Желание гордости

Я давно не смотрю федеральные каналы – ну, просто невозможно их смотреть. А спортивные передачи тоже не смотрю уже лет 40. Или 45. Разве что случайно получится. Так что церемонию открытия олимпиады я смотреть не собирался. И не видел.

Но, прочитав на следующий день коллективные восторги в том числе и от людей совсем не восторженных, о своем пренебрежительном отношении пожалел. Что же там было такое, что эти восторги вызвало?

Найти полную запись церемонии в интернете оказалось делом непростым. Но... кто ищет... В общем, я посмотрел... А посмотрев, решил поделиться впечатлениями с вами. Впрочем, именно для того, чтобы поделиться, я ведь и впечатлялся.

В общем, впечатление совпало с ожиданиями. Церковный хор, поющий советский гимн с обновленными словами, квинтэссенция которых – «мы гордимся тобой». Несущие олимпийское знамя четверка мужчин, среди которых придворный режиссер, придворный дирижер, придворный спортсмен, и четверка дам, замыкаемая Валентиной Терешковой. Завершающие этапы эстафеты олимпийского огня, в которых факел последовательно переходит от легендарной эмигрантки-теннисистки к не менее легендарному основателю ЕР-ПЖиВ, а от него – к уж совсем легендарной Алине Кабаевой, чтобы закончить свой путь в руках двух легенд советского спорта 70-х годов. Российская команда идущая под «Нас не догонят», заставляющее задуматься, какое из многих значений «не догонят» имеется в виду – чисто спортивное приходит на ум последним. Ну, и конечно, историческое шоу «Сны и сновидения». Собственно ради него я и решил писать.

Нельзя сказать, что плохо. И что хорошо – тоже нельзя. Получилось именно то, что должно получиться. Очень технически накрученное. С отдельными удачными находками, вроде танца Наташи Ростовой или всего эпизода «Время вперед!». Но в целом вполне беспомощное.

Чтобы рассказывать о своей истории, ее нужно, прежде всего, знать и понимать самому. Без этого ничего не получится. Одна скоморошья неразбериха и дутые церкви. Такой – без начала и без конца, а главное, без понимания смысла, разве что с предвкушением его, этого смысла в виде образа маленькой хрупкой Любови – получилась русская история у Эрнста. Да, и как она могла получится другой?

Но обо всем этом не стоило бы писать (да я и не собирался), если бы не то общественное внимание, а в значительной мере и те общественные восторги, с которым было встречено это шоу и о которых я уже говорил. Они-то, эти восторги и заставляют задуматься.

Чем они вызваны? Утратой художественного вкуса? Ума? Внимания? Отсутствие всего этого может только не помешать восторгу излиться, но не вызвать его. Да, и среди восторгавшихся было достаточно людей умных. Нет, тут дело в чем-то другом. В чем?

А вот в том самом желании «гордиться тобой». Всё на открытии было сделано для того, чтобы вызвать гордость. Это слово не сходило с языка у телекомментаторов: как они горды, как им хочется гордиться и как им сладко гордиться происходящим.

Вот эта-то горделивость и срезонировала с чувствами аудтории – гордиться хочется многим. Может быть – всем. Очень хочется.

Хорошо это или плохо – такое желание гордиться? И хорошо, и плохо. Плохо тем, что застит глаза, не дает видеть то, чем нужно не гордиться, а от чего нужно сгорать от стыда. Плохо тем, что не дает стыдиться. Почему это плохо? А потому, что, не устыдившись до дрожи, до синяка на виске, мы не сможем гордиться даже тем, чем у нас есть все основания гордиться. А когда человек хочет гордиться, но не может, это очень плохо, очень опасно для его психического здоровья.

А чем желание гордости хорошо? Хорошо оно тем, что свидетельствует о формирующемся гражданском чувстве и о том, что приближается взрыв в нашей активности по пониманию себя. Мы чувствуем свою «хорошесть», но пока еще не можем понять, в чем она – что это за хорошесть. На что ни посмотрим, вроде бы не слишком хорошо, а вместе с тем чувствуем, что за всем этим наружным плохим есть в нас и нечто хорошее. Может, и не такое заметное, но не менее важное, чем плохое в нас.

Вот этим желанием понять свое хорошее, понять, а чем же все-таки мы хороши, и важно желание гордиться. Даже несмотря на то, что то и дело это желание принимает самые забавные, а то и совсем отвратительные формы.