Карма

bash_kirka — 12.06.2014 Маринку ебали за шоколадку, и это открытие стало для неё ударом. Вернувшись домой уже затемно, она споткнулась у двери. Пустое ведро, как град по жестяной крыше, упало, загрохотало и разбудило мать. Женщина встала с постели, включила свет и сонно посмотрела на дочь. Маринка смущённо, но счастливо улыбалась, большие глаза её светились.
– Мама! – девчонка кинулась на шею женщины и поцеловала её в щёку.
Мать грустно вздохнула, освободилась от объятий дочери и спросила:
– Есть хочешь? – и добавила на энергичный кивок Маринки: – На столе пирожки, иди, садись. Я поставлю чайник.


Молодой организм за обе щеки уплетал поздний ужин. Мать села рядом и опёрлась щекой об руку. Выдавив из себя улыбку, женщина спросила дочь:
– Голодная. Чем занимались?
Пытаясь прожевать кусок, давясь, Маринка затараторила: купались на речке, катались до соседнего хутора на велосипеде, лежали в стогу под ярким августовским небом.
– Что ж он тебя не накормил-то хоть?
– Он купил мне шоколадку, – парировала Маринка, и видя недоверчивый взгляд матери снова затараторила: – Он каждый день покупает мне плитку с орехами! А иногда с изюмом!

Мать встала из-за стола, отвернулась, и незаметно смахнув рукой с глаза пыль, то ли констатировала, то ли риторически кого-то спросила:
– Значит, он ебёт тебя за плитку молочного шоколада?

Маринка подавилась и закашлялась от такой постановки вопроса. У них – любовь, причём тут какая-то шоколадка! Он её любит, они каждый день вместе! Дети дразнят их женихом и невестой, а подружки завидуют! И он её ценит и балует – покупает каждый день шоколадку!

Набрав побольше воздуха в грудь для ответа, Маринка осеклась на последнем приготовленном доводе. Ведь что по сути он делает для неё? Ну, ебёт, но это не приносит ей удовольствия. К сексу она равнодушна и делает вид, что ей хорошо, чтобы его не обидеть. От зависти подруг – одни проблемы. Маринка даже поссорилась с Юлькой, с которой сидела за одной партой с первого класса, а с другими девочками так вообще перестала общаться. Ей некогда, у неё постоянно свидания.

Ей, конечно, нравится проводить с ним время, но ради этого она не поехала на прошлой неделе на спектакль Балуева в город. Ей пришлось бросить танцы, потому что некогда, и потому что – она чувствовала – ему не нравится, когда она выступала в клубе на сцене. Теперь, когда она с ним, ей нельзя сидеть с компанией друзей до утра, хотя там всегда бывает весело. Из всего хорошего – лишь шоколадка, за которую, что уж тут лицемерить, её не только ебут, но и лишили всех радостей жизни.

Мать давно вышла из кухни, Маринка тоже пошла в постель. До утра она не могла уснуть, всё думала, плакала, снова думала. К рассвету Маринка приняла решение.
– Мы больше не будем встречаться, – сказала она ему вечером, – У меня другие планы, мне нужно поступать в институт, я уеду в город. Мне нужно расти, как личности, а ты меня сдерживаешь.

Ему не нашлось, что ответить. Да и что взять с деревенского паренька? Красноречие в селе никогда не было в приоритете. Он насупился, ковырнул носком ботинка норку суслика и не оглядываясь ушёл.

Маринка не страдала. Она принципиально решила, что давать за шоколадку неправильно и снова записалась на танцы. Теперь каждые выходные были дискотеки в клубе и посиделки до утра в будни – в последние дни уходящего лета. Через год Маринка, получив аттестат, уехала в город и поступила в коммерческий ВУЗ. Ещё через год, она залетела от одногруппника и вышла за него замуж.

Семейная жизнь не сложилась. Молодой супруг предпочитал ночные клубы молодой жене и ребёнку – чудной девочке, названной в честь его матери Авдотьей. В конце концов, когда Маринка обнаружила в его телефоне смс-ки от клубных шлюх, она забрала документы из ВУЗа, собрала вещи и решительно вернулась в деревню к матери.

Годы не шли, а бежали. Все подружки давно повыскакивали замуж, пацаны, отслужив, остались в городе, а те, кто вернулся, спились. Маринка изредка вспоминала своего первого, но тот, уехав в Калининград, тоже женился и жил теперь счастливо, не наезжая в деревню. Личная жизнь молодой матери теперь заключалась только в воспоминаниях и в её чудном ребёнке.

Когда Маринке исполнилось тридцать пять, в село понаехала бригада строителей с Украины. Красномордые и здоровые ребята работали не хуже, чем пили, были веселы и задорны. Строили они усадьбу для какого-то московского богатея, решившего свить себе родовое гнездо.

Бригадир Володя не пил, был строг и по-основательному серьёзен. Маринке он сразу понравился, да и она, не обабившись по-деревенски, всё ещё привлекала мужские взгляды. Отношения завязались сами собой, в промежутках, естественно, между работой на стройке и школой, где Маринка вела пение и рисование.

С Володькой ей было уютно. Пусть в постели он был не орёл, но Маринке секс энтот никогда не был особенно нужен. Зато Владимир был внимателен, красиво, пусть и немного вычурно и высокопарно, говорил комплименты из книги, подстилал пиджак на траву, чтобы Марина не испачкала платье.

– Он, наверно, женат, – как-то сказала мать.
– Он говорит, что нет, – ответила Марина задумчиво, – Хотя... Впрочем, это неважно. Мне хорошо с ним, мам.
– Хорошо? – переспросила мать.
– Да, уютно, тепло. Он не особого ума, но с ним надёжно.
– А что вы с ним делаете такого, что вам так тепло?
– Мы гуляем, сидим, разговариваем... Ну, ты понимаешь.
– Понимаю, чего уж тут не понять. А что хорошего он тебе сделал, зачем ты таскаешь с собой Авдотью, не боишься спугнуть мужика ребёнком?
– Нет, она ему очень нравится. Он был бы, наверно, прекрасным отцом.
– Это ещё почему, – подозрительно насупилась мать, вспомнив передачу Малахова про педофилов.

Маринка звонко рассмеялась, погладила руку матери, приобняла её и ответила:
– Ну, что ты, мам! Он нормальный мужик, а Авдотьюшку любит как и положено любить детей. Играет с ней, покупает ей шоколадки.

Бровь матери насмешливо вздёрнулась вверх:
– Значит, и этот ебёт тебя за шоколадку?

Маринкины глаза расширились, она поперхнулась от такой постановки вопроса, от возмущения, попыталась что-то тут же ответить, но подавившись, слов не нашла.

Ведь действительно, больше всего в Володьке ей нравилось его отношение к дочери. На всё остальное ей было по большому счёту наплевать-растереть. Все его заумные разговоры про опалубку и сорта кирпича были скучны ей, ласки слюнявы, а комплименты вызывали смех. Только лишь внимание к дочери, её перепачканное шоколадкой счастливое личико открыло Маринкино сердце Володьке. Как ни крути, но выходит, что её снова купили и ебут за плитку молочного шоколада. Против этого факта и возразить было нечего – с чего всё началось, тем и закончилось. Это и называется кармой, доходчиво объяснила?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив