каждый день нам покойника подбрасывают: "Покаяние" реж. Тенгиз Абуладзе, 1984

В большинстве случаев упоминания конкретных имен и названий в богомоловских постановках по собственных или адаптированным текстам в первую очередь выполняют функцию саркастических ремарок и потому взаимозаменяемы, как, например, "Торпедо" вместо "Спартака" в "Новой оптимистической", Юхананов вместо Эфроса или "Кин-дза-дза" вместо "Премии" в "Чайке с продолжением" -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4864192.html

- искать в подобных "референсах" смысловые "ключи" к подтексту спектаклю было бы слишком наивно в лучшем случае, а чаще даже попросту ошибочно, тем более, что режиссер нарочно провоцирует надутую ложным чувством собственного интеллектуального превосходства часть публики на такие "ошибки", ловит ее (а она и ловится...) на глухоте, тупости и невежестве, подбрасывая на каждом шагу фейковые цитаты с заведомо неверными источниками, вместо "раскрытия сути" дела еще более доводящие историю до смехотворного абсурда. Тем не менее с "Покаянием" Тенгиза Абуладзе, которое персонажи "Чайки..." дружно усаживаются смотреть, пока за стеной убивает себя из дедовского пистолета Константин, сюжетные переклички очевидны, если обернуться, разумеется, на фильм, что непросто и надо еще себя заставить почти два с половиной часа угробить, чтоб пересмотреть такую устарелую и до жути вульгарно-безвкусную чепуху. Однако я сам помню шумиху второй половины 80-х (с временной дистанции она кажется совсем уж никчемной возней... - а мне как раз довелось в 1989-м побывать в Грузии и насколько реалии тамошних и тогдашних настроений далеки были от того, что старается натужно провозглашать Абуладзе своей картиной, я по собственным ощущениям помню) вокруг "Покаяния", особенно про "дорогу к храму" и всяческие толки о "духовности". Куда привела с тех пор "дорога к храму", и безотносительно спектаклей Богомолова лишний раз поминать ни к чему; а вообще все эти "Покаяния", "Жертвоприношения" (фильм Тарковского снимался и выходил практически одновременно с Абуладзе, и естественно, что Тарковский неоднократно поминается в "Чайке с продолжением" тоже) и тому подобные "откровения", как бы призывающие каяться и жертвовать, но заведомо по умолчанию предполагающие, что на практике делать это будет (и должен) другой, что кто угодно станет брать на себя вину за прошлое и ответственность за будущее, но только не сами проповедники-моралисты - понятно, всерьез нельзя воспринимать, и если предлагают, как недавно, скажем, Галина Зальцман своей театральной реинкарнацией сценария Тарковского и К -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4851126.html

- просто "вырви глаз" что получается.  Момент, что "Чайка" у Богомолова "продолжается" со смертью Константина, что для матери потеря сына оказывается поводом и материалом для простигосподи "творчества", источником вдохновения при "работе над ролью", тут на самом деле как раз не чисто сатирический, отчасти наоборот, как минимум амбивалентный: талантлива или бездарна актриса Ирина Аркадина в безупречном воплощении Елизаветы Базыкиной, которая, на мой взгляд, "замыкает" весь спектакль на себе почти целиком ("ты и в противогазе лучше всех", ага...), хороши или плохи ее прежние и новые роли и фильмы - неважно и, по большому счету, неизвестно, доверять суждениям амбициозного и обиженного сына вряд ли стоит (учитывая еще и качество его собственного творения о "мировой душе после конца"), возможности проверить ни Чехов, ни Богомолов не оставляют; вот Нина Заречная, похоже, безнадежна (то-то у Богомолова она и в актрисы попала из реквизиторш через койку... и в до того заштатном театре, по сравнению с которым елецкий ангажамент показался бы карьерой мечты); но подобно героям и "Новой оптимистической", и "Гамлета in Moscow", и обеих "Слав", и всех (двух) прежних богомоловских "Чаек" неизбежно, актеры и актрисы, люди театра, живущие сценой и ролями, в том и находят смысл бытия (опять же - истинный или иллюзорный...); и как ни хочется жить, а подавно умирать (не одному лишь Треплеву) с уверенностью, что на тебе все и закончится, после тебя ничего не будет - но известно ведь, что все будет, и будет как было - одна пьеса вместо другой, новый исполнитель вместо ушедшего, предыдущего чем дальше, тем меньше кто сможет вспомнить. А возвращаясь непосредственно к теме "исторической памяти", т.н. "вины" и "ответственности", которая - не стилистика же выморочной псевдоэстетской притчи, которую смотрели к тому же с закадровым переводом, который сегодня иначе как пародия сам на себя не воспринимается - способствовала возникновению культа вокруг "Покаяния", то пока Соловьев (чья "АССА" тоже вышедшая на экраны одновременно с чуть залежавшимся "Покаянием" и тоже нынче ставшая предметом ностальгического культа - см. "Дачники на Бали") заклинала будущее и "перемен требуют наши сердца" провозглашала, Абуладзе формировал, ну или, точнее, формулировал ранее сложившуюся и узко-интеллигентской среде востребованную, но никого ни к чему не обязывающую моду на ритуальное гробокопательство.

По сюжету "Покаяния" героиня из могилы выкапывает труп виновного в гибели ее отца и еще многих невинных "городского головы" Варлама - а действие от греха разворачивается в сугубо условном, пышно декорированном под "модерн" ретро-антураже - за это ее судят, признают сумасшедшей, и юный внук покойника, не в силах перенесть стыд за деда-палача, кончает с собой; кстати, внука играет молодой совсем Мераб Нинидзе, впоследствии изрядно проявившийся в фильмах потомственных (и, как водится, порядочных) кинематографистов, чьи фамилии также наряду с прочими упоминаются в "Чайке с продолжением". Самоубийство героя в спектакле Богомолова настолько иными (и скорее противоположными) факторами и соображениями обусловлено, что параллель с "Покаянием" нужна больше для контраста, чем для прояснения мотивов Треплева. А вот то, что остальные персонажи (ну исключая Сорина, который должен умереть "со дня на день" по медицинским показаниям, то есть "по обстоятельствам, от редакции независящим") существуют припеваючи себе дальше - сочиняют и играют, в кино и по жизни... - в гораздо большей степени, как ни странно, с посылом и пафосом Абуладзе соотносится, и самое прямое отношение имеет к злобе дня, к актуальной, точнее, универсальной, вневременной проблематике. Как за 30 с лишним лет после "Ассы" не произошло никаких чаемых "перемен" (изменилось внешне очень многое - да все не то...), так за 40 лет с "Покаяния" не двинулось дальше разговоров о "покаянии"; на каком-то этапе они велись даже вполне официально; сейчас политический официоз перешел на позиции "гордиться, а не каяться", но почитателям ритуального гробокопательства некие легальные возможности тешить себя пока остаются: нельзя говорить про "сейчас", но про "вчера", с заминками и ужимками, можно; не стоит напрямую - но тогда в форме притчи, аллегории, какой-нибудь "другой сказки", и на это кое-кому ушлому удается получать финансирование, "высказываться", а там и за должностями, за наградами пора.

В мировом контексте таким общеудобным, не посягающим на комфорт (а личный бытовой комфорт - последнее, чем готов поступиться глубокопорядоный потомственный интеллигент в борьбе за идеалы) предметом неизбывной "вины" и "скорби" десятилетиями остается Холокост; на местном уровне - Сталин (и досадно, что "бериевский" имидж, придуманный Абуладзе для тирана-палача, отвлекает от факта, хотя должен бы его подчеркивать, что Варлам не зверь бешеный, в отличие от неграмотных зачастую подручных, и не вызывающий гигиеническую брезгливость тиран "набоковского" типа - он человек той самой "культуры", читать Шекспира, играть Бетховена и петь Верди он способен и готов наравне со своими "жертвами"... вот это по-настоящему интересно!); как вариант еще годится защита природного и архитектурного наследия - если ничьи бизнес-интересы не затрагивать (то есть ничего серьезного не предпринимать, а ограничиваться пиздежом, репостами и лайками по закрытым профилям соцсетей) - тоже пока дозволяется; и это все, чего "историческая память" на данном этапе заслужила, там ее законное место. Любители раскапывать чужих мертвецов и под шумок поглубже запрятывать в дедовские антикварные шкафы родные скелеты, болтающие про достоинство и порядочность, этику и приличия наследники тех самых "дедов" комфортно проживают в унаследованных от них прекрасных квартирах (или сдающих дедовские квартиры, чтоб еще комфортнее проживать где подальше отсюда и там от нечего делать пиздеть, репостить и лайкать с удесятеренным энтузиазмом - не уточняя, за что дед квартиру получил), толкуя нынче уже не только о "покаянии", но чуть ли не о "возмездии" (в блоковском значении - правда, Блоку пришлось его на себя принять, а теперешние рассчитывают обойтись); и достаточно хоть раз понаблюдать, как впечатленная очередным предельно честным, мощным, важным и нужным высказыванием глубокопорядочного режиссера До(д/л)ина театровед Вайсбейн подлезает без очереди к гардеробу, чтоб уяснить бесповоротно, куда ведет эта дорога.