Кислород

Вызов поступил ночью из Железки. Есть
в нашем городке такой район, в котором главным стратегическим
объектом является железнодорожный вокзал, депо и всё, что с этим
связанно. Наша команда, это водитель, я в роли
медбрата/практиканта/носильщика укладки и врач «скорой» Мэри,
горячая кавказская женщина, мудрая как мыслитель Родена и страшная
как атомная война.
Заехали во двор «сталинки» и
обнаружили всенародное действо под названием «умори ближнего
своего». Знаете, как это бывает: Люди из христианнейших побуждений
пытаются кого-то спасти, но из-за незнания элементарных вещей
делают только хуже.
На лавке посреди двора сидел парень и
задыхался. Когда человеку не хватает воздуха, он садится и
упирается руками в край кровати (лавки, стула). При этом в акт
дыхания включается вспомогательная мускулатура и больному
становится чуть легче. Наш пациент сидел, вцепившись в лавку как в
спасательный круг. А добрые соседи-железнодорожники пытались его
уложить, искренне полагая, что так парню будет легче. Толпа,
одержимая любовью к ближнему, вполне способна этого ближнего
доконать.
Мы с Мэри уже выходили из машины,
когда особо человеколюбивые соседи уложили-таки парня на лавку. И
дыхание у больного отключилось окончательно. Мэри попыталась
прослушать парню лёгкие – там мёртвая тишина. Становится ясно: Если
в течении трёх-пяти минут мы не запустим дыхание, одним
железнодорожником в городе станет меньше.
Что с парнем – абсолютно непонятно.
Явно не астматический приступ – при астме дыхание не отключается.
По крайней мере, не отключается так стремительно. Не инородное тело
в глотке и не отёк гортани.
Мэри (скрывая панику) кричит:
- В машину его!
От собравшихся зевак хоть какая-то
польза: в мгновение ока подхватили парня и закинули в наш
уазик.
Мэри – водителю:
- Гони в «железку»!
«Железка» - это железнодорожная
больница, ближайшая к нам. В нашем городке все больницы поочерёдно
дежурят по «скорой», сегодня больных принимает Лесная. Но Лесная
больница у чёрта на куличках, за те пять минут, что осталось жить
парню, мы туда просто не успеем. Остаётся «железка». И мы
поскакали!
В такой скачке я не участвовал ни до,
ни после. Дороги в городке – яма на яме. Подвеска у санитарного
уазика дубовая, к тому же от своего прародителя – тентованого
армейского вездехода, «буханка» унаследовала способность
подпрыгивать на кочках как козёл на скалах. В разгар родео я
умудрялся набирать лекарства в шприцы (эуфиллин, преднизолон,
кордиамин, что там у нас ещё в укладке?) а Мери колола их в
больного. Где-то на полпути ей пришла в голову чудная мысль – дать
больному кислород.
Открываю ящик с кислородным
ингалятором. А там… кислородные баллоны есть. И маска есть. Но нет
шланга, соединяющего маску с баллонами. И в самих баллонах, судя по
манометру – глубокий вакуум.
Всё кончилось хорошо. Мы доскакали до
приёмника Железнодорожной больницы, я забарабанил в дверь, вопя во
всё горло: «Реаниматолога!» Дверь отпёрли, выглянул сонный дядька,
который ни разу не реаниматолог, а просто дежурный врач, безо
всякого интереса осмотрел нашего бездыханного пациента и велел
везти его в «Лесную». На робкие возражения Мэри, что, де, пациент
до «Лесной» может не доехать, врач сказал, как отрезал:
- По дороге раздышется, - и добавил,
чтоб мы с Мэри не выступали: - Это ж известный кадр, Мишка Колесов.
Он у себя в депо ворует какую-то спиртсодержащую техническую дрянь.
И как напьётся – выдаёт фортели с остановкой дыхания. Так что,
езжайте спокойно – раздышется.
И ведь не соврал доктор – больной задышал ещё в машине. Сперва поверхностно и сипло, как старик-астматик, а потом полной грудью. А что с ним такое было, и какая техническая жидкость может вызвать кратковременную остановку дыхания, не понял ни я, ни коллеги, слышавшие эту историю.
|
</> |