Почему я стал часто обращаться к теме Китая и его кризиса? Потому что как человек, занимающийся социальными кризисами и катастрофами, я абсолютно уверен, что Китай сейчас находится на грани перехода от полномасштабного системного кризиса к катастрофе. Когда именно он перейдет эту грань, мне сложно сказать, так как здесь, безусловно, нужно быть китаистом и знать достаточно хорошо Китай, чтобы иметь возможность отслеживать происходящие процессы непосредственно в реальном времени. Я же могу ориентироваться на более грубые маркеры с опозданием в полгода-год.

Тем не менее, системный кризис в Китае, который наступил в 2008 году, так и не был разрешен. Две попытки его преодоления разрешили предыдущее противоречие, но при этом создали целый ряд новых, причем на каждом из этапов возврат к предыдущей модели стал точно невозможен. А невозможность «отката» назад — один из важнейших признаков катастрофы. Теперь наступает период, когда «откат» и к предыдущей модели тоже становится невозможным (под второй моделью я понимаю «общество среднего достатка», которая начала реализовываться начиная с 2009 года. Затем она была дополнена третьей моделью - «обществом социального кредита»).

Так вот, возврат к «обществу среднего достатка» теперь точно невозможен — экономика закредитована до состояния, что текущие ее доходы не позволяют даже обслуживать долг. Растет число местных бюджетов, которые вынужденно объявляют банкротство по этой причине. По словам Вилли Лама, старшего научного сотрудника вашингтонского аналитического центра The Jamestown Foundation, ситуация с долгами муниципалитетов «вышла из-под контроля». «Общество среднего достатка» было ориентировано на классическую западную долговую модель, при которой домохозяйства и местные муниципалитеты живут в долг, однако уровень их доходов позволяет этот долг как минимум обслуживать. Теперь это в прошлом. Остается надежда, что жестко нормированное «общество социального кредита» сможет как-то ввести в контролируемое русло катастрофическую ситуацию, но пока нет никаких признаков, что это вообще возможно.

Сам «социальный кредит» в ходе пандемии был достаточно успешно выстроен и даже прошел серию стресс-тестов, которые показали пределы применения технологий контроля и темпы, с которыми можно без риска краха всего проекта внедрять новые инструменты такого контроля. Пандемия и введенные экстремальные методы управления требовались как раз для того, чтобы ускоренно ввести сам «социальный кредит» и заодно провести возможные стресс-тесты его применимости. Ситуация была на грани, а в ряде случаев даже выходила за нее, но в целом само внедрение было проведено.

Однако обвал экономики продолжается, что совершенно неопровержимо говорит о том, что надежды на последнюю из имевшихся моделей развития оказываются призрачными. При этом никакой четвертой модели у китайского руководства нет, а третий срок Си Цзиньпина абсолютно точно указывает, что решено добиваться результатов именно с третьей моделью. Которая, увы , не работает как нужно.

Подытоживая, можно с полной уверенностью говорить о том, что системный кризис в Китае не преодолен, а напротив, буквально вот-вот начнет переходить к катастрофическому сценарию. Возможно, что и перешел уже, но я уже написал выше, для уверенной маркировки этого состояния нужно достаточно хорошо ориентироваться в специфике Китая как социального субъекта и в его экономике. Увы, мое видение носит более схематичный характер. Тем не менее, объективные закономерности процесса перехода системного кризиса в катастрофу едины для всех систем, так что моя уверенность в характере происходящего вполне обоснована.

Катастрофа бывает растянутой во времени. Идеально, конечно, если сдвиг происходит быстро и максимально полно («ужасный конец вместо ужаса без конца»). Это создает колоссальные риски с точки зрения целостности социальной системы, но позволяет сохранить существенный запас ресурса, который может быть использован в дальнейшем на переход из катастрофы к более устойчивым социальным моделям. Однако слишком большие размеры социальной системы играют с ней злую шутку — катастрофа идет медленным темпом, и при этом система расходует огромный ресурс, который мог быть потрачен на развитие. Но вместо этого расходуется буквально в никуда. Просто на то, чтобы обанкротившаяся элита имела возможность продлить свое существование еще какое-то время, прежде чем сойти со сцены. Последствия могут быть воистину ужасными, так как ресурса может не хватить для сохранения целостности системы после того, когда катастрофический сдвиг произойдет.

В Китае, в силу величины его экономики, в силу жесткой и монолитной системы управления катастрофа будет, скорее всего, протекать через последовательную поэтапную деградацию всей системы. Повторение сценария краха «восточно-азиатских тигров» для Китая, скорее всего, не произойдет. Катастрофы «тигров» были быстрыми, разрушительными, завершились стагнационными сюжетами, но при этом они сохранили целостность как самого социального субъекта, так и экономики. Медленная по темпам катастрофа может привести к совершенно иным последствиям. Китай, кстати, неоднократно в своей истории проходил именно через такой тип катастроф, которые заканчивались фрагментацией его пространства. Да, затем следовал долгий и мучительный процесс пересборки этого пространства, но распад для Китая вполне характерное завершение катастрофы. Возможно, что и в этот раз произойдет то же самое.

Для России крах Китая в силу того, что мы сегодня критически зависим от китайского импорта, крайне опасен. В любом случае китайская катастрофа крайне тяжело отразится на России. В любом из возможных сценариев, которые будут в конечном итоге реализованы. К сожалению, наша усугубляющаяся зависимость от Китая не оставляет никаких иных возможностей.