ЖЕНЩИНА И ЧЕРЕПАХА

ЖЕНЩИНА И ЧЕРЕПАХА

Она вышла из моря, огромная тысячелетняя черепаха, обвитая тиной, слизью и спирулиной. Добравшись до сухой части песчаного берега, она приподнялась и села как человек, вглядываясь вдаль.

Воздух переливался и играл: вокруг солнца образовалось белое свечение – словно катаракта, наползающая на глаз. Казалось, солнце сонно и подслеповато смотрит на Черепаху.

Скоро все наслоения, которые Черепаха принесла на себе, высохли и превратились в прах. Лишь только сплюснутая раковина с жемчужиной внутри скатилась с панциря и упала под ноги Черепахе. Та подвинула раковину поближе и накрыла ее морщинистой лапой.

Черепаха сидела и ждала.

Потому что я позвала её.

Покинув на рассвете маленькую съемную комнатку в одноэтажном домике с облупленными стенами, я отправилась в путь. Да, я раздвинула занавески и просто вылезла из окна, подхватив рюкзак и надев его на плечи.

Через несколько часов я уже съезжала на попе с горы, перебирая ногами и набив себе полные кроссовки мелкой гальки.

Огромная Черепаха, похожая на маленького динозавра, подняла вверх голову на длинной шее, следя за каждым моим движением.

Ведь и она тоже позвала меня.

Когда я изнеможенно присела возле, откинувшись на валун, Черепаха опустилась на все четыре лапы и, неловко потоптавшись на месте, подвинула в мою сторону раковину.

Не зная, что находится внутри, я из уважения поднесла раковину к уху, но ничего не услышала. Раковина была захлопнута и молчала.

Потом я вытащила из рюкзака термос, налила молока в пластиковую миску и накрошила туда мюслей и немного колбасы.

Черепаха посмотрела на меня, словно спрашивая: «Ты хочешь приручить меня?»

- Нет, я не хочу приручить тебя. Да и разве это возможно? Нет – это твоя трапеза.

Черепаха жадно глотала молоко, смешно слизывая с губ мюсли и кусочки колбасы, но я даже не улыбнулась, боясь обидеть её. Потом она посмотрела на меня и сказала глазами:

- Я долго плыла к тебе, очень долго. Я знаю, что ты звала меня и что тебе ничего от меня не надо. Именно поэтому я здесь.

- Я тоже долго шла к тебе, - сказала я, - До тех пор, пока не поняла, что зову тебя. И что ты зовёшь меня тоже. Мне нужно было прожить много лет, прежде чем встретиться с тобой. Но тысячу лет я ждать не могла, потому что умру гораздо раньше. А ты все будешь жить и жить. И ждать, когда тебя позовут другие.

Я устала вытянула ноги и положила голову на панцирь Черепахи. Та аккуратно подогнула лапы, внимательно посмотрела на меня и исчезла в своём домике.

Не знаю, но мне показалось, что Черепаха храпела во сне.

Если б вдруг тут случайно оказались люди, они, наверное, приняли бы меня за даму, потерпевшую кораблекрушение, но не расставшуюся со своим чемоданом.

Когда я открыла глаза, Черепаха еще спала.

Я разделась и немного поплавала, боясь далеко удаляться от берега. Мне обязательно нужно знать, что дно находится прямо под ногами.

Искупавшись, я пошла гулять вдоль моря.

Черепаха проснулась и стала смотреть мне вслед: я уже была сильно загорелой, и на ягодицах светлела тонкая полоска, похожая на белый кораблик.

Черепаха сдвинула поближе друг к другу мои вещи и побрела следом -- медленно, как диковинный квадрацикл, у которого гикнулись все скорости, кроме первой.

- Твоя собака ходит справа или слева от тебя? – молча спросила Черепаха, поравнявшись со мной.

Я сбавила шаг, и мы пошли нога в ногу.

- Не знаю, - ответила я, рассмеявшись. -- Я никогда за этим не слежу. И ей, и мне это неважно.

- Она забавно реагирует, когда мальчишки играют в футбол, - мечтательно произнесла Черепаха. – Твоя собака взвизгивает и рвется с поводка, если мяч улетел с поля.

Я молча кивнула.

- А ты помнишь, Черепаха, как я отдыхала тут в Крыму в детстве? Мы приезжали сюда с детским садиком на целых полгода.

- Да. У тебя тогда выпал молочный зуб, и ты его закопала в песок. У тебя кровила десна, и ты плакала.

- Это было так давно! – воскликнула я. – Посмотри -- кожа моя стареет, и скоро мы будем с тобой как две подружки.

Черепаха издала смешной звук, как пищащая резиновая игрушка. Наверное, она так смеялась.

Становилось прохладно. Безлюдный каменистый пейзаж слева от моря пугал и леденил сердце. Но от черепахи веяло теплом как от радиатора, и она старалась идти вровень со мной, чтобы я не замерзла.

И вдруг я поняла: ведь я никогда не вернусь к своей одежде и к рюкзачку… Эта мысль переполнила меня яростным, чувственным восторгом. Но было горько, что уже никакой на свете мужчина не утолит его.

Черепаха остановилась и спряталась в домике. Я легла на ее выгнутый теплый панцирь, откинув голову назад и упершись пятками в край ложа. Впереди синели опрокинутые горы. Постепенно они стали пульсировать яркими красными пятнами – в такт волне, ходившей по мне от мысков до самой макушки. Потом горы мелко-мелко задрожали, и мой крик эхом улетел куда-то вверх, где горы все никак не могли успокоиться.

Свернувшись калачиком, я заснула. Казалось, чьи-то сильные руки подняли мой паланкин и понесли меня дальше. Темные аквамариновые занавески были зашторены, и сквозь сон я слышала, как звонко и золотисто скрипит песок под ногами носильщиков.

Убаюкивающе покачиваясь, словно в колыбели, я все дальше и дальше уплывала от людей, от душной маленькой комнатки в доме с облупившимися стенами, от стука колес поезда, от шумного вокзала, где я в спешке покупала билет; от окон моей московской квартиры, от мигающего компьютера, от социальных сетей (у меня там был один такой френд с ником Покой.ник); от треска в наушниках, когда я засыпала под радиопередачу, но ее отключали в два часа ночи по понедельникам, потому что частота «уходила» на профилактические работы.

Когда меня позвала Черепаха, а я – её, всё остальное уже потеряло всякий смысл.

…Я проснулась поздним утром, под теплым от солнца песчаным одеялом.

Черепаха сидела ко мне спиной, сидела как человек и смотрела вдаль, покачивая головой на длинной шее. Я вдруг заметила, что у нее есть хвостик – Черепаха мягко водила им по песку, что, очевидно, выражало спокойную задумчивость.

Сколько яиц отложила она на своем веку? Сколько жизней породила на свет? Я хорошо и зримо представляла свою жизнь, но у меня не было картинки жизни той, которая меня позвала. Черепаха была - тайна, ну а я – вся как на ладони. Черепаха знала обо мне все, но о ней мне было неведомо ничего.

И я почувствовала вдруг раздражение, и мне захотелось убежать, отказавшись от покоя, о котором я так мечтала.

Зачем вообще я позвала её? Посмотрите, какая у нее толстая кожа и мощный панцирь, непробиваемый как щит. Ух, двинуть бы кулаком в этот медный бесчувственный лоб!

Я буравила Черепаху взглядом, но она продолжала смотреть куда-то за горизонт, не оборачиваясь, неловко переминаясь с одной лапы на другую.

С воды взметнулись чайки и с визгливым криком полетели в ту сторону, где я оставила свои вещи. Сейчас они распотрошат мой рюкзак и устроят драку из-за остатков еды, которая, наверное, уже сгнила на солнце.

Я молча проводила птиц взглядом, с твердым намерением вернуться.

Эй! – крикнула я, обернувшись к Черепахе, но та исчезла.

Высвободившись из-под песчаного одеяла, я зашла в море, чтобы скинуть с себя наваждение. Я плыла медленно, уже не чувствуя ногами дна, но почему-то мне больше не было страшно. Я ныряла вниз и снова выскальзывала на поверхность, мотая головой и сплевывая соленую воду. Я смеялась как безумная, обнаружив, что все дольше и дольше могу находиться под водой, распугивая стайки рыб или устраивая с ними гонку. Я чувствовала, каким крепким становится мое тело. Перламутровые чешуйки, взвесью болтавшиеся в воде, налипали на кожу и переливались на солнце, превращая меня в хамелеона – и я уже могла спокойно плавать среди подводных обитателей как своя.

Вынырнув наверх, я огляделась, определяя направление. Теперь я знала, в какой стороне находится валун, возле которого некая дама «потерпела кораблекрушение».

Раздвинув прозрачные занавески воды, я соскользнула вниз и плыла так долго и быстро, насколько это было возможно. Всё ниже садилось солнце, а я плыла вся дальше и дальше, думая о том, что вот – утонул мой белый кораблик, светлеющий тонкой полоской на ягодицах.

…Я вышла из моря – огромная, тысячелетняя черепаха, обвитая тиной, спирулиной и слизью. Добравшись до сухой части берега, я приподнялась, села как человек и посмотрела вдаль.

Я увидела, как маленькая женская фигурка съезжала на попе с горы, перебирая ногами, набив себе полные кроссовки мелкой гальки.

Я позвала её.

И из глаз моих хлынули слёзы.