кинь грусть
clear_text — 21.04.2011
КУСЕНЬКА
Она немножко опаздывала, и Николай Сергеевич начал слегка
волноваться, и даже выглядывал в окно. Но звонить не стал. Потом
решил что-нибудь приготовить к ужину. В холодильнике была вчерашняя
рыба с молодой картошкой. Он выложил ее в большую глиняную тарелку,
поставил в микроволновку. Потом нарезал огурцы, помидоры и брынзу
кубиками. Получилось вроде греческого салата.
Когда она пришла, в кухне был накрыт стол, и даже стояла бутылка
вина.
Она сказала, что была жуткая пробка на Обручева. Чмокнула его в
щеку. Он потрепал ее по затылку и сказал:
- Ладно, ладно, проходи. Проголодалась, небось?
- Как приятно! – сказала она, увидев салат и рыбу с картошкой,
посыпанную укропом. – Как вкусно пахнет!
- Ну, как день прошел? – спросил Николай Сергеевич, когда они
уселись, отпили по глоточку вина и начали есть.
- Обыкновенно, - сказала она. – Ничего особенного.
- А у меня так себе, - сказал Николай Сергеевич. – Сафонов в
Брюссель уехал. Отдел опять на мне. А деньги опять срезали, нужно
людям зарплату снижать. Чтоб я, значит, решал, у кого сколько
отнять. Сафоныч специально смылся, чтоб я все без него сделал, чтоб
он вернулся белый и пушистый, а я чтоб был главная сволочь. Ну,
ладно.
Он довольно долго ей все это рассказывал.
- Ты грустный? – сказала она.
- Я усталый, - сказал он. – Набегался. А завтра опять вставать в
шесть утра. Пошли спать, а?
Постелили, умылись, легли, погасили свет.
- Ты очень грустный, - сказала она через полминуты.
- Куся, - сказал он, - положи мне голову на плечо, вот так. И
полежи тихонечко. Я просто одинокий.
- Раз одинокий человек говорит, что он одинокий, значит, он уже не
такой одинокий, раз ему есть кому сказать… Ой, я
запуталась. Но ты понял, да?
- Ты, Кусенька, большой философ. Но я правда одинокий.
- Что ты! – прошептала она. – Я же с тобой.
- Ах ты моя Кусенька, - сказал он, прижал ее к себе и погладил по
голой спине.
Она обняла его, поцеловала в грудь, в шею, потом в губы.
- Куся, - сказал он, – давай просто спать, ладно?
- Ладно, - она еще раз поцеловала его. – Спи, миленький,
отдыхай.
- Кусенька, ты хорошая девочка, - сказал Николай Сергеевич утром. –
Вот, возьми еще пару фантиков.
- Ты тоже хороший, - сказала она. – Не надо. И так очень
дорого.
- Куся, не ломайся!
- Вообще-то я не Куся, - сказала она. – Куся это Ксюша, да? А я
Света.
- Ну, Света, - сказал он. – Давай, привет-пока.
- До свидания, - сказала она. – Извините.
- Ничего, ничего, все нормально, - сказал он.