Жанна Эппле: «Дома у нас нет...»

radulova — 28.01.2010 «Илья сидел на стуле в углу, нацепив очки. Делал вид, что читает журнал, а на самом деле следил, чтобы мы ничего не украли из его квартиры. Я судорожно паковала наши вещи в коробки, при этом не знала, где мы с мальчишками будем сегодня ночевать. Снять жилье еще не успела…» — рассказывает журналу "7 Дней" актриса Жанна Эппле.

— Жанна, два с половиной года назад вы рассказали корреспондентам «7Д» о своих непростых отношениях с Ильей Фрэзом, отцом ваших сыновей. 17 лет вы прожили в гражданском браке, а потом расстались. Илья оставил вам с детьми свою однокомнатную квартиру. Что же произошло? Почему теперь бывший муж выгнал вас на улицу?

— Илья — удивительный человек. Он всегда мог меня удивить и до сих пор не теряет этой своей способности. 7 ноября я была на гастролях в Новгороде, дома находился мой старший сын Потап, младший, Фима, гостил у свекрови. Раздался телефонный звонок, и я услышала Потапа: «Мама, пришел папа, он врезает новый дверной замок, а меня отправляет к бабушке. Просит взять с собой то, что нужно… Мам, что мне брать?» Сын говорил каким-то чужим голосом. Я почувствовала, как пол уходит у меня из-под ног. Почему-то, как в детстве, брызнули слезы. Мне стало страшно, горько и стыдно. Стыдно перед детьми. Я кое-как набрала номер Ильи и закричала на него. Кричала, что ненавижу его, что он жалок, отвратителен мне, и я никогда себе не прощу, что когда-то делила с ним постель... Илья отвечал спокойно и даже буднично: он меняет замок, ставит квартиру под охрану милиции. Там уже лежит его заявление о том, что я могу попытаться проникнуть в его квартиру, на которую не имею никаких прав, и, если я это сделаю, меня арестуют.

В Москву я вернулась около десяти часов вечера. Ночевала у подруги, а мальчики остались у бабушки. Утром пошла в районное отделение милиции узнать, можно ли в принципе поступать так, как сделал Илья. Ведь Потап прописан в этой квартире, и мне казалось, что вот так просто выкинуть его на улицу не позволяют наши законы. Но в милиции мне сказали, что все права у собственника, у Ильи. А куда денутся дети, никого не интересует. Оказывается, Илья уже приходил к ним два месяца назад и попросил для моего выселения вооруженный наряд. В милиции предоставить автоматчиков отказались: «Ваша жена — популярная актриса. Зачем нам греметь на всю страну в новостной хронике? Будет угрожать оружием — звоните, пришлем наряд».

Я уже не плакала, пешком шла к подруге: ключи от машины, документы, деньги — все осталось в квартире. Успокоившись, стала себя ругать за то, что не поверила многочисленным предупреждениям, которые Илья регулярно посылал мне, и не обратила внимания на его подозрительное желание встретиться с Потапом, пока я была на гастролях. Он периодически, примерно раз в полгода, возникал в жизни старшего сына, когда нужно было что-нибудь от него узнать или найти что-то в квартире. Первый раз Илья завел разговор о нашем переезде два года назад. Возможно, я и согласилась бы, но он настаивал на том, чтобы выписать Потапа. Меня обидело такое невероятное пренебрежение к нашим детям. Я вдруг почувствовала себя крепостной девкой, которую барский сын взял себе в утеху, а потом, когда она постарела да нарожала от него детей, выгнал со двора со всем выводком. Но нам негде было жить, а Илья — мужчина, отец, в конце концов. В общем, съезжать я отказалась. И тогда началось унизительное. Илья караулил меня около дома или неожиданно врывался в квартиру. Вспыхивал жуткий скандал: не стесняясь присутствия детей и няни, он топал ногами, оскорблял меня, кричал: «Когда вы все отсюда уедете?!»

Заваливал электронными письмами чудовищного по своему цинизму содержания: «Когда ты и члены твоей семьи покинут мою квартиру?!» А члены моей семьи — это два его сына, носящие его фамилию и отчество. Потом у Ильи появилась новая идея — он предложил мне выкупить у него квартиру. Я стала получать послания с таблицами и графиками, доказывающими рост стоимости недвижимости в Москве, а также описывающими мою выгоду в случае приобретения этой квартиры. Илья убеждал, что я просто обязана это сделать — дети привыкли к обстановке, к району, школа рядом. Цену назначил — 450 тысяч долларов. Из этой суммы уступил мне 20 тысяч. Когда я спросила: «За что же такое великодушие?» — ответил: «Это алименты на Фиму на 10 лет вперед». Он писал: «Вы прожили у меня четыре с половиной года… Оцениваю арендную плату за свою квартиру в полторы тысячи долларов в месяц. Из них 500 долларов — мои алименты на детей…» Одно время у Ильи появился еще один проект: продать квартиру в Москве стороннему покупателю и купить жилье на Канарах. Он даже презентовал эту идею Потапу. Мальчики целую неделю рассуждали о том, как папа возьмет их в Испанию учить язык, загорать и охотиться на акул.

Наверное, Илья считал, что я сказочно богата. Он злился, что я успешна, и, кажется, переживал, что не участвует в распределении заработанных мною денег. Денег, между прочим, было совсем не много. Моя профессия очень нестабильна. Сегодня есть работа, завтра — нет. Например, фильм, в котором я снималась, сейчас заморозили, остались только два антрепризных спектакля в месяц. И на эти деньги я должна кормить и содержать детей. Потап уже окончил школу и учится в Строгановке на дизайнера. Отделение бесплатное, но ему без конца нужны бумага, планшеты, кисти, краски, а все это стоит денег. Фима занимается английским языком, я вожу его на теннис, на плавание и на фехтование, кроме этого он еще ходит в дизайн-клуб, потому что тоже очень любит рисовать. Мне помогает няня. И за все надо платить. А сейчас к этим тратам добавилась еще и необходимость оплачивать съемное жилье.

После нескольких громких и унизительных сцен в присутствии детей и свекрови нам с Ильей удалось договориться о том, что я с мальчиками остаюсь в квартире до декабря 2009 года. Я боялась декабря. Строила планы: снять комнату, уехать самой, чтобы не нервировать Илью, давать ему деньги на детей, видеться с ними в выходные... Но получилось по-другому.

Илья дал на сборы всего неделю, поставил условие, что до 15 ноября мы должны освободить квартиру, иначе, пригрозил, выкинет все наши вещи на улицу. А вы представляете, как непросто за неделю найти квартиру в Москве! Два варианта у меня сорвались в последний момент, потому что сейчас моя семейная ситуация везде широко обсуждается и хозяева квартир просто не хотели быть причастными к скандалам. Но под влиянием стресса человек способен на многое. Не знаю, откуда у меня брались силы. В субботу утром, когда мы с Потапом и моей подругой Надей собирали вещи, я еще не знала, где будем ночевать. Только днем мне позвонила риелтор и сообщила, что нашла, наконец, квартиру. Я быстро подписала договор на аренду, после чего заказала машину на вечер. На сборы ушел целый день. И смех и грех: переезд из однокомнатной квартиры! Но за годы нашей с детьми жизни в этом доме вещей накопилось немало, а времени на сортировку, что нужно, а что — нет, не было. Илья все это время просидел в углу — читал журнал, нацепив очки, и следил, чтобы мы ничего не украли. Как ни странно, я смотрела на него с чувством жалости — очень плохо выглядит, весь высох и как-то вдруг постарел. Заметила, как по-стариковски надевал ботинки, чтобы сходить в магазин за пакетиком быстрорастворимого супа... Сейчас стараюсь обустроить наше с детьми новое жилье, создать ощущение дома. Разбираю коробки с вещами, занавески вот новые повесила. Потап привез со старой квартиры аквариум... Пока здесь для нас все чужое, даже запахи.

— Как сыновья отнеслись к сложившейся ситуации?

— На мой взгляд, легко. Я боялась за Фиму, он у нас непростой, что называется, с чрезвычайно подвижной психикой. Родился шестимесячным и достался мне очень нелегко. Еще в сентябре я сказала ему: «Наверное, мы скоро уедем из этой квартиры, и ты будешь учиться в другой школе. Так хочет папа». Он подумал немного, а потом сказал: «Я тебе не верю. Мой папа не может нас выгнать. Он же знает, что я не хочу ходить в другую школу — здесь мои друзья, и здесь же Люся, в которую я влюблен. Куда мы уедем?» Теперь я как могла объяснила детям, что того дома, где они росли с рождения, у нас нет. Фима был возмущен. Он кричал Потапу: «Если бы я там был, ни за что не уехал бы! Братик! — Он так к нему обращается. — Как ты мог? Это же наша квартира, мы здесь жили всю жизнь. И почему без мамы все решать? Мама приехала и все уладила бы», — это слова девятилетнего мальчика. А старшего как парализовало. Потап был растерян и просто не знал, как ему себя вести. Он сдержанный, спокойный, но за себя постоять может. Но это же не бандит какой-то ворвался в квартиру, а родной папа заставил его быстро собрать все необходимое, посадил в машину и отвез к бабушке. Как на это реагировать — не знаю. Жестокая, но, надеюсь, полезная закалка. Во всяком случае, теперь мальчишки знают, что лучше им рассчитывать друг на друга. Последнее время мы с ними мало говорим об их папе, потому что дети меня берегут.

Я заметила, что вскоре после моего расставания с мужем дети по-особому стали относиться друг к другу. Раньше мои парни росли как нормальные эгоисты, братская привязанность у них никак не проявлялась. Они постоянно дрались, ссорились, жаловались мне друг на друга. А потом словно почувствовали — вдвоем проще. (До сих пор Фима, если вдруг просыпается ночью, зовет не меня, а Потапа.) Был период, когда я полтора года снималась на Украине, ездила в бесконечные гастроли, на Сахалин, в Приморье... Днем дети находились с няней, а на ночь часто оставались одни. Однажды я приехала, на вокзале поймала машину и к восьми утра была у подъезда нашего дома. Вижу, как к автобусной остановке бредут мои мальчики — тощие, сонные, понурые. Ну прямо две сиротки — ни папы, ни мамы рядом. Так мне их жалко стало, что я заплакала.

Первые два года после нашего расставания Илья много и с удовольствием общался с детьми. Да и между нами поначалу никакой войны не было. Я предложила на время разъехаться, потому что мы страшно надоели друг другу и не могли уже спокойно существовать вместе. Потом, правда, случайно узнала: у Ильи есть женщина, намного моложе меня. Все выглядело так, что мы оба совершаем благородные поступки: я остаюсь с детьми в его квартире, он пытается строить новую жизнь. Илья тогда переехал к маме. С мая по октябрь свекровь жила на даче, ее квартира пустовала, а когда она возвращалась в Москву, он перебирался на дачу. Пока мы жили вместе, у мужа на сыновей никогда не хватало сил и времени. А тут он стал забирать мальчишек на выходные. Ходил с ними в кино, гулял. Дважды Илья давал мне деньги на детей, а потом дела у него пошли не очень хорошо. Он позвонил и предупредил, что материально помогать пока не сможет. И хотя в то время я зарабатывала немного, сказала: «Знаешь, у меня к тебе только одна просьба: я хочу, чтобы у мальчиков был отец. Ты проводишь с ними время, что очень важно для них. Будем считать ваше общение твоим родительским вкладом. А как только я построю собственную квартиру, обещаю, что мы отсюда уедем».

О покупке собственного жилья я мечтала давно. Снимаясь в 2005 году вместе с Галиной Польских, рассказала ей, что вынуждена жить с мужем и двумя детьми в однокомнатной квартире, а заработать на большую нет возможности. И Галина Александровна мне тогда посоветовала: «Жанночка, тебе надо попасть в программу социального жилья, попросить квартиру по льготной цене. Пиши письмо в правительство Москвы, я первая подпишусь». Я не верила, что такое возможно, что когда-нибудь смогу иметь нормальную большую квартиру. Но тогда под моим письмом подписались многие известные люди. Мне помогли, подсказали, какие документы надо собрать и к кому с ними идти, — я же ничего не знала, а на все про все была только неделя. И когда в итоге я получила разрешение, несколько дней пребывала в состоянии эйфории — наконец-то у меня появится своя квартира! Срочным порядком занимала у друзей деньги. Хотелось ведь нормальное жилье, а даже по льготной цене выходила приличная сумма — 200 тысяч долларов. Деньги я все же собрала и внесла на счет строительной компании. К сожалению, ситуация оказалась сложной, прямо скажем, засадной. За эти годы адреса моей будущей квартиры менялись несколько раз, меня перекидывали с одного строящегося дома на другой. Наконец два года назад вроде бы окончательно определилось — Чертаново. Но тут случился кризис, строительная компания разорилась, мой дом заморозили, и что теперь делать — непонятно.

Я по кускам отдавала долги, но не нарушала наше с Ильей джентльменское соглашение — не подавала на алименты, не просила денег, а Илья не требовал, чтобы мы освободили жилплощадь. Но два года назад ситуация изменилась. Он вдруг резко перестал с нами общаться. Я и раньше-то не обременяла бывшего мужа проблемами, связанными с детьми, а тут до него стало просто не достучаться, Илья как будто меня не слышал. Недавно у старшего сына начались проблемы со здоровьем: врачи нашли у Потапа искривление позвоночника, сколиоз третьей степени. Тогда я все же позвонила Илье. «У нас беда, — говорю, — у парня позвоночник «поехал», скорее всего ему придется в корсете ходить!» Он выслушал меня, а потом сказал: «А ты можешь мне точно сказать, когда все же освободишь квартиру?» Илья стал путать, сколько лет его детям. Семнадцатилетнего Потапа поздравил с совершеннолетием. В день рождения Фимы прислал эсэмэску, поздравил с первым юбилеем, с началом второго десятилетия. Фима ответил: «Пап, спасибо, но мне пока только девять». Фиме очень хотелось увидеть отца 1 сентября у школы. Две недели дозванивался до него, но у того все не было времени поговорить. Наконец папа все же пришел, стоял чуть поодаль от меня и детей и пристально нас разглядывал. Я еще подумала: «Наверное, соскучился». А потом услышала: «Судя по брендам одежды, в которую одеты ты и твои дети, у тебя очень хороший материальный
достаток». Ну что тут скажешь? Отец, который год не видел своих детей, встретившись, даже не смотрит им в глаза, а проводит экспертизу одежды.

— У вас есть объяснение, почему поведение Ильи так изменилось?

— Два года назад я пошла в домоуправление – понадобилась какая-то справка. И мне там сказали, что в квартире, где я живу, прописался новый жилец, это жена Ильи Фрэза. Так я узнала, что он женился. Наверное, Илья искал себе подходящую женщину в надежде на счастье и перемены к лучшему. Думаю, что он грустил из-за своей нереализованности, могу предположить, что ему невыносимо быть всего лишь сыном знаменитого режиссера Ильи Фрэза или гражданским мужем Жаны Эппле, тем более бывшим. Со слов моей свекрови, новая жена Ильи приехала в Москву с Украины, где у нее остались двое сыновей. Младший сын, кажется, ровесник моего старшего, Потапа. Жена Ильи по профессии экстрасенс. Я знаю, что он звонил нашим общим знакомым и говорил: «У меня гениальная жена. Когда я просыпаюсь утром, она раскладывает карты Таро, и все, что они предскажут, сбывается. Если жена говорит: «Иди туда», — я иду. Говорит: «Не ходи», — не иду». Возможно, Илья выгнал своих детей не сам, а потому, что так повелели карты Таро? Кажется, если бы я была в этом уверена, мне стало бы легче.

Илья — человек безусловно одаренный, прекрасно образованный, и он дал мне многое для моего внутреннего становления, роста. По профессии Фрэз оператор-документалист, очень талантливый, снимал замечательные фильмы, работал для Би-би-си, и, пока не ушел из профессии, мы жили более-менее нормально. А потом муж решил заняться бизнесом и за 10 лет сменил 10 мест службы. Подолгу нигде не задерживался, потому что характер очень тяжелый. И в семье все строилось по его правилам: шаг влево, шаг вправо — расстрел. Много лет наша жизнь протекала по одной схеме — Илья утром уходил на работу, я занималась хозяйством, детьми, потом готовила ужин. Вечером муж всегда звонил: «Я еду домой». Предупреждал заранее, чтобы к его приходу все было убрано, вещи разложены, а дети уже лежали в кроватках. Когда он входил в дом, то пальчиком проводил по мебели, проверяя качество моей уборки. А если мальчики все же заигрались и бежали к нему с криками: «Папа!» — он говорил: «Подождите, я вас поцелую, но сначала уберите игрушки». То есть нам всем нужно было заслужить его любовь и уважение.

В его понимании, он, наверное, действительно образцовый муж и отец: не пил, не бил, кормил нас, летом на две недели вывозил на море. На 8 Марта дарил мне цветы, на день рождения делал практичный подарок. Периодически Илья обновлял мой гардероб. Допустим, к рыжей дубленке, которую я проносила лет 8, покупал ботиночки. То, что они мне не нравились, — моя проблема. Я бегала по секонд-хендам и распродажам, нарывала там веселенькие маечки для себя и детей и вообще старалась себе ни в чем не отказывать в пределах 200 долларов, которые раз в месяц муж выдавал на хозяйство. Илья стремился приучить меня экономить во всем и очень гордился тем, что мы мало тратим, что у меня, например, нет стиральной машины. Но мне это не привилось. Жизнь коротка, а счастливой хочется быть сейчас, подарки друзьям и близким делать сейчас и красивые сапоги носить сейчас. Поэтому, когда примерно раз в год я снималась в кино и у меня в руках появлялись свои деньги, надолго они там не задерживались. Я быстро все спускала. (Грустно улыбаясь.) Возможно, поэтому мне был послан самый скупой рыцарь, у которого снега зимой не допросишься. Помню, как однажды мы травили тараканов, отодвигали от стенок и переворачивали мебель. И вот за одним шкафчиком обнаружился закутанный в скотч толстый конверт. Илья его разрывает, и я вижу огромную пачку денег. «Так вот, оказывается, где они были», — пробормотал он. Я сначала ничего не поняла, обрадовалась: «А ты что, деньги потерял? Как полезно иногда тараканов морить!» А потом до меня дошло, как током дернуло: «Подожди, все это время ты жил со мной, спал рядом, ел из моих рук и думал, что я у тебя украла деньги?!» Тогда Илья как-то отшутился, но думаю, что я была права. Долгие годы я многого не знала о своем муже. Оказывается, одно время он хорошо зарабатывал и ежемесячно переводил на свой заграничный счет по 5 тысяч долларов. Но эти деньги не принесли ему счастья. Позже, когда Илья стал издавать журнал «Контакт», посвященный мобильной связи, все сбережения вложил в этот проект. Журнал оказался нежизнеспособным, через год закрылся, не выдержав конкуренции.

Илья не хотел прописывать детей в своей квартире. Поэтому мы с Фимой официально проживаем у моей мамы в Отрадном — в «однушке» с 4-метровой кухней. Убеждал: «Чем больше вас там будет числиться, тем быстрее государство даст вам квартиру». А вот Потапа он все же прописал, иначе за его обучение в гимназическом классе пришлось бы платить 120 долларов, в то время как дети из этого района учились почти бесплатно. Это был единственный прокол Ильи за 17 лет. Он все просчитывает наперед, просто так ничего не делает. Илья выкрал из нашего дома завещание. Дело в том, что перед вторыми родами я вдруг начала бояться, что со мной может что-то случиться. Обычные такие бабские страхи. И написала завещание, по которому в случае моей смерти муж наследовал бы мою долю в маминой квартире и брал на себя заботы о детях. Илья тоже написал завещание, по которому я становилась наследницей его однокомнатной квартиры. Оба документа несколько лет хранились у нас дома в ящике комода. А вскоре после нашего расставания с Ильей я зачем-то полезла в этот ящик. Мое завещание лежало на месте, а свое Илья забрал. Видимо, когда мы с Фимкой на осенние каникулы поехали в Турцию, муж без нас пришел в квартиру и… изъял его.

— Жанна, а вы не задумываетесь о новом браке?

— Вот уже четыре года рядом со мной Дима. Не знаю, как бы прожила все это время без него. Щедрее, нежнее и добрее человека я не встречала. Мы не расписаны. Когда познакомились, Дима был женат. Он расстался с женой, но официально развелся лишь недавно. Квартиру, естественно, оставил жене и дочери. Знаю, что ему нелегко, что его бывшая семья почти прокляла его, что он несколько лет не видел свою дочь... Понятно, что мы не могли встречаться в квартире Ильи, это было бы неправильно воспринято детьми. Они относятся к Диме довольно странно. С Фимой Дима почти не общается, я вижу, как он смотрит на моего сына и думает только о своей дочери. А со старшим у них оказалось больше интересов, чем я могла ожидать: мультфильмы, компьютерные игры, Интернет, танцевальная музыка, русский рэп.

Где-то писали, что Дима — олигарх. Это неправда, у него маленькое издательство, которое более-менее позволяет нормально существовать. Но он кормит меня в ресторанах и не разрешает доставать кошелек. «Слушай, либо плачу я, либо бежим отсюда!» — говорит он всякий раз, когда я пытаюсь настаивать на том, чтобы в этот раз было иначе. До кризиса мы много путешествовали. Бывали в разных странах и городах, пили вино, шатались по улицам ночи напролет, покупали диковинную одежду, альбомы, книги. Теперь, кажется, у издателей дела похуже, чем у актрис, и мы никуда не выбираемся…

В нынешней ситуации, в которой я оказалась благодаря Илье, мне немножко страшно, потому что от моих решений зависит не только моя жизнь, но и жизнь Потапа и Фимы. Верю, что справлюсь, что будет работа, решится вопрос с моей квартирой и я перестану мотаться по съемным углам. В общем, сейчас я глубоко вдыхаю… и живу дальше.

Сохранено