Как всё начиналось
merkuiovv — 20.02.2021Все дети любят рисовать – карандашами, акварелью, гуашью, мелками, палочками на песке и т.п. Счастливое время, когда рисовать действительно хочется, и ты делаешь это не потому, что так надо взрослым, а просто так.
При этом у части детей получается хорошо рисовать – карандашами, акварелью, гуашью, мелками, палочками на песке и т.п.
Из двух указанных множеств, я в детстве входил только в первое. То, что рисую я плохо, выяснилось, наверное, уже к первому классу. Хотя в начальной школе это не было большой проблемой. Там главное было нарисовать хоть что-то на заданную тему, не забыть, и пятёрка обеспечена.
Но вот смотреть живопись и прочие изобразительные искусства, не «создавать» самому, а именно смотреть я начал класса с третьего. Это занятие мне сразу понравилось. Удивительно, но я примерно помню, как всё начиналось, и могу с большой степенью точности даже указать место и обстоятельства первого серьёзного соприкосновения с шедеврами мирового искусства.
Итак, 1979 год. Страна готовится к Олимпиаде. Я пошёл в третий класс. И как раз в этот момент отцу на заводе дали профсоюзную путёвку. В Ленинград. Я уже не помню, как мы попали в Эрмитаж. Как-то попали. Возможно потому, что это была осень и были будни. Но я уже тогда усвоил, что главный человек в наших туристических городах, это интурист. Двадцатилетним любителям потосковать по брежневскому величию, когда «державу везде уважали» полезно будет узнать, что никаких прав у советского гражданина по проф.путёвке по сравнению с интуристом не было, совсем. Это сейчас можно смело подвинуть локтем зазевавшегося иностранца и шагнуть к окошечку кассы. Тогда даже окошечки были разные, на нашего соотечественника в окошечке для интуристов даже смотреть не стали бы, а уж в заведениях общественного питания мы могли претендовать только на те столики, которые не были забронированы для иностранцев. Такая вот «великая держава» была. Но не будем больше об этом.
В Эрмитаже мне неожиданно понравилось. Неожиданно потому, что никто меня специально не готовил и вообще ничего особенного не рассказывал. Папа сам немного растерялся, и мы просто бродили по залам безо всякого плана, рассматривая то, что попадается на глаза. Картины привели меня в восторг. Большие (как правило), красочные. Что может понравится девятилетнему мальчишке – конечно в первую очередь люди с оружием и животные. И тех, и других на картинах было с избытком. В эпоху отсутствия интернета (откуда ему взяться в 1979?), чёрно-белого телевидения, книжек с плохонькими иллюстрациями (в большинстве своём) оказалось, что мир может быть ярким и цветным. А потом произошёл один забавный эпизод. Это случилось в одном из небольших залов, которые друг за другом идут на втором этаже, кажется с итальянцами. К нам подошла эрмитажная бабушка, смотрительница зала и сказала: «Простите, можно попросить мальчика взять вон ту палку и залезть на подоконник, а то там заела штора, надо её немного подпихнуть). Теперь, когда уже вышли все сроки для привлечения этой смотрительницы к дисциплинарной ответственности, об этом можно рассказать публично. Надеюсь, г-н Пиотровский не сделает никаких выводов. Вот так прошёл первый день новой эпохи, день, в который зародился мой интерес к изобразительным искусствам.
А на следующий день мы пошли в Русский музей. Этот день я помню немного хуже. Из всего музея мне тогда запомнилась только огромная Анна Иоанновна с арапчонком. В музейном магазине мне понравилась большая книжка с цветными картинками, и я очень просил отца её купить. Оказалось, что нельзя. Точнее было можно, только интуристам за валюту.
Но процесс, как говорится, пошёл…
|
</> |