«Жизнь, в которой есть Бах, благословенна»

mahavam — 03.11.2021 В 1965 году Симон Соловейчик (педагог и публицист) будучи в командировке в Барнауле увидел афишу, которая его сильно удивила: в доме политпроса обещали концерт солистки Алтайской филармонии и в программе были заявлены такие сложные произведения, что Соловейчик не поверил, что в далёком Барнауле это возможно – и купил билет.

…Зал был почти пустой. На сцену вышла высокая немолодая женщина, улыбнулась, смущённо сменила качавшийся стул и села играть…

«Три раза в жизни испытал я фантастическое ощущение, будто я впервые слышу фортепьянную музыку, а всё, что было до того, – не музыка. – писал в своей статье «Пианистка» Симон Соловейчик. – Первый раз – на концерте Рихтера. Второй – когда услышал запись бетховенской <�Авроры> в исполнении Артура Шнабеля. И третий раз – здесь, в Барнауле…
…Она не отдавалась музыке. Она была над нею, выше неё… показывая красоту у самого её предела. Такое доступно только большим артистам. Признаюсь, я не верил себе…
Я не знал в тот вечер, что судьба привела меня на концерт пианистки, чьей игрой когда-то наслаждался весь мир – Париж, Нью-Йорк, Вена, Брюссель...»

Пианистку звали Вера Лотар-Шевченко. Её жизнь и судьба, её талант и мужество стоят того, чтобы о ней помнить.



Начало

Вера родилась в Италии, жила во Франции, отец её – француз, профессор в Сорбонне, мать – испанка, преподаватель. Жили они в вилле на берегу Средиземного моря, в 1925 году Вера Лотар с золотой медалью окончила Парижскую консерваторию.


Вера Лотар, Париж

Ей не нравился мир, в котором она жила, и «хорошее общество», которое её окружало. Вера говорила: «как бы всё это перемешать…»

Замуж она вышла неудачно, по её словам муж был хороший врач и плохой музыкант, критиковавший каждое её выступление. Их совместная жизнь была всё непереносимей, а тут ещё и умерла их маленькая дочка… Вера уходит от мужа и уезжает в Рим к матери.

Многодетный скрипач и переезд на Родину

Вскоре она встречает человека, которого полюбила и за которого вышла замуж – это был русский инженер-акустик, скрипач и скрипичный мастер Владимир Яковлевич Шевченко.



В 1905 году он с родителями эмигрировал в Италию, получил образование, женился и родил трёх сыновей. В Италии в 30-е годы у власти был Муссолини, и Владимир считал, что именно Россия, его Родина, построила счастливое общество, где нет фашизма и все равны. Он мечтал вернуться на родину, и Вера поддержала его. У обоих были высокие цели и мысли о счастье и справедливости.
Бывшая жена Владимира отдаёт детей ему и Вере, и в 1939 году они приезжают в Советский Союз впятером: Вера, Владимир, и три его сына – Олег, Глеб и Игорь.


Сыновья Владимира Шевченко Олег, Глеб и Игорь (вт. пол. 30-х)

Недолгое счастье

В стране советов их приняли без особой радости, у семьи эмигрантов начался довольно трудный период выживания. К тому времени, когда Вера получила возможность дать концерт в Ленинграде, ей уже не в чем было выступать – всё было распродано. Платье для концерта достали в музкомедии из костюмов к "Веселой вдове". Но уже после первого выступления они получили и квартиру, и работу – Вера Августовна, как стали её называть по-русски (Огюст — имя её отца) устроилась в Ленинградскую филармонию, а В.Я. Шевченко приняли работать в НИИ театра и музыки, где его мастерство акустика оказалось более чем уместно.

Иностранный шпион

Владимира Яковлевича арестовали 22 июня 1941 года, в первый день войны.
Он ничего не понял из предъявленных обвинений. Никто ничего не понял – почему он иностранный шпион?..
В следствии допросов Владимир Яковлевич сошёл с ума и был отправлен в психколонию – всё это время Вера пыталась за него хлопотать, и когда узнала о переводе мужа в Новотроицкую тюрьму, поехала за ним следом на Южный Урал. Мальчики-подростки оставались с домработницей. Вера собиралась добиться освобождения своего ни в чём не виновного мужа и вернуться с ним домой.


скрипач В.Я. Шевченко

«Если вы не верите в него, то сажайте и меня»

Она прорвалась к главному начальнику НКВД и твёрдой походкой вошла в кабинет – худая, высокая, красивая француженка в строгом костюме:
– Почему вы посадили моего мужа? – тут же задала она вопрос.
Начальник молча смотрел на неё, лицо его ничего не выражало.
Она хлопнула по столу («так, что даже чернильница подлетела» – вспоминала потом Вера) и воскликнула со всей убедительностью, насколько ей позволял французский акцент:
– Мой муж честный человек, мы приехали, потому что хотели быть “коммунист”. За что вы его посадили? Он ни в чём не виноват! Если вы не верите в него, то сажайте и меня!
На это начальник НКВД кивнул и вызвал конвой.
– Вы все тут дураки и идиоты! – крикнула француженка. – А муж мой – честный человек!
…Восемь месяцев она провела в женской тюрьме, где никаких показаний от неё добиться не смогли, а затем по 58 политической её отправили по этапу в Тавдинский лагерь…

«Мы ещё будем жить настоящей жизнью…»

Первые два года в лагере были самыми непереносимыми – она практически умирала от тяжёлой работы и холода. Но нужно было жить: ради мужа, детей и музыки. И она выжила. И сказала себе: «Если я не умерла, то буду жить».

Сохранилось несколько писем, которые Вера писала мужу в колонию.
Вот одно из них:
«Милый мой, Володя!
Я узнала твой адрес, и вот уже третье письмо пишу тебе и жду с большим нетерпением ответ. Я так волнуюсь для тебя. После полтора года я узнала твой адрес, и я так счастливая, что я тебя нашла. Думаю о тебе и лублю тебя бесконечно. Жду каждый день твой письмо. Как мне тяжело без тебя! Но я надеюсь, что мы опять вместе и что мы будем ещё жить настоящей жизнь».

Она ещё долго будет писать ему письма, и только спустя несколько лет узнает, что его давно уже нет в живых. Так же ей сообщат о смерти двух детей в блокадном Ленинграде. И она ничего не будет знать о старшем – Олеге.
И силы почти оставят её... у неё ничего больше не осталось – только музыка.

Концерты в бараке

Каждый вечер перед сном, ноту за нотой, она будет мысленно проигрывать свои концерты. И в любую свободную минуту барабанить пальцами по столу, «играя» одно произведение за другим. Потом кто-то нарисовал ей на столе клавиатуру, и она играла, играла, играла…
Женщины смотрели, как она играет на столе, и им казалось, что они слышат эту музыку – просто следя за её лицом и искореженными артритом пальцами. И здесь, с ними, в бараке – был и Бах, и Бетховен, и Шопен.

…( Вера уже никогда не забудет этих женщин, узниц лагерей, которые поддерживали её, давали ей теплые вещи и умели слушать беззвучного Баха. "Если бы не они, я бы не жила", – говорила она.
Для них Вера всегда оставляла на своих концертах два первых ряда.
На всякий случай.
Если они придут.
Бесплатные места.
Она их оплачивала сама.) …

Нижний Тагил

После лагеря Веру отправили в Нижний Тагил на поселение.
Прямо с вокзала в лагерной телогрейке она пришла в музыкальную школу и стала умолять педагогов о «разрешении подойти к роялю». Она хотела «играть концерт». Её приняли за сумасшедшую, но разрешили.

Вера подошла к роялю и «впервые в жизни почувствовала страх». Страх перед клавишами. Пальцы музыканта деревенеют, если он долго не играет… но случилось чудо.
«Я просто села за рояль и стала играть… – вспоминала она потом. – Но… Разве музыка здесь? – спросила Вера, показав свои руки. – Музыка здесь!» – прикоснулась она к голове.

Рассказывают, что она играла восемь часов подряд. По памяти. А когда вышла из класса, то у двери её встретили аплодисментами преподаватели и учащиеся – первые её слушатели на свободе…

На работу её взяли – француженку, плохо говорящую по-русски, поселенку с лагерной справкой – на полставки – не педагогом, а иллюстратором – играть детям классику, о которой в ходе урока говорил педагог. Это была большая удача, но выжить на эти деньги было невозможно.
Кто-то из новых знакомых посоветовал ей обратиться в драм.театр – и её приняли туда концертмейстером, и даже дали небольшую комнатку.
Готовых клавиров к спектаклям Вера не имела и нот не записывала – всё строилось на импровизации. Слава о ней разнеслась по всему городу, и вскоре к двум работам прибавились ещё и ученики.

Из воспоминаний очевидцев:

«Хочется сразу сказать, что деньги её мало интересовали. Мир музыки был её родной стихией. Когда мы договаривались об уроках, она задала только один вопрос: . – Ваш сын способный?.
Она не признавала длительного разучивания гамм. А через два месяца занятий она серьёзно сказала нашему сыну:
– Как тебе не стыдно. Такой большой, уже тринадцать лет, и ты плохо играешь сонату Бетховена. А ведь он написал её, когда ему было восемь!»

…Она горевала, что телефонистки не понимают её полурусскую -полуфранцузкую речь…
Если в гостях её просили играть и вдруг раздавался телефонный звонок, то Вера закрывала рояль, будто возвращаясь в реальность – и больше играть уже не могла….
Вера часто теряла контроль над временем и была рассеянна – однажды она убежала на концерт прямо из гостей, надев вместо своих туфлей боты сына хозяев и заметила это уже перед самым концертом, тут же одолжив у кого-то туфли…

«Никогда нельзя возвращаться назад»

В 1954 году Лотар-Шевченко поступает в Свердловскую филармонию и одновременно пытается через французское посольство в Москве узнать о судьбе своих родителей. И через некоторое время к ней приехал представитель посольства и предложил вернуться в Париж, гарантируя концерты по всему миру.
Но Вера отказалась. «В жизни никогда нельзя возвращаться назад». – твёрдо ответила она.
В ней не было ни обид, ни озлобленности. Она принимала то, что есть, и никогда не жаловалась ни на что.

«Звезда пленительного счастья»

Из Свердловска Вера переехала в Барнаул, где работала в филармонии вплоть до тех пор, пока однажды на её концерт не попал С. Соловейчик. И после его статьи в «Комсомольской правде» о чудесной пианистке, её приглашают в Новосибирскую филармонию, где дают квартиру и организовывают сольные концерты в Москве, Ленинграде и других городах.

После выхода фильма «Звезда пленительного счастья» Владимир Мотыль, работавший с ней в театре в Нижнем Тагиле (он как раз был режиссёром этого театра), прислал Вере журнал со статьёй о фильме и надписью поверх статьи: «Образ Полины я делал с Вас, Вера!»

В 1990 году вышел фильм «Руфь» в главной роли с Анни Жирардо, посвященный судьбе Веры Лотар-Шевченко. Поясняя название фильма, Анни Жирардо сказала: «Это один день из жизни женщины, которая, подобно библейской Руфь, не пожелала покинуть родину убитого мужа…»

Победа духа над телом

До конца жизни у неё были гнутые и неправильно сросшиеся пальцы после того, как их на допросах переломал («не спеша, смакуя каждый удар, рукоятью пистолета») старший следователь, капитан Алтухов. Фамилию эту она запомнила на всю жизнь.

Любовь Качан о первом впечатлении от игры Веры Августовны:
"Она <�…> кладет руки на клавиши, вы переводите взгляд на них и ….вас охватывает оторопь. Узловатые, изуродованные артритом пальцы. Что можно сыграть такими руками? И тем более изумляет и потрясает то, что слышишь после первых же звуков. Это можно назвать только одним словом: волшебство – победа духа над немощным телом".

Вера Лотар-Шевченко скончалась в 1982 году в Новосибирском Академгородке в возрасте 83 лет. На её могиле выбита её собственная фраза: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна».
..........................

Краткая автобиография, написанная Верой Лотар-Шевченко:
«Ученица Альфреда Корто, в 1925 году окончила Парижскую консерваторию с золотой медалью, после этого поступила в Венскую академию Шуле...
Концертировала во всех больших столицах и городах Европы, три раза ездила на гастроли в Америку. Получила Римскую и Венскую премии. Играла с Тосканини, Вайнгартеном, Клайберном.
В 1939 году приехала с мужем в Советский Союз и стала солисткой Ленинградской филармонии.
В 1941 году была арестована и пробыла в лагерях до 1950 года. Реабилитирована в 1955 году».


за роялем Вера Лотар-Шевченко

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив