как-то раз в новый год

В общем, в результате вышеобозначенной причины случилось так, что во время того моего дежурства(а дежурил я вдвоём, но не с напарником, а с напарницей, поэтому дежурство было таки моим, а не нашим - т.к. по крайней мере в нашей местности у любой женщины-врача в критической ситуации срабатывает "комплекс медсестры", если есть хоть малейшая возможность переложить ответственность на кого-нибудь другого) в боксе на гнойной половине отделения (сейчас эта половина вообще закрыта - модернизация, оптимизация...) лежал больной с запущенной стадией онкозаболевания (с ним вместе находился сын, поэтому медперсоналу от этого больного каких-то дополнительных забот-хлопот-головных болей не было, весь уход был возложен на сына, что интересно само по себе - у нацменов, а больной был нерусский, уход чаще целиком и полностью на женщине).
И вот уже ближе в двенадцати забегает в ординаторскую (а все уже собрались, стол уже накрыт, даже если не ошибаюсь успели "проводить" старый год) сын и говорит, что отцу очень плохо. Сначала идёт посмотреть медсестра (помню, что это была Марьям с Лашкуты), а за ней выхожу я... почему-то прямо с бокалом шампанского. Захожу, смотрю... Понимаю... Медсестре говорю, чтобы шла в ординаторскую, а здесь я сам управлюсь. Ставлю бокал на холодильник. Делаю что-то типа непрямого массажа сердца, ввожу кордиаминчик с витаминками, за ними адреналин (или что-то подобное) - зрачки как были (уже были) широкими, так и остаются (а с чего им сузится, если больной последние несколько дней постоянно кровил и давление 60 на 40 было, да и то за счёт лекарственной поддержки?). Даю "подышать" из кислородной подушки. Сын больного стоит рядом и по всему видно, что он уже тоже всё понял, поэтому отвлекать реаниматолога (а он у нас был ургентным - это надо было бы "скорую" за ним посылать) я тоже не стал... И тут слышу - Ельцин уже говорит. Беру бокал и молча иду в ординаторскую (а она в самом конце "чистой" половины). Захожу как раз тогда, когда начали бить куранты - чокаюсь со всеми, выпиваю и возвращаюсь. Снова с серьёзным видом смотрю зрачки, щупаю пульс на сонной артерии и говорю сыну: "Ну всё, это всё".
Несколько секунд оба молчим и я выхожу... Часа через 2 в ординаторскую заходит сын покойного и просит дать телефон позвонить (мобильных тогда ещё не было в наших краях), он сразу решил никого не отвлекать от стола и так 2 часа и просидел в боксе с мёртвым отцом.
И вот прям в деталях всё помню, а год точно уже не помню, хоть не так уж и давно это было - то ли 2000-й... то ли чуть раньше...
|
</> |