Женщины и математика-3

wolf_kitses — 19.11.2011 В продолжение этого: 1-2
***
В настоящее время женщины непропорционально слабо представлены в науке: если брать лучшие университеты, они составляют 8,3% профессоров математики, 12,1% - в химии, 6,6% - в физике, 6,7% - в механике и инженерном деле и пр. (*). При этом женщины составляют всего 19% рабсилы среди научных работников, инженеров и разработчиков технологий. Соответственно, возникает вопрос о природе такой диспропорции: связана ли она с биологической неспособностью женщин к исследовательской деятельности или же с социальными влияниями, посредством которых дискриминирующее их общество указывает женщинами на место в виде пресловутых «4-х К»: Kirche, Küchen, Kinder, Kaiser. И те, поняв, что уши выше лба не растут, в основной массе смиряются или воспитаны так, что с самого начала не претендуют (причём есть основания считать, что при таком отношении страдают самые талантливые, как говорится «таланту надо помогать, бездарности пробьются сами»).
Психологические механизмы и поведенческие техники данного подавления хорошо известны и неплохо изучены (1-2); более того, показано, что если учитель, дискриминирующий девочек в силу сложившегося стереотипа, увидит это со стороны, и захочет переучиться, то последнее вполне возможно (1-2-3). Правда, надо прямо сказать, что гипотеза социальных влияний имеет преимущество перед биологической просто потому, что неравенство мужчин и женщин до сих пор не устранено, хотя и уменьшалось в ряде стран на протяжении известных исторических периодов.
Исследовать же биологические влияния «в чистом виде» можно только после устранения социального неравенства, о чём писалось ещё в «Манифесте генетиков» 1939 года. Иначе силён риск ставить телегу впереди лошади: NN не лучше учится, потому что более способен, чем ХХ, а наоборот, он более способен учиться «завтра», потому что лучше учился «вчера» или больше учился, или среда была более дружественной к учебным занятиям ребёнка. И т.д.
Тем более, что, как мы с marina_fr писали в «Мифе о генетической предопределённости и IQ»: социальные влияния, обучение и воспитание – это, в общем, единственное, чем люди в своей социальной жизни умеют управлять, для того, чтобы изменять поведение наших ближних и (особенно) «малых сих» в желаемую сторону. Более того, само появление человека как вида связано с совершенствованием именно способности к социальному влиянию, установлению и навязыванию определённых идентичностей (или мнений) за его счёт, с тем, чтобы в изменившихся условиях эти «нормы», идентичности и стереотипы переделывать в процессе общественной борьбы. О чём говорит феномен «чрезмерного подражания» у детей и много ещё что (см.тут).
Поэтому гипотеза социальных влияний будит надежду и толкает к действию, гипотеза «биологически детерминированного» заставляет опустить руки, - мол, если от природы так, то ничего не поделаешь, остаётся лишь как-то компенсировать дефект. Цифры наследуемости, полученные для ряда способностей, с очччень большой натяжкой (наибольшей для т.н. «общего интеллекта») можно интерпретировать как «средний риск по популяции», но их пока не удаётся «перевести» в прогноз развития для конкретного человека. И есть серьёзные основания полагать (1-2-3), что для поведенческих признаков и не удастся; по крайней мере до того момента, пока не будут найдены конкретные гены, влияющие на это дело. В отличие, скажем, от заболеваний с сильным наследственным влиянием на подверженность им и течение болезни, вроде алкоголизма и диабета.
И эта эмоциональная диспропорция работает не на пользу дела, ибо а) исследователь должен быть особо критичен к своей собственной гипотезе, искать по максимуму её возможные опровержения и б) не должен испытывать предпочтительного привязывания или отталкивания к какой-то из сравниваемых гипотез, как врач не должен лучше лечить красивую пациентку. Хотя по жизни социальные и политические эмоции реально влияют не только на рассмотрение гипотез, но и на их продуцирование, а красивые люди (не только женщины, но и, скажем, дети) получают особое к себе отношение окружающих, что познанию, в общем, не идёт на пользу.
Но я отвлёкся от темы «женских способностей» - для того, чтобы сказать, что дискуссии здесь крайне эмоциональны. Известен случай, когда президент Гарвардского университета высказал предположение, что диспропорция представительства женщин в науке вызвана врождённым различием в способностях, значительная часть аудитории вышла из зала [через некоторое время г.президента ушли, и scholar_vit оч. интересно рассказывает, за что]. На настоящий момент в целом обе гипотезы имеют хорошие экспериментальные подтверждения, лишь в гипотезе социальных влияний был существенный изъян, о котором я уже писал.
В развитых странах женщины уступают мужчинам по пространственным способностям (*), и это – одна из немногих умственных способностей, по которым есть чёткое и устойчивое межполовое различие (*). Понятна существенность этих самых способностей для того, чтоб успешно заниматься наукой или инженерией: они оказываются задействованы в большинстве крупнейших открытий в химии и физике, их развитие коррелирует с успеваемостью у тех, кто учится на инженера, они составляют важный компонент «физического мышления», в т.ч. существенны для прохождения оценивающих это тестов – Test of Mechanical Reasoning & Bennett Mechanical Comprehension Test (*).
Что печально для гипотезы социальных влияний, данный разрыв не показывает тенденции к уменьшению по мере того, как на протяжении ХХ века западное общество всё больше двигалось к юридическому равноправию мужчин и женщин. Неравноправие «в жизни» тоже несложно померить, и в ряде стран (ГДР, Швеция, Норвегия и т.п. – см. первую колонку здесь) оно тоже существенно уменьшилось. Однако в соответствующих странах мужчины по-прежнему превосходят женщин в способностях к пространственному мышлению (*), также как и в израильских кибуцах (*), где в 10-60-е годы мальчикам и девочкам давали максимально равное воспитание. Более того, кросс-культурные исследование разных незападных обществ часто показывают влияние «культуры» или «гендера» (взятых как факторы в дисперсионном анализе) на пространственные способности по отдельности, а вот совместное влияние этих факторов – не находится. Единственная исключение – работа, где эскимосов Канады сравнивали с африканским народом Temne, и показали меньшую разницу в пространственных способностях между М. и Ж. (*); но эти культуры – и народы – настолько различаются, что их никак нельзя сравнивать в одном ряду.
С этими возражениями теория социальных влияний, в общем, худо-бедно справляется. Показано, что пространственные способности тренируемы, и развиваются при хорошо поставленном обучении соответствующим предметам (в отличие от плохого, где они подавляются) (*). Показаны социальные факторы, в силу которых мужчины имеют преимущество перед женщинами в получении соответствующего обучения (*), и дискриминирующие стереотипы, в силу которых женщины преимущественно оказываются его лишены (*), причём «лишение» происходит «тихо и незаметно» для учителя и обучающейся. Далее показано, что негативные стереотипы о «женской неспособности» реально ухудшают пространственное мышление, и выявлены психологические механизмы, объясняющие, как и почему это происходит, вроде «страха подтверждения стереотипа» (*). Но надо честно признаться, что это лишь худо-бедно.
И лишь недавно Моше Гофману с соавторами удалось получить интереснейший результат в пользу гипотезы социальных влияний: сравнение пространственных способностей мужчин и женщин двух индийских племён, Khasi и Karbi, показало существенность социальных влияний именно на пространственные способности + совместное влияние культурных различий и гендера. См. их статью в PNAS (2011); мои утверждения, помеченные звёздочкой, основаны на работах из их списка литературы (за наводку на сообщение о ней в научных новостях спасибо croissante). [К слову, статью про кибуцы из списка литературы мне найти не удалось, да и она аж 1967-го года, когда соответствующая область была существенно менее развита, результаты могут быть кривыми. Никто из читателей и френдов не кинет текст? Или не даст ссылки на аналогичные работы по психологическим следствиям равного воспитания М. и Ж. в кибуцах? В.К.]
Эти 2 племени живут на северо-востоке Индии, на холмах в окрестностях г.Шилонг. Они близкородственны в генетическом отношении (как следует из ранее проведённого генетического анализа 5 полиморфных локусов) и практически неотличимы в хозяйственном отношении: живут в одинаковых деревнях, кормятся рисосеянием, и практически неотличимы по богатству и структуре питания.
А вот чем они различаются кардинально, так это культурой – они обладают альтернативными системами исчисления родства и полярны именно в отношении «веса» мужчин и женщин в обществе. Племя Карби патрилинейно, и в его обществе господствуют мужчины – собственность наследует старший сын, женщины не допускаются к владению землёй и получают сильно худшее образование. А вот Хаси матрилинейны и, более того, их общество представляет женщинам ряд явных преимуществ перед мужчинами. Собственность наследуется младшей дочерью, для мужчин исключена возможность владеть землёй, всё свои доходы мужчины передают в распоряжение жены и её сестры. Эконометрические исследования показывают, что Хаси – тот редкий случай, когда женщины присваивают большую долю общественных благ, чем мужчины (*), а у Карби в этом плане всё как обычно в традиционном обществе.
При этом оба племени расселены так, что изменчивость «биологическая» и «культурная» клинальна, и расстояние вдоль некоторого градиента отражает культурные различия.
Другие работы по социализации подростков, взаимоотношениям полов, прочей жизни и обычаям этих народов можно посмотреть тут; они оказались вполне совместимыми с теми кросс-культурными исследованиями, которые на этих племенах проводились и раньше (*).
С жителями разных деревень Хаси и Карби проводили один и тот же полевой эксперимент по сборке 4-х частного паззла (рис.1).
Время ожидания до сборки паззла, с одной стороны, отражает пространственные способности индивида, с другой – такая задача им не встречалась ни в школе, ни в практической жизни. Всего обследовали 1279 людей из 4-х деревень Хаси и 4-х – Харби. Чтобы посильней мотивировать участников, решившим задачу менее чем за 30 с платили 2 рупии = ¼ их дневного заработка. Кроме того, участники отвечали на вопросы об уровне образования и своём жизненном обиходе, поскольку из названных «правил» бывают исключения – так, у Карби женщины иногда могут наследовать.
Нуль-гипотезой было, что, хотя культурные различия у обоих племён окажут некоторый эффект на время сборки паззла, они не повлияют на gender gap (по-русски, наверное, лучше всего сказать «межполовые различия») в пространственных способностях. Альтернативная гипотеза состояла в том, что в матрилинейном племени Хаси межполовые различия будут сильно уменьшены или не выражены вовсе, ибо женщины по параметру образования с производственной деятельностью равноправны с мужчинами, по параметру доходов и собственности – даже имеют преимущество. Ну и, соответственно, в дисперсионном анализе результатов опыта будет выявлено значимое влияние совместного действия факторов «пол» и «культура» на отклик (время сборки паззла).
Данные опросов участников показывают что да, оба общества относятся к мужчинам и женщинам сильно по разному, и это основное отличие в их культуре. В матрилинейном племени, по сравнению с патрилинейным, женщины получают значимо лучшее образование, и с большей вероятностью владеют собственностью, чем в патрилинейном. У Хаси среднее число лет образования мужчин и женщин значимо не отличалось (to-bit, two-sided P=0.159, n=530), тогда как у Карби мужчины имели в среднем на 3,67 лет образования больше, и эти различия значимы (tobit, P<0,0001; n=426). Согласно опросам Карби, в их домохозяйствах собственностью преимущественно владеют мужчины, но в виде исключения могут и женщины (35 из 347 случаев). Напротив, в деревнях Хаси собственностью владеют только женщины. Прочие детали см.тут.
Собственно результаты опытов представлены на рис.2 (Среднее время сборки паззла у мужчин и женщин (ось У) из патри- и матрилинейного общества, как мера межполовых различий в пространственных способностях. Столбики ошибок - ±2 стандартные ошибки) и табл.1. Они позволяют опровергнуть нулевую гипотезу и подтверждают альтернативную ей. В патрилинейном племени мужчины собирают паззл на 36,4% быстрее женщин (ordinary least squares, P < 0.001, n=468). В матрилинейном племени, наоборот, между полами нет разницы (OLS, P =0.252, n =811); причём не только женщины, но и мужчины Хаси с задачей справляются шибче, чем Карби. Наконец, статистически значимой оказывается взаимодействие факторов «пол испытуемых» и «культурные различия» между племенами (OLS, P < 0.001, n =1,279); оценку статистической устойчивости результатов см. тут.
Образование может быть одним из факторов, включённых во взаимодействие между разницей в культуре, полом и пространственными способностями. Этот вопрос политически значим, поскольку уровень образования разных членов общества – тот фактор, на который проводимая политика влияет, и очень сильно. Поэтому было интересно посмотреть, влияет ли число лет образования у индивида на скорость сборки паззла, и если влияет, то не исчезнет ли совместное влияние пола и культуры, когда влияние уровня образования будет устранено?
Проверка показывает, что уровень образования да, влияет значимо, и каждый дополнительный год образования сокращает время решения задачи в среднем на 4,3% (OLS, P < 0.001, n =956). Эти данные вполне совместимы с данными по африканскому народу Темне и эскимосам, показывающим сходную корреляцию пространственных способностей с уровнем образования (*). Однако даже при учёте этого фактора совместное влияние пола и типа общества по-прежнему остаётся значимым (OLS, P<0.001, n=956).и достаточно сильным, сравнимым с эффектом дополнительных 6 лет образования. Однако он уменьшается по величине примерно на треть, так что исчезновение межполовых различий в пространственных способностях у Хаси по сравнению с Карби частично – но не полностью – зависит от образования.
Дальше смотрели, отличаются ли пространственные способности у людей, имеющих преимущественное право наследования (это обычно младшая дочь у Хаси и старший сын у Карби) и владения собственностью. Обычному человек легче изменить своё положение в доме, чем общество в целом, поэтому логично считать, что домохозяева – как женщины, так мужчины, - по пространственным способностям будут отличаться от лиц того же пола, живущих с ними под одной крышей, но не владельцев). Поэтому в племени Карби исследовали, насколько различается величина gender gap при сравнении выборок по домам с владельцем-мужчиной (традиционный и наиболее частый вариант), женщиной и в совместном владении мужчин и женщин. В первом случае межполовые различия составляют примерно треть таковых у людей, живущих в домах, не принадлежащих исключительно мужчинам (10% OLS, P =0.735, n =35 vs. 42% OLS, P < 0.001, n =312). Авторы вполне логично объясняют данный результат ужесточением конкуренции внутри соответствующих домохозяйств.
Провести аналогичный анализ в племени Хаси не удалось, поскольку там домовладельцами могут быть только женщины и соответствующая вариабельность отсутствует.
Наконец, очень может быть, что полученный результат с исчезновением межполовых различий в пространственных способностях у Хаси по сравнению с Карби будет радикально иным при сравнении групп «привилегированных индивидов» - младших дочерей у первых и старших сыновей у вторых, которые наследники. Однако, младшие дочери не показывают лучший результат по сравнению со всей выборкой женщин Хаси (OLS, P =0.80, n =176), и старшие сыновья не показывают лучший результат в сравнении со всей выборкой мужчин Карби (OLS, P =0.47, n =203). Соответственно, если мы исключаем привилегированных индивидов из анализа, результат не изменяется.
Предшествующие эконометрические исследования показывают, что если в большинстве обществ мужчины более конкурентны, чем женщины, но это не относится к матрилинейному племени. Поэтому можно возразить, что время сборки паззла связано не столько с различием мужчин и женщин по пространственным способностям, сколько с различиями обоих обществ в уровне конкурентности соответствующих полов. Тем не менее это неверно.
Как всякий интересный результат, работа Hoffman et al. (2011), сразу вызвала критику. В работе R.A.Lippa et al. (2010) были протестированы >200 тыс. человек из 53 стран, бедных и богатых, на способность к вращению трёхмерных объектов в уме + восприятие линий и углов. Мужчины максимально превосходили женщин именно в богатых странах, хотя там вроде бы возможности получить нормальное образование для женщин больше, а в более бедных странах различия сглаживались.
На мой взгляд, данное возражение работает скорей за «социальную гипотезу», чем против неё. Ведь по мере того, как в последние 50 лет женщины становятся всё более и более равноправны с мужчинами, это равноправие остаётся лишь юридическим, в том время как факторы, делающие угнетение женщин выгодным, никуда не делись, ибо связаны с сутью капиталистической системы. Просто они поменяли форму: дискриминация «по закону» сменяется дискриминацией «в жизни» за счёт распространения соответствующих практик в воспитании/образовании, негативных стереотипов и пр., - а они хорошо изучены.
Из этого предположения есть проверяемое следствие – что дискриминирующие практики и негативные стереотипы будут «автоматически» распространяться/усиливаться по мере достижения формального равенства мужчин и женщин в какой-то стране – по крайней мере до тех пор, пока общество не обратит на это внимание и не начнёт положение целенаправленно исправлять, по типу того, как описано тут, или как делают власти ЮАР (также тут). Так что возражение к работе Моше Гофмана с соавт., с учётом всего нам известного по теме биологическая vs социальная детерминация межполовых различий в пространственных способностях, «работает» скорей на социальную гипотезу, чем против неё.

Сохранено