Жизнь и любовь Янки Дягилевой.

Катринка — 12.05.2011 О Янке Дягилевой...

Все вспоминают ее как человека чрезвычайно простого и приятного в общении, добрую, веселую и контактную девчонку, очень энергичную, заводную, временами немного странную, но всеми любимую. Многие знакомые считают, что она принимала наркотики. Но близкие люди говорят, что это неправда. Слухи о наркотиках, видимо, вызваны некоторой странностью в поведении Янки, манере говорить, пристрастиях, о которой вспоминают практически все, кто ее знал. Никакой заносчивости, "звездной болезни", ощущения собственной исключительности, свойственного многим рокерам. Янка была из тех людей, которым искренне рады в любой компании. В любом городе, куда бы она ни приезжала, тут же находились люди, наперебой предлагавшие ей ночлег, еду, всевозможную помощь. Янка никогда не вываливала на окружающих свои проблемы, не жаловалась. Все переживала в себе, и стандартным ответом на вопрос: "Как дела?" было: "Хорошо, нормально". Самое большее, что могла позволить себе даже с близкими друзьями - поделиться какими-то мелкими неприятностями, обидами. Наоборот, - всем помогала, поддерживала морально, умела найти нужные слова утешения для друзей. Несмотря на открытость и простоту, по-настоящему близких людей в ее жизни было немного, - Янка очень разборчиво и придирчиво относилась к дружбе и к выбору тех, кто был рядом с нею. Общалась только с действительно интересными ей людьми. Другие знакомства ей просто были не нужны. Иногда рвалась к людям, в компанию, иногда стремилась уединиться - все в зависимости от настроения. Тем не менее, Янка, как правило, была в центре внимания любой тусовки. Она не умела проигрывать - ни в музыке, ни в отношениях с людьми. Даже в любви она действовала по-мужски: сама завоевывала, сама бросала. Влюблялась нечасто, но крепко. Одевалась Янка просто и скромно, почти не пользовалась косметикой и парфюмерией, была весьма непритязательна в быту. Старые штаны, кожаные сапоги, 1-2 свитера, куртка-балахон - весь ее гардероб. Донашивала оставшуюся от мамы одежду. От юбок и платьев она отказалась почти сразу после школы. На наряды денег не было, да и не обращала Янка на одежду большого внимания. Зато обожала всякие хипповские штучки - бисерные и деревянные фенечки, кожаные шнурочки, хайратники, ксивники, сумочки - сама мастерила их, дарила друзьям. Прическа - всегда одна и та же: длинные распущенные волосы… "Янку боготворили, обожали, преклонялись - перед плотной основательной сибирской девочкой, руки в феньках, на рыжих лохмах хайратник, шитый бисером. Песни еёудивительно емкие, многогранные, полные жутких образов, с плотным и тяжелым саундом. В голосе - надрыв и безысходность, какая-то безнадежная ярость и агрессия. Все это особенно заметно в акустике, не прикрытой тяжелыми аранжировками, визжащей гитарой и безумным электроорганом


В 80-е, Янка с Ирой Летяевой жили на 40 копеек в день, питаясь в городских столовых, где гарниры и салаты стоили 5 копеек. Общение с энергичной, заводной Ирой сильно поддержало Янку в непростой период после смерти матери. В это время она часто находилась в плохом настроении, испытывала депрессию.
Однажды Янка попыталась вступить в брак. Избранником ее стал один из новосибирских музыкантов, Дима "Дименций" Митрохин. Дименций влюбился в Янку и сделал ей предложение. За 2 месяца до свадьбы Янка пришла знакомиться с его родителями. После просмотра семейного альбома заявила: "Вот это называется бытовуха, а для меня это путь на эшафот". На этом роман закончился. Некоторое время Янка и Дименций оставались близкими друзьями, но в 1988 году Дима женился на Ире Летяевой (кстати, на ее подруге), а через год у них родился ребенок. Появились новые дела, заботы, и Митрохин постепенно отошел от Яны.


 С Егором Летовым Янка встретилась впервые в апреле 1987 года на I
Новосибирском рок-фестивале, проходившем в
ДК Чкалова. Летов играл
на ударных в
составе группы ПИК КЛАКСОН. В гримерке внимание Янки
привлек скромный молодой парнишка интеллигентного вида в нелепых
очках. Там же
она познакомилась со своей будущей подругой Юлией
Шерстобитовой
из Томска. Сразу после этого фестиваля, ставшего
переломным в жизни Янки, Вадим
«Черный Лукич» Кузьмин, Янка,
Ира Летяева, Константин
Рублев, Евгений Данилов и другие новосибирцы
поехали в Омск, где Янка
знакомится с товарищами Егора по группе
ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА и другими омскими
рокерами.
Янке хватило недели, чтобы безоглядно влюбиться в Егора и
остаться с
ним на полтора года.



В отличие от скромной, не очень уверенной в себе Янки, Егор всегда
считал, что любое творчество должно быть обнародовано, записывал
бесчисленное количество альбомов и бутлегов, включая в них все, даже
неудачные свои творения. Летов был диктатором не только в творчестве, но и в быту, в семейной жизни. Мог устроить Янке скандал за то, что она не в тот момент вышла из комнаты, или после концерта при всех ее отругать. Несмотря на то, что Янка в глубине души не принимала многих летовских взглядов, она даже себе в этом не признавалась, и всеми силами пыталась дотянуться до уровня своего избранника. Если Егор сказал, что песня плохая - Янка прислушивалась к его мнению и старалась оттачивать свои тексты и аранжировки в соответствии с представлениями Летова о музыке. Нередко, правда, сопротивлялась, спорила, но в итоге все равно уступала. Наверное, уступить было проще, чем тратить душевные силы на споры с Егором. "Раздражающую меня этакую скорбную, пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, заметно присутствующую в Янкином голосе и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией... Возможно, в результате возникло не совсем ей свойственное (а, может быть, и совсем не свойственное), зато получилось нечто общее, грозное и печальное, что в моем понимании - выше, глубже, дальше и несказанно чудеснее изначального замысла" - говорил Летов. Янка бунтовала, Егор гордился результатами своих трудов - зато, мол, вышел не "бессильный бабий плач", а крутой панк, без "эстетства и утонченности", и без презираемой Егором жалости к миру. Обидно, что нет практически ни одной электрической записи, где инструменты звучали бы адекватно Янкиным песням, не портили бы их, не заглушали, а наоборот, выгодно оттеняли и делали еще лучше, еще выразительнее... Мы уже никогда не узнаем, зачем она уступала - из женской ли мягкости, из боязни потерять уважение Егора и возможность сотрудничать с ним?
Все лето и осень 1987года Янка путешествовала по стране автостопом вместе с Егором Летовым, скрывавшимся от преследования властей:

"Мы были в "бегах" до декабря 1987 года, объездили всю страну, жили среди хиппи, пели песни на дорогах, питались, чем Бог послал, на базарах воровали продукты. Так что опыт бродячей жизни я поимел во всей красе. Где мы только ни жили - в подвалах, в заброшенных вагонах, на чердаках..." ."Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах" могла написать только безоглядно (и безответно?) влюбленная женщина. Но за эти полтора года Егор успел рассорить Янку со многими ее друзьями - все, что говорил и делал Егор, Янка считала правильным, даже если при этом он оскорблял и унижал ее друзей  Таким образом, получается, что Летов, пусть не прямо, но косвенно виноват во многом, что случилось с Янкой, в ее одиночестве, в ее депрессиях. А сама Янка, при всей своей демонстративной неженственности, свободолюбии и независимости, в данном вопросе вела себя как самая обычная женщина - влюбленная, боготворящая своего избранника, прощающая ему все. И, не задумываясь, жертвовала верными и преданными друзьями во имя этой непонятной и неравноправной любви. Янка меняется и характером, - становится более резкой, жесткой, целеустремленной. В какой-то степени это помогло ей самореализоваться, но, кажется, она стала забывать, что она женщина. Даже о себе говорила и писала в мужском роде - "я пошел", "я спел", "я сделал" (см. например фрагменты ее писем).


«Чтобы с Летовым
жить, надо быть ему равным. Если ему
уступаешь, он тебя сминает», –
говорила Янка. Причину их
размолвки Егор не рассказывал, а Яна постаралась как
можно скорее
забыть об этом периоде. Наверняка и Егор по-своему любил Янку.
Но
любви мешали постоянные соревнование и разногласия,
как в творчестве, так и в
отношении к жизни. И Янка не выдержала, ушла.
Она не была слабым человеком, но
устала от постоянной борьбы.



Тогда же в Янкиной жизни появился близкий человек, Сергей Литаврин, который был старше ее лет на 10. Жил он в том же общежитии - некоторое время Янка жила с ним. Сергею нравилась та музыка, которую делала Янка, ее песни, они с Яной любили друг друга, но, видимо, не все было гладко, - многие вспоминают теперь об их странных молчаливых отношениях, о жалобах на взаимное непонимание. Весь последний год Янка мучительно разрывалась между нормальными человеческими желаниями - быть женщиной, иметь семью, дом, любимого человека, и творчеством. Невозможно делать несколько дел одинаково хорошо, всегда приходится чем-то жертвовать. Янка попыталась выбрать творчество, песни…

Последний из "больших" фестивалей с Янкой - "Рок-Азия" в Барнауле (предыдущие фестивали этой серии назывались "Рок-Периферия") 9-13 октября 1990 г. Играла с Октябрями. Мнение Тоби Холдстворта из "Синсер Менеджмент" (Лондон): "Это большое искусство. Грязь со вкусом - это круто!" Мнение из зала: "Боже, где она нашла таких лабухов!" Сама тоже была недовольна - едва закончив последнюю песню, сорвала гитару и грохнула ею о сцену. И ушла. По мнению очевидцев, несмотря на все технические проблемы, "выступление было мощное, но абсолютно суицидальное. Следующим актом было бы самоубийство на сцене" (Алексей Коблов). Кто-то додумался обозвать ее "леди-панк". Выражение было подхвачено журналистами и периодически всплывает до сих пор. После этого абсолютно провального выступления Янка окончательно разочаровывается в электричестве и в своих музыкантах. Это был ее последний электрический концерт.

Впрочем, Летов не позволял Янке отойти в сторону - постоянно привлекал к своим проектам, убеждал играть вместе концерты, ставил свои условия. Однако после киевских концертов 1990 года вместе они уже не выступали. Тогда Егор заявил: "Все, с Янкой я больше не играю, она попортит общий имидж, у нее песенки такие, непротестовые, чуть ли не образные, мягкие, а нужно жестко все делать".

В начале 1991 года, после расставания с Литавриным, Янка уходит из общежития и возвращается в свой дом на Ядринцовской.  На нее с новой силой наваливается депрессия. Янка почти перестает писать песни и стихи, прекращает давать концерты, замыкается в себе. По словам ее отца, это началось еще в феврале 1990 года, после возвращения с московского и питерского концертов памяти Саши Башлачева. Возможно, и так. Но друзья говорят, что резкая перемена в настроении Янки наступила после приезда Летова зимой, вскоре после новогодних праздников. Их ссоры и примирения с Янкой были тогда постоянными и выматывающими, несмотря на то, что с Яной они уже давно не были вместе, и, казалось бы, им давно было нечего делить. Но тот визит совершенно придавил Янку. После этого она все чаще уединялась в своей комнате, на все вопросы отвечая: "Мне не о чем говорить". Редко выходила из дома, похудела, практически не спала по ночам, потеряла интерес к людям. Один Янкин знакомый, Андрей Ковалёв, рассказывал, что приходил к ней домой как-то по весне и спросил: "Ну, как живёшь, Яныч?" А она ответила: "А я не живу…" Почти все время Янка проводит дома, лишь изредка встречаясь со старыми друзьями. В марте, по свидетельству Константина Рябинова (Кузи Уо) и Анны Волковой, она последний раз виделась со своими соратниками по Гражданской обороне и Великим октябрям в Омске. И эта встреча, видимо, стала последней каплей.
На конец весны некими организаторами из Сибири планировался Янкин совместный с БГ и Калиновым мостом тур по городам Золотого Кольца, Русского Севера, ждали ее и на первом московском фестивале "Индюки" (апрель). Но на дверях ДК Русакова висел огромный плакат "Летова не будет!", а про Янку говорили: у нее жуткая депрессия, приезжала в Москву, пролежала сутки на кровати лицом к стенке и уехала домой… В это время концертов она уже, по всей видимости, не давала

В конце февраля Янка уехала в Новосибирск. Запись новых песен все же состоялась - в общежитии НЭТИ она записала в акустике четыре песни, в которых боль буквально хлещет через край - "Выше Ноги От Земли", "На Дороге Пятак", "Про Чертиков", "Придет Вода". Песни удивительно емкие, многогранные, полные жутких образов, с плотным и тяжелым саундом. В голосе - надрыв и безысходность, какая-то безнадежная ярость и агрессия. Все это особенно заметно в акустике, не прикрытой тяжелыми аранжировками, визжащей гитарой и безумным электроорганом. Записывал песни Игорь Краснов (хотя, по его своспоминаниям, запись состоялась в ноябре 1990-го), пятой были записаны "Пауки В Банке" (не издавалось). Песня "Придет Вода" оказалась последней Янкиной песней, т.к. была написана в конце 1990 г. Многие расценивают ее как прощание. В эту версию вписывается и замечание Ани Волковой о том, что Янка уже в январе 1991 г. как-то призналась ей, что решила покончить с собой. И кажется теперь неудивительным, что эти песни оказались последними. Что еще можно спеть после такого? "Башлачев протоптал дорожку, и мне пора по ней. От меня в этой жизни всем только неприятности и страдания. Все вздохнут с облегчением, когда я исчезну", - повторяла она после приезда домой. Многие вспоминают, что эта черта была вообще характерна для Янки - вину за все неприятности, случившиеся с другими людьми, склонна была приписывать себе...
Незадолго до смерти Янка дала "обет молчания". За две недели она не проронила ни слова

Похороны состоялись в кругу друзей, родных и музыкантов. Собрались и разнообразные знакомые, тусовщики, фанаты. Об этом много написано. Вот одно из воспоминаний об этом мероприятии: "Летов превратил их в саморекламу, все сводил к своей философии, музыке, а не о погибшем человеке говорил. Игорь сказал еще тогда, что Летов всегда будет подталкивать к смерти людей вокруг себя, а сам умирать не собирается" (Елена Оренинская). Об этом же говорили и Алексей Коблов, и Ник Рок-н-Ролл, и многие другие. Были и пляски до упаду, море водки и наркотиков, крики Егора о том, что смерть Янки - жизнеутверждающая, и потому не надо слез и поминаний, нужно веселиться и радоваться жизни. Можно только представить, каково это было видеть Янкиным родным, да и всем тем, для кого ее смерть не была "жизнеутверждающей". После поминок Егор самовольно выгреб из Янкиного стола пачку бумаг. Говорят, что, кроме стихов, которые потом издали, там была и личная переписка Янки с Летовым. Возможно, что в этих письмах крылось много загадок их непростых отношений Позже Егор пытался представить Янку солдатом, погибшим за его дело на его идеологическом фронте:
"Рок-н-ролл жестокая штука. Если решил принять участие в игре, творчестве, - надо распроститься с мечтаниями влезть на елку, не ободрав задницы. Да и вообще, всегда и во всем необходимо доходить до полного крутняка. До самосгорания. Если нет ни сил, ни выхода, тогда надо уходить достойно, как Янка, Башлачев, Селиванов и другие братья и сестры мои по фронту. Они победили, поправ, в первую очередь, свирепый закон самосохранения ... Если не хватает энергии и сил сделать шаг вперед, нужно умирать. Либо человек идет вверх, либо он ломается. Мы не сможем себе позволить быть стариками".

©

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив