есть в Хаге или Дроттнингхольме". Она прислала мне фотографию, и я быстро понял, что, должен сам отправиться в этот район и осмотреть все кордоны, чтобы избежать каких-либо ошибок.

На знаках было ясно указано, что фотографировать или даже рассказывать о том, как выглядит территория, запрещено. На этом участке еще не было даже жилого дома, но уже сейчас существовали такие жесткие ограничения.

Я много раз играл в гольф в Фогельбро, поэтому для меня не было новостью, как выглядит поле для гольфа. Когда я прибыл на участок, там стояло несколько экскаваторов и пара грузовиков. Старый дом, казалось, уже был снесен, и теперь велись земляные работы, чтобы можно было начать новое строительство.

В декабре 2023 года дом был окончательно достроен, и Виктория с Даниэлем наконец-то смогли въехать в него. Пара решила обставить дом с помощью человека, который помогал им в прошлом, – лучшей подруги Принцессы Мадлен – Луизы "Люссан" Готтлиб, ныне Тотт. Когда Виктория и Даниэль переехали в Хага, именно Люссан помогала с оформлением интерьера.

Больше никаких подробностей не просочилось, но внезапно в TT появилась статья о местном мастере из Траноса, которого наняли для изготовления деталей интерьера дома. Кристер Вильзен, владелец Wilzéns snickeri, рассказал, что пара выбрала яркий скандинавский декор. Столярные изделия были использованы для отделки всей кухни, которая была выполнена из дуба, гардеробной, межкомнатных дверей и 50 (!) шкафов. Перед началом работ в доме Кристер Вильзен был вынужден подписать ряд документов, в которых говорилось, что определенная информация должна храниться в строгой тайне. Кроме того, перед началом работы с ним провели несколько бесед представители СЭПО.

Безопасность, конечно, была главным приоритетом при строительстве дома, и по всей территории был возведен железный забор высотой 2,5 метра с камерами наблюдения, установленными через каждые два метра, – точно такой же, как в Хаге. Внутри территории также была построена центральная станция для наблюдения за всеми камерами видеонаблюдения, а у главного входа были установлены огромные ворота с соответствующей охраной и комендантским часом. Как и в Хаге, охрана была круглосуточной.

В Вярмдё, неподалеку от недавно построенного дома Кронпары, жили несколько друзей Королевской Семьи. Миллиардер Роберт Андрин, основатель Nordic Capital, владеет там несколькими объектами недвижимости, а его сын Линус Андрин был одним из тех, кто теперь стал соседом Виктории и Даниэля. Линус женат на подруге Кронпринцессы - Марте Шерлинг, наследнице покойного финансиста Мелкера Шерлинга. Другой наследник H&M также стала соседом Кронпары: Нильс ”Ниссе" Там (сын Лотти Там, сестры Стефана Перссона) и его жена Фелис Янкель (дочь Анники Янкель и Торстена Флинка) живут неподалеку от нового дома пары. На другой стороне озера находится поместье Бревикс Горд Петера Валленберга. После его смерти оно перешло его сыну Якобу Валленбергу.

Теперь вилла Фогельбро стала новым семейным оазисом. Каждую пятницу, когда заканчиваются занятия в школе, детей забирают, и семья отправляется туда.

Когда Эстель должна была пойти в школу, было много разговоров о том, какую школу выберет Кронпара. Долгое время казалось, что Виктория и Даниэль выберут для своей дочери частную Школу Карлссона в Эстермальме. Виктория, ее брат и сестра учились в этой школе. У многих из их ближайших друзей Кронпары дети учились в этой школе. Но Виктория и Даниэль предпочли частную школу Кампус Манилла в Юргордене, всего в двух шагах от резиденции Принца Карла Филипа и Принцессы Софии.

Многим было обидно, что это не Школа Карлссона. Мои собственные дети тоже ходили туда, и некоторые думали, что Виктория и Даниэль не отдали своих детей эту школу по этой причине. Они ошибаются. На протяжении многих лет я выполнял ряд важных заданий, которые затрагивали Королевскую Семью и, в частности, семью Кронпринцессы. И не все известное мне было опубликовано. Каждый раз перед какой-либо публикацией о Кронпаре, я советовался с ними. Было не мало случаев, когда я узнавал что-то во время беседы с людьми при Дворе, но предпочитал воздержаться от публикации. С другой стороны, часто они понимали, что информация, которой я располагаю, должна быть опубликована, но публикация должна быть сделана в нужное время и при условии, что все знают о том, что к чему. Одним из таких примеров является пересадка почки Даниэлю.

Даниэль скрывал свои проблемы с почками вплоть до самой пересадки, и я знаю, что идея Двора заключалась в том, чтобы это никогда не стало достоянием общественности. Но то, что пересадка почки будущему мужу будущей Королевы страны не в интересах общества, - это, конечно, чистый нонсенс. Напротив, это в высшей степени представляет общественный интерес, поэтому не публиковать это было бы недостойным поведением журналиста.

27 мая 2009 года Даниэль перенес операцию по пересадке, которая длилась почти семь часов. Операцию проводили ведущие специалисты больницы Каролинского Университета в Худдинге. В соседней палате находился его отец Уле. Всего за несколько часов до этого он отдал свою почку сыну, и это решение изменило его жизнь. Никто, кроме членов семьи, не знал, насколько плохо на самом деле обстояли дела у Даниэля под конец.

Виктория в этот момент была в Гренландии вместе с Кронпринцем Норвегии Хоконом и Кронпринцем Дании (ныне Королем) Фредериком. Виктория хотела остаться дома, в Швеции, но Даниэль уговорил ее поехать. Они боялись, что если она откажется от поездки, болезнь Даниэля станет достоянием общественности.

В то самое время, когда Даниэль очнулся в больнице в Худдинге, я работал в Expressen и ее центральной редакции в Стокгольме. Я столкнулся с большой дилеммой. В течение некоторого времени я знал о жизненно важной операции Даниэля и хотел отнестись к семье с уважением. Я и мое непосредственное начальство договорились, что мы не будем обращаться ни ко Двору, ни в больницу, пока операция не будет завершена и мы не убедимся, что все прошло хорошо. О полном отказе писать обо всем этом не могло быть и речи – как я уже сказал, это касалось будущего мужа будущей Королевы страны.

Мой источник сообщил мне, что Даниэль будет готов к операции во второй половине дня и что я получу сообщение о том, что операция прошла успешно. Вскоре после 18:00 я получил смс, которую ждал: ”Все прошло хорошо”.

Я почувствовал спокойствие. Во время операции могло произойти так много всего, что могло пойти не так. Но теперь все прошло хорошо, и Даниэль лежал на больничной койке и отдыхал. Я позвонил тогдашнему информационному менеджеру Двора Нине Эльд. Я был убежден, что они планируют сообщить об этом общественности, но когда я услышал реакцию Нины, я понял, что на самом деле это было не так. Король планировал сохранить это как свой маленький секретик дома, во Дворце. Это никогда не должно было стать достоянием общественности, совсем наоборот. Поэтому, когда мы закончили разговор, я знал, что Нина Эльд немедленно сделает следующий звонок – боссу, Королю. Именно "босс” - это прозвище Короля во Дворце, но, конечно, никто не обращается к нему так напрямую. Теперь, спустя более 15 лет, я понимаю, что даже тогдашний информационный менеджер Двора ничего не знала о трансплантации, пока я не позвонил в тот вечер. Она, которая следила за всем, что происходило в семье.

В тот вечер Король был дома, во Дворце Дроттнингхольм. Все звонки к нему автоматически поступают через его исполняющего обязанности адъютанта. У Короля всегда есть дежурный адъютант, 24 часа в сутки. Задача адъютанта - быть ближайшим человеком Короля и личным секретарем. Адъютанты, работающие с Королем, набираются из числа представителей Министерства Обороны, и каждый адъютант работает по расписанию, рассчитанному на месяц. Адъютанту, который ответил на телефонный звонок этим вечером, было трудно передать сообщение от информационного менеджера Двора: стало известно о болезни почек Даниэля и необходимости пересадки.

Король был вне себя от злости, когда ему сообщили, что информация об операции попала в СМИ. Это сорвало все его планы. Теперь ему придется отвечать на вопросы любопытных журналистов о здоровье будущего зятя. Это будет еще одним трудным испытанием. Король дал четкие указания: Двор должен опубликовать пресс-релиз. Он должен быть кратким и освещать только самое важное. Он дал понять, что других комментариев не будет. Он должен был не только контролировать подготовку пресс-релиза, но и связаться с Викторией и сообщить ей, что о болезни Даниэля известно дома, в Швеции.

В первый день пребывания в больнице Даниэль проспал более 20 часов. Его организм был сильно истощен, и ему требовалось как можно больше сил для восстановления. Отец Уле тоже был в больнице. Вскоре они смогли лежать в одной палате и общаться друг с другом. Сестра Даниэля Анна была первой, кто приехал в больницу навестить брата и отца [Ева все это время была в больнице].

Даниэль теперь был официальным членом Шведской Королевской Семьи. В больнице всегда находились телохранители СЭПО, которые гарантировали его безопасность и следили за тем, чтобы его не трогали. Через два дня после операции Даниэль встал и начал ходить по коридорам. Врачи и персонал больницы были поражены его быстрым выздоровлением. Все согласились, что это было связано с его крепким телосложением.

Когда я узнал от своих знакомых, что у Даниэля все прошло хорошо и операция прошла успешно, я получил зеленый свет на публикацию своей информации. В тот же вечер, вскоре после 21 часа, мы опубликовали информацию о трансплантации на нашем веб-сайте, а вскоре после этого пришло подтверждение Двора в виде пресс-релиза: ”Даниэль Вестлинг сегодня перенес операцию по пересадке почки в больнице Каролинского Университета. Причиной является врожденное, но не наследственное заболевание, которое привело к нарушению функции почек. О необходимости предстоящей пересадки почки было известно давно. Операция прошла сегодня в плановом режиме, без осложнений. Донором почки является отец пациента. Оба они в порядке.”

Когда я впервые прочитал пресс-релиз, я был поражен. Я был убежден, что неправильно его прочитал. Уже во втором предложении Двор указал, что это ”ненаследственное заболевание”. Я был действительно опечален тем, как был написан пресс-релиз, было невероятно холодно подчеркивать, что речь шла не о наследственном заболевании. Впоследствии мне сказали, что от первой до последней буквы это было продиктовано Королем. Именно он был автором пресс-релиза.

Когда стало ясно, что Эстель будет учиться в Кампусе Манилла, многих детей поспешили отдать в эту школу. Конечно, когда Принцесса и будущая Королева собирается идти в школу, это нечто особенное. Так было и с самой Викторией, когда она должна была пойти в школу в августе 1984 года. Фотографы ждали на школьном дворе, когда она приехала со своими родителями, и им также разрешили находиться в маленьком классе во время первого звонка.

Король и Сильвия долго думали, прежде чем остановить свой выбор на средней школе в Бромме. Это была обычная муниципальная школа, а не частная, как многие думали, Монаршая чета выбрала бы. Они очень хотели, чтобы Виктория получила как можно более нормальное воспитание, и ни в коем случае не хотели, чтобы она пошла в частную школу. Самым решительным в этом вопросе был Король. Обычно все было так, как он хотел. Сильвия поддержала его в этом решении. Она также не хотела, чтобы к Виктории относились по-другому. Не имело значения, что она была Принцессой, она ходила в обычную школу.

Но тогда никто не знал, что школьные годы будут тяжелыми для Виктории. Она во многих отношениях осознавала, что не похожа на своих одноклассников, и тогда речь шла не о роли Принцессы.

Поначалу все в окружении Виктории думали, что у нее возникли небольшие трудности с адаптацией к школе. Был новый распорядок дня и большие перемены. Но Сильвия первой почувствовала нежелание Виктории идти в школу и поняла, что, вероятно, речь идет о более серьезной проблеме, чем просто адаптация к новому окружению. Сильвия заметила, что Виктории было не так легко учиться в школе, как ее одноклассникам. Няни во Дворце также рассказали Королеве, что Виктории, похоже, не нравилось писать.

Сильвия ждала. Она не хотела верить, но в глубине души знала, что у Короля были огромные трудности в школе из-за проблем с чтением и письмом - дислексии. И это была инвалидность, которая могла передаться следующему поколению.

Вскоре проблемы стали слишком очевидными. Когда другие ученики в классе начали читать, для Виктории это оказалось совершенно невозможным. Впоследствии она говорила, что это было так, как будто ”все просто слилось в одно большое горе”. Сильвия и Король тайно поговорили с руководством школы. В то время информация о дислексии была ограниченной, но вскоре все поняли, что у Виктории действительно были серьезные проблемы с дислексией. Это ни в коем случае не должно было стать достоянием широкой общественности. Про проблему забыли и поначалу даже специального учителя не позвали, чтобы помочь Виктории. И только когда она совсем перестала справляться со школьными заданиями, Король и Сильвия поняли, что нужно что-то делать.

Первые годы в школе были трудными для Виктории. Она с нетерпением ждала начала учебы, но ее трудности с чтением и письмом делали школьные занятия невыносимыми. Она сказала, что чувствовала себя глупой. Когда одноклассники писали и читали, она не могла составить ни одного предложения. Мы с Викторией говорили о ее дислексии. Из наших бесед я понял, что это было для нее постоянным мучением. "Сначала я думала, что я глупая. Я ничего не могла, а все мои друзья казались мне намного умнее меня. А кто бы не подумал? Я не чувствовала себя нормальной”, - как-то сказала мне Виктория. Она призналась, что на самом деле начала читать книги только во взрослом возрасте. "Во время занятий в школе об этом не могло быть и речи. Я не открывала книгу по своей воле. Я помню только, как в школе все сидели и читали. Я переворачивала лист за листом и ничего не понимала.”

Спасением Виктории стали два специальных учителя. Она сменила учебное заведение на частную Школу Карлссона при гимназии Энскильда в Стокгольме. В августе 1990 года она была зачислена туда, и первое, что сделала школа, - назначила Виктории двух учителей специального образования. Внешне Двор и Король делали вид, что ничего не замечают. О том, что смена школы была связана с тем, что Виктория страдала дислексией, не было сказано ни слова. Учеба в школе сразу же стала для Виктории более легкой. Теперь вокруг нее были учителя-эксперты, и она была не единственной в классе, кто страдал дислексией. Виктории, однако, приходилось прилагать немало усилий, чтобы не отставать от остальных учеников в классе. Каждое утро перед школой и каждый день после уроков она занималась тем, что практиковалась в письме.

Тем не менее, учеба в школе была нелегкой, и Виктория начала предъявлять к себе все более высокие требования. Она не хотела, чтобы внешний мир считал ее глупой. Как Кронпринцесса и наследница престола, она хотела показать, что она достаточно хороша. Через некоторое время она начала осваивать маленькие хитрости для заучивания различных текстов. Даже аудиокниги стали для Виктории большим подспорьем. Хитрость заключалась в том, чтобы слушать книгу, не отрывая взгляда от текста. Сегодня она часто слушает новые шведские детективы. Прочитать целую книгу по-прежнему непросто. Это работает, но занимает много времени.

Довольно скоро Король и Сильвия поняли, что Карл Филип также страдает дислексией. После того, как у Виктории возникли трудности, все были более подготовлены, и сразу же были привлечены специальные преподаватели. Принц был направлен на специализированную подготовку в Соединенные Штаты, такую же подготовку, которую Виктория получит позже, во время своего пребывания в Соединенных Штатах.

Дислексия была не единственной проблемой Виктории. Когда она начала представлять Швецию в конце школьных лет вместе родителями, они поняли, что их дочери трудно запоминать лица и имена. На протяжении многих лет все окружающие Виктории замечали, что она легко забывает, как зовут людей. Также очень часто случалось, что она не узнавала людей, с которыми познакомилась несколькими неделями ранее. После консультации с врачами было установлено, что Виктория страдала прозопагнозией, то есть лицевой слепотой. Редко бывает, чтобы человек, страдающий дислексией, также страдал от неспособности распознавать лица. Но Виктории, тем не менее, повезло – некоторые даже не могут узнать своих ближайших родственников.

Король и Сильвия изо всех сил пытались помочь своей старшей дочери с дислексией, но не хотели, чтобы это стало известно. Король долгое время стремился скрывать свои проблемы. Только в 1973 году, когда он посетил старый медный рудник в Фалуне, стало известно о его трудностях с чтением и письмом, и это произошло совершенно непроизвольно. Поприветствовав всех присутствующих представителей муниципалитета, он поставил свою подпись внутри шахты. Получилось "Кал Густф".

Король после этого почувствовал себя униженным и осмеянным. Немногие знали, что речь шла об инвалидности, большинство просто полагало, что молодой Король не умеет писать. Того, что произошло потом, Король намеревался любой ценой избежать со своими детьми. Особенно с Викторией. Король и Сильвия договорились, что ее дислексия не привлечет внимания общественности. Когда Виктория перешла в другую школу, новым учителям пришлось подписать соглашение о неразглашении. Многие одноклассники были друзьями детства Виктории, и никто не раскрыл ее тайну. Даже в телевизионном интервью в 2000 году Сильвия не захотела рассказывать о дислексии своей дочери. На прямой вопрос о том, унаследовал ли кто-нибудь из детей инвалидность Короля, Сильвия ответила: ”Есть... некоторые признаки этого". После чего она больше не захотела говорить об этом.

Только два года спустя, на конференции по буллингу, Виктория решила сама рассказать о своих проблемах. 300 человек, собравшихся в зале Университета Эребру, ожидали услышать стандартную речь Виктории, которая была там на открытии конференции. Вместо этого она рассказала о своей дислексии и учебе в школе: ”Для меня школа была очень веселым временем, но в то же время и очень сложным. Если у вас трудности с чтением и письмом, это иногда бывает непросто. Это может показаться простой проблемой, но это не так. Я знаю.”

Виктория продолжила рассказывать о том, как ее обучали: ”Не всегда было весело проводить дополнительные часы, отрабатывая слова. Но сегодня я понимаю, что мне повезло, я получила большую помощь и поддержку в борьбе с моей дислексией. Поэтому у меня нет проблем говорить об этом открыто. Но есть много людей, которые не получили такой поддержки, как я”.

По сей день никто не знает, почему Виктория выбрала именно этот случай и время, чтобы рассказать о своих трудностях с чтением и письмом. Многие из ее друзей и знакомых, с которыми я беседовал, считают, что это было связано с тем, что Виктория тогда, впервые за все годы, обрела уверенность в себе. Недавно ей исполнилось двадцать пять, она встретила свою любовь Даниэля Вестлинга и, наконец, избавилась от РПП. Впервые она почувствовала себя гармоничной и осмелилась показать, кто она на самом деле.

Я неоднократно спрашивал Викторию, действительно ли то лето 2002 года стало поворотным моментом в ее жизни. Каждый раз она улыбалась мне в ответ.

В 2018 году, когда стало ясно, что Эстель будет учиться в Кампус Манилле, началась настоящая истерика по поводу перевода детей в ”Королевскую” школу. Были даже родители, которые хотели перевести своих детей из Школы Карлссона в Кампус Маниллу. Немного похоже на то, что было до того, как Эстель пошла в детский сад. Тогда начались бурные споры о том, в какое дошкольное учреждение она пойдет, и другие родители делали все, чтобы их собственные дети оказались в таком же дошкольном учреждении.

В итоге выбор пал на детский сад в Дандерюде. В то утро, когда она должна была прийти туда в первый раз, у детского сада собралось довольно много представителей прессы. Я был там, чтобы сделать репортаж для своего тогдашнего работодателя Expressen. Вскоре Виктория, Даниэль и маленькая Эстель появились. Виктория просияла, когда увидела меня, и мы поздоровались. Эстель устроила праздник в честь маленького красного рюкзачка от Fjällräven. Как я уже сказал, я был далеко не единственным представителем СМИ на месте событий. Там были телевизионщики, журналисты и фотографы из Швеции, а также из нескольких европейских стран, включая Германию и Нидерланды.

Как раз перед тем, как они вошли, Даниэль спросил: "Повеселимся?”. Эстель радостно кивнула и побежала вверх по лестнице. Позади пары и Эстель стояло несколько телохранителей. Маргарета Тургрен объяснила тогда, что важной частью подготовки было обеспечение безопасности. Тот факт, что это было небольшое дошкольное учреждение, облегчило задачу.

Теперь, когда Эстель пошла в школу Кампус Манилла, все немного изменилось. Здесь она была далеко не единственным ребенком, которого называли знаменитостью. Правда, на тот момент она была единственным ребенком из Королевской Семьи, но в школе учились дети нескольких известных людей: Каролины Нейрат, Яна и Эллен Динкельшпиль, Феликса и Клары Хернгрен, Матса Сундина, Эмилии Де Порет, а также писателя Алекса Шульмана.

В 2024 году Алекс рассказал о своих мыслях по поводу того, что Эстель и Оскар ходят в ту же школу, что и его дети, и о возникшей истерии. Одна из его дочерей даже была одноклассницей Эстель. "Разница между муниципальной школой и частной совсем небольшая. Это те же изношенные туалеты, это та же скука учителей, отсюда и их грустные взгляды в коридорах. Та же проблема с каракулями, и то, что дети сидят в смартфонах. Это та же травля. Я не замечал никакой разницы, пока однажды в частной школе что-то не случилось”. Он имел в виду, что именно в этот день появились "Королевские дети".

Алекс сразу заметил изменения в поведении родителей. "Это было чертовски странно". Потому что у школы возникли проблемы с парковочными местами: "В начале учебного года родители обычно первую неделю возят своих детей на машине. А затем дети ездят на школьном или муниципальном автобусе. Но этой осенью родители продолжали возить своих детей на машине, чтобы увидеть Кронпринцессу”.

Когда Эстель и Оскар начали учиться в школе, по словам Алекса Шульмана, все больше и больше родителей сопровождали своих детей до самого класса, вместо того чтобы попрощаться на школьном дворе и затем уйти. Он говорит о том, что многие стали задерживаться в коридорах и что, должно быть, это было из-за того, что родители так хотели сблизиться с членами Королевской Семьи, возможно, даже стать хорошими друзьями. Хотя, конечно, никто в этом не признавался.

Королевских детей в школу сопровождали телохранители, а когда Виктория и Даниэль были заняты на работе, телохранители также забирали детей домой, либо в Хагу, либо в Фогельбро. В отличие от Хаги, здесь они действительно живут свободно. Вся семья наслаждается своей новой жизнью в Вярмдё.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив