Финансовые инструменты для путешественников 
Вредители повредили магистральный кабель. Таки почему бездействует НКВД? ) 
Иранский барражирующий боеприпас Rezvan 
83 года Грэму Нэшу 
Платья Скарлетт О'Хара, русский след CHANEL №5, антикварные секреты красоты и 
Снежные дни 
От улыбки твоей и моей 
Самые здоровые дети у амишей. Они их вообще не вакцинируют! 
Шокирующие фотографии показывают, почему австралийцы сравнивают этот пляж в
24.10.2015 —
Малазийцы о русских. Три главных слова
Известный польский писатель переехал в Карелию
ru_open — 25.10.2015
Мариуш Вильк — известный польский журналист и писатель, в
прошлом помощник политика Леха Валенсы. В начале 1990-х Вильк
приехал в Россию посмотреть на Русский Север и «задержался» здесь
на 20 лет. Писатель рассказал o том, что нашел для себя в
окрестностях Петрозаводска и почему хочет провести здесь оставшуюся
часть жизни.
Первой остановкой писателя Мариуша Вилька в Карелии стали
Соловки. Он прожил на островах почти десять лет, где первые четыре
года изучал писания Отцов Церкви. Потом он начал писать заметки для
польского журнала «Культура» в формате личного дневника. Когда
заметок накопилось солидное количество, они легко сложились в
единую книгу — «Волчий блокнот», и известный в прошлом журналист,
сам того не ожидая, стал писателем.
За время пребывания на Соловках, кроме «Волчьего блокнота», он
успел написать большую часть еще одного тома дневников. Книга
называется «Волок» и повествует о путешествии по Беломорскому
каналу. Дописывал эту книгу автор уже на новом месте — в доме,
купленном в карельской глубинке, на берегу Онежского озера.
Книги Мариуша Вилька — это не просто наблюдения, но вместе с
тем и попытка стать частью того, что он описывает.
В начале 2000-х писателю стало «тесно» на Соловецких островах
и он решил найти новое место для своих наблюдений.
"Когда я понял, что Соловки, на которых я прожил почти
десять лет и написал две книги, исчерпались для меня (в смысле
опыта, как душевного, так и писательского), я начал искать другое
место на Севере, где мог бы не только жить, но и писать об этом
месте. Мы с Наташей (cупруга) три года проездили по Северу в
поисках подходящего места — от Каргополя до Терского берега Белого
моря. Я искал дом, который смог бы стать «тропой», а заодно и
«космосом», а также уединения, чарующих видов из окна,
тишины".
После долгих поисков таким местом для Мариуша Вилька стало
Заонежье и дом в Конде Бережной.
"Наша деревня называется Кондобережская, так что, называя
ее по-своему, Кондой Бережной, я изначально придаю ей особый
статус, личный и мифический заодно. В последнее время то же самое
происходит с Заонежьем, которое все чаще называю Зазеркальем —
страной по другую сторону зеркала, подразумевая под зеркалом
Онежское озеро. Все эти манипуляции с названиями показывают, что
мой опыт жизни в Заонежье-Зазеркалье не имеет этнографического или
исторического характера, хотя он и не лишен таких экскурсов; прежде
всего это мой личный опыт, своего рода духовная тропа, которой
посвящены четыре тома моих «Северных дневников»: «Дом над Онего»,
«Тропами северного оленя», «Путем дикого гуся» и только что
написанный «Дом бродяги», который заканчивает этот цикл. Когда мы
нашли в 2001 году дом в Конде Бережной, мы и подумать не могли, что
он станет родным домом моей дочки, Мартуси, которая родилась в 2009
году. Сейчас это наше родное гнездо".
Условное зеркало, которое упоминает Мариуш Вильк, когда
говорит про Онежское озеро, стало для писателя своего рода мостом
между двумя изучаемыми им мирами: миром города, цивилизации и миром
деревни и уединенности.
"Очень быстро дошло до меня, что история города, которую я
узнаю из разных книг, меняется в зависимости от того, кто и как
пишет эту книгу: об истории города до революции писали абсолютно не
так, как это делали после нее, образ Петрозаводска у консерваторов
вроде Державина мало похож на тот, который воссоздают вольнодумцы
вроде Рыбникова. Это похоже на отражение города в зеркале Онего (я
тогда каждый день в разные части дня и ночи гулял по набережной):
иначе город отражается в ряби; иначе в тихой воде; иначе — когда
солнце только встало; иначе — когда вечером оно уходит; иначе в
белые ночи; иначе коротким осенним днем, — короче говоря, лицо
города, отраженного в зеркале озера, принимает разные очертания в
зависимости от ветра, освещения, поры года и так далее."
"Книгу о городе я так и не закончил, намереваюсь вернуться
к этой работе в ближайшее время. Но метафора Онего как зеркала во
мне все время живет и развивается, потому что живу одной ногой в
Петрозаводске, а другой — в Заонежье, и, когда сравниваю эти места,
замечаю, что люди в городе как будто все время смотрят на себя в
разные зеркала: телефоны, экраны телевизоров, мониторы, рекламы et
cetera, то есть живут в своего рода внутренней реальности, а по
другой стороне этого зеркала, в Заонежье, люди живут в Настоящем с
большой буквы. Вот тогда я сделал для себя это сравнение: Заонежье
= Зазеркалье."
Загадочный мир деревни, мир «по ту сторону зеркала» — самое
важное и самое личное, что нашел для себя в Карелии Мариуш Вильк.
Окружающие его там природа и люди стали для писателя идеальными
попутчиками столь необходимых ему сосредоточенности и покоя и в то
же время неиссякаемым источником для новых исследований и
наблюдений.
"Весна, лето, осень, зима для меня очень искусственные. Год
— это постоянные перемены, как света, так и самой погоды: есть пора
таяния льда и пора посадки картошки, пора нереста окуня и пора
нереста рябинника (большой лещ, который идет на нерест, когда
цветет рябина), пора сенокоса, время белых ночей и агония бабьего
лета, пора заморозков и пора темных ночей и так далее. Каждая из
них имеет свою прелесть и свое значение. Особенно люблю время
таяния льда, потому что открывается живая вода, прилетают птицы,
появляется много света — словом, это мистерия возрождения жизни. Не
менее люблю бабье лето, когда в воздухе витает ностальгия, дачники
уезжают и остаешься сам с собой, со своими мыслями, а впереди у
тебя темные ночи и темень за окном. Для меня личный опыт времени
крайне важен, это не время, связанное с часами или условными
механизмами календаря, но время как ритм, ведущий к смерти. Потому
я и называю это созерцанием".
Но, несмотря на безграничную привязанность к жизни в стороне
от цивилизации, писатель вовсе не бежит от города, даже наоборот.
Жизнь в столице Карелии видится Мариушу Вильку не менее интересной,
чем в Конде Бережной. Главное, чтобы из окна было видно зеркало
Онего, и не столь важно, по какую сторону от этого зеркала в этот
момент находишься.
"Я живу одной ногой в Петрозаводске, второй — в деревне,
поэтому не считаю себя в городе гостем. Более того, скоро моя дочка
пойдет в школу, поэтому я уже купил в Петрозаводске квартиру, в
которой думаю доживать свой век. Так что для меня Петрозаводск —
это не только место рождения моей дочери, но и место, которое я
сознательно выбрал для осени своей жизни. Почему? Потому что для
меня это самый лучший город на Севере, если говорить о его красоте
и компактности: Архангельск, Мурманск, Санкт-Петербург проигрывают
в сравнении с ним; сочетание небольшого города с огромным озером
дает воздух и пространство, а вместе с тем и уют, можно везде
ходить пешком и добираться куда нужно в считаные минуты (спальные
районы вроде Древлянки и Кукковки не считаются, мне там нечего
делать)."
Для Вилька Петрозаводск — это несколько кварталов между
Лососинкой, озером и Неглинкой, а также Заречье, кроме набережной,
которая ему очень нравится.
"Мне также очень нравится Заречье, особенно улица Невского
до Коммунистов — этот перекресток для меня таит в себе что-то
магическое. Люблю парк при бывшем тракторном заводе, и сам завод
мне очень нравится, зал, который пришел в запустение. Очень люблю
площадь Ленина с ее архитектурой, проспект Маркса и все улочки
между Маркса и Ленина, люблю кладбище над Неглинкой с маленькой
церковкой, люблю парк культуры и отдыха за скульптуру голой девочки
на камне, который был алтарем передвижной церкви Петра I. Еще очень
люблю работать в Национальной библиотеке, особенно в той ее части,
из которой видно озеро, но всех мест, конечно, не
перечислить."
Недавно в Польше вышел очередной том «Северных дневников»
автора. Изначально этой книгой Мариуш Вильк планировал завершить
цикл, посвященный Русскому Северу, но теперь его планы изменились,
и повествование будет продолжено.
Сохранено
|
|
</> |
Известный польский писатель переехал в Карелию
Оставить комментарий
Популярные посты:
Предыдущие записи блогера :
24.10.2015 —
Поиск жены в России. Отзыв азербайджанца
23.10.2015 —
Мой муж – иностранец
23.10.2015 —
Бразилец переехал на Кубань, чтобы тренировать детей
23.10.2015 —
Сотрудник Даймлер-Крайслер о российском автопроме
22.10.2015 —
Как я обслуживала иностранцев
21.10.2015 —
Американец о победах русской армии
20.10.2015 —
Кавказский пленник, или американец в Нальчике
20.10.2015 —
Россия глазами блогеров ЖЖ
19.10.2015 —
Жители Бали о русских. Три главный слова
Архив записей в блогах:
А вот сегодня утром, - пока я чистил зубы (тут, в Эстонии), - меня вдруг прошибло острое чувство социальной несправедливости. Ведь получается, что тут живущие русские имеют "серые паспорта", которые позволяют им без визы ездить по Европе.... А я? ...
Реал затянул меня настолько, что я даже похвастаться собираюсь уже неделю. Наконец-то мы стали обладателями вот такой вот невообразимой прелести: Я довольна и счаслива, но покататься самостоятельно пока не дали. Муж сказал: "Моя игрушка, я еще ...
как нельзя подходящий к сегодняшнему дню картина; 187 лет назад закатилось солнце русской поэзии и здесь морозы, снега ,холода, одинокий и усталый Пушкин у несуществующего Страстного монастыря, cам вот-вот растворится в снежной дымке и северном закате, в котором смешались все краски это ...
Я вовсе не хочу бросить тень (действительно) на эту ситуацию, но просто реально не очень понимаю суть этого вопроса. Мне это кажется реально странным и я просил бы разъяснения. Может где-то есть разумное и объясняющее это «житиё» святого Валентина? Я сейчас гуглил и ничего не нашёл, а в ...
Хочется дополнить пост уважаемого vova_modelist архивными кадрами. Движущиеся картинки батареи 8" пушек М1888 на ж/д лафетах. И вроде как 16" береговое орудие М1919. Ролик нашёлся там же. ...
